В сети не ослабевает дискуссия о том, насколько правильным или неправильным является помилование бывших заключённых, перешедших на службу в ЧВК «Вагнер», и получивших через полгода помилование. Нужно ли оказывать воинские почести при похоронах погибших. Сибкрай.ru подробно писал о случаях, когда чиновники на местах отказывали родственникам погибших бойцов в этом, ссылаясь на то, что «зеки же они». Военный эксперт Владислав Шурыгин высказался на эту тему.
Является ли участие в боевых действиях облегчением уголовного наказания как такового? С точки зрения сокращения его по времени - безусловно! В десять и более раз, что, собственно, и возбуждает общественное мнение! Мол, вместо десяти лет тюрьмы преступник воюет полгода и потом получает свободу.
Но логика эта формальна. В ней не учитывается главный фактор такого размена - риск! Каков процент смертности среди заключенных в местах лишения свободы? Он, практически, равен уровню смертности людей той же возрастной категории, находящихся на свободе. И вероятность выхода на свободу осужденного на десять - двенадцать лет составляет порядка 90%, не говоря уже о выходе по УДО. При этом, смертность «штурмовиков» - бойцов штурмовых отрядов ЧВК где-нибудь под Бахмутом или Соледаром (официальных данных нет, но есть косвенные) сильно выше 10%. А с ранеными вообще достигает 25% за те же шесть месяцев.
То есть, риск бывшего осужденного погибнуть или получить увечье превышает аналогичный риск при обычном отбытии наказания примерно в двадцать раз. При этом, в отличие от обычных работ в лагере по пошиву, к примеру, рукавиц или изготовления скамеек, боец «Вагнера» создает несоизмеримо более важный стратегический продукт - безопасность. Он противостоит украинским нацистам и возвращает под российский контроль территории.
Собственно, именно это и формирует «курс обмена» лет наказания на месяцы службы на фронте. И, как бы это кому-то не претило, такое решение оправдано и логично. К тому же, как это не цинично звучит, мало, кто из критиков предпочтёт увидеть на месте такого "штурмовика" своего мобилизованного родственника.
Традиции использования заключенных в условиях экстремальной ситуации - масштабных войн, катастроф, эпидемий это общемировая практика на протяжении всей истории человечества. В определённой мере, такое решение находится и в концепции христианской традиции - прощения и милости к падшим. Библейских историй о раскаявшемся преступнике множество...
Истории же с отказом отдания воинских почестей погибшим «вагнеровцам» из числа осуждённых вообще за гранью разумного. Люди своей жизнью искупили свои преступления. Фактически, добровольно приняли «высшую меру» - смерть, не будучи на неё осужденными. И долг чиновников всех рангов достойно проводить этих людей в последний путь.
В сети не ослабевает дискуссия о том, насколько правильным или неправильным является помилование бывших заключённых, перешедших на службу в ЧВК «Вагнер», и получивших через полгода помилование. Нужно ли оказывать воинские почести при похоронах погибших. Сибкрай.ru подробно писал о случаях, когда чиновники на местах отказывали родственникам погибших бойцов в этом, ссылаясь на то, что «зеки же они». Военный эксперт Владислав Шурыгин высказался на эту тему.
Является ли участие в боевых действиях облегчением уголовного наказания как такового? С точки зрения сокращения его по времени - безусловно! В десять и более раз, что, собственно, и возбуждает общественное мнение! Мол, вместо десяти лет тюрьмы преступник воюет полгода и потом получает свободу.
Но логика эта формальна. В ней не учитывается главный фактор такого размена - риск! Каков процент смертности среди заключенных в местах лишения свободы? Он, практически, равен уровню смертности людей той же возрастной категории, находящихся на свободе. И вероятность выхода на свободу осужденного на десять - двенадцать лет составляет порядка 90%, не говоря уже о выходе по УДО. При этом, смертность «штурмовиков» - бойцов штурмовых отрядов ЧВК где-нибудь под Бахмутом или Соледаром (официальных данных нет, но есть косвенные) сильно выше 10%. А с ранеными вообще достигает 25% за те же шесть месяцев.
То есть, риск бывшего осужденного погибнуть или получить увечье превышает аналогичный риск при обычном отбытии наказания примерно в двадцать раз. При этом, в отличие от обычных работ в лагере по пошиву, к примеру, рукавиц или изготовления скамеек, боец «Вагнера» создает несоизмеримо более важный стратегический продукт - безопасность. Он противостоит украинским нацистам и возвращает под российский контроль территории.
Собственно, именно это и формирует «курс обмена» лет наказания на месяцы службы на фронте. И, как бы это кому-то не претило, такое решение оправдано и логично. К тому же, как это не цинично звучит, мало, кто из критиков предпочтёт увидеть на месте такого "штурмовика" своего мобилизованного родственника.
Традиции использования заключенных в условиях экстремальной ситуации - масштабных войн, катастроф, эпидемий это общемировая практика на протяжении всей истории человечества. В определённой мере, такое решение находится и в концепции христианской традиции - прощения и милости к падшим. Библейских историй о раскаявшемся преступнике множество...
Истории же с отказом отдания воинских почестей погибшим «вагнеровцам» из числа осуждённых вообще за гранью разумного. Люди своей жизнью искупили свои преступления. Фактически, добровольно приняли «высшую меру» - смерть, не будучи на неё осужденными. И долг чиновников всех рангов достойно проводить этих людей в последний путь.
