Экс-губернатор Василий Юрченко дал большое интервью после того, как получил от государства справку, что у него закончился испытательный срок и теперь он чист перед законом. В предыдущих публикациях Сибкрай.ru бывший губернатор рассказал, что он может быть избранным и может вернуться на госслужбу. Кроме того, Юрченко сравнил схемы продажи земли на улице Чаплыгина и на улице Демакова. За первую сделку бывший губернатор попал под уголовное дело и был осужден, а во второй сделке, которую недавно заключила мэрия, прокуратура не нашла никаких нарушений. В заключительной части интервью Василий Юрченко рассказал о том, почему судится с государством за незаконное преследование (на него было заведено еще одно уголовное дело за махинации с участком в Ордынском районе), а также поведал, почему в Новосибирске не строится Дзержинская линия метро.
- Где вы сейчас работаете?
- Сейчас? Поднимаем экономику Российской Федерации. Компания такая есть «Металлсервис» – крупнейший трейдер России, компания по продаже металла в России. Я там работаю управляющим новосибирским. В том числе в структуру «Металлсервиса» входит завод имени Кузьмина. И за Уралом у нас три филиала.
– Люди на улицах вас узнают?
– Узнают, вот и сегодня (улыбается). Всегда узнавали, всегда подходили.
– Со словами поддержки, или?..
– Да. Один раз только бабушка какая-то неприятные вещи говорила, но большинство с поддержкой.
– А я там не участвую, не слежу. Там работают мои адвокаты. Это не к государству претензии. Я эту позицию поддерживаю по просьбе Минфина России. Минфин уже многие годы ставит условие, что когда человек, которого незаконно преследовало государство в лице правоохранительных органов, получает решение о прекращении дела по реабилитирующим основаниям, то весь этот ущерб, который государству приходится из бюджета выплачивать, он должен выплачиваться за счет граждан, допустивших противозаконные действия. Силовые органы против этого – у нас тогда никто работать не будет. У сотрудников зарплаты маленькие, а по выплатам цифры могут быть большие. Так вы не нарушайте закон. Это же классный инструмент. Следователь, прокурор – самостоятельные, независимые процессуальные лица. Их начальники могут только надзирать за их деятельностью, чтобы они не нарушали. А когда дают команду «нарушить», только слабый человек нарушает, сильный не нарушит. И такие есть, я даже знаю фамилии. В моих делах такие люди были, они вынуждены были писать отказные материалы, потому что там нет состава преступления. И один майор, даже не лейтенант, написал отказ. Ему – возбуждай. Он – нет, не буду. Тогда увольняйся. И он уволился из органов. Это позиция специалиста, профессионала, мужчины. Я поддерживаю позицию Минфина, допустил – ответь, в полной мере или не в полной. Но это будет серьезным сигналом против нарушения закона со стороны всех процессуальных лиц. И эта позиция Минфина абсолютно правильная, я ее поддерживаю, но я никогда не думал, что я с этой «машиной» столкнусь. Этими действиями я хочу сказать, ребята, наступило время.
– Сколько уже лет своей жизни вы на все это потратили?
– Ну, посчитайте. С марта 2014 года. До августа я был более-менее свободным человеком. Дело одно закрылось прям там же, хотя меня уговаривали-упрашивали: «Василий Алексеевич, согласитесь, нам нужно закрыть лист какой-то там, галочку поставьте, и дело по Ордынке закроется по нереабилитирующим основаниям». Молодой следователь. Я ему все рассказал, там нет ничего, все, что вы пишете, это глупость несусветная, это же бред. Он краснеет. Подпишите, и я закрываю дело. Пока он в Москву и Новосибирск летал быстро, прокурор отменил постановление о возбуждении уголовного дела. Это был май, в августе они возбудили дело по Чаплыгина, а в сентябре снова по Ордынке. Подписка о невыезде у меня с августа 2014 года до окончания суда в марте 2018 года. У меня мама старенькая была, я просился к родителям съездить в Карасук. Не пустили, там же государственная граница рядом – Казахстан. Долго меня следователь не пускала, потом начала отпускать изредка. Конечно, это нервы, это здоровье, это жизнь.
– Так за что вас все-таки отправили в отставку?
– Я до сих пор не понимаю, почему. На все мои запросы – объясните, в соответствии с указом президента, вы должны объяснить, почему, мне говорят – мы вам сказали. Так мне никто ничего не сказал. «А мы вам все равно сказали». А когда сказали? И я до сих пор не знаю, хотя обязан знать. Я себя никогда не чувствовал виновным. Я всегда говорил, если я виновен, если я нарушил закон, я готов нести ответственность, какую положено. В тюрьму – значит, в тюрьму. И когда мне предлагали многократно, ну согласитесь, под условный срок. Нет и нет. Был бы виноват, я бы сам явку с повинной написал. А так, скажите мне, в чем я виноват?
– Вас судили за нарушения при продаже земли. Но они всегда были и есть. Только за последнее время вызывают вопросы участки на Красноярской, на Демакова.
– В целом всегда у города Новосибирска было много проблем и нарушений, связанных с застройкой. В разных периодах разные мотивы были. Но вот с 2004 года я стал в администрации работать, в 2005-м стал первым замом, и тогда федеральное законодательство изменилось в той части, что определенную категорию земель субъект мог забрать у муниципалитета. Там сложная норма, это в упрощенном варианте говорю. И, видя те безобразия, которые творились с землей, я предлагал Толоконскому (в то время губернатор Новосибирской области – прим. ред.) эту норму реализовать. Участки будут публично открыто предоставляться, и инфраструктурные объекты будут заложены, и не будем строить отели, здания, дома на дорогах, которые через 10-20-30 лет станут проблемой. Тогда он отказался, сказал, что мы не будем ссориться с городом, мы ему доверяем. Когда я стал губернатором, я несколько раз говорил с Городецким (в то время мэр Новосибирска – прим. ред.). Понятно, что денег всегда не хватает, но нельзя же так, есть другие механизмы. Давайте другими механизмами наполнять бюджет, ведь земля – стратегический ресурс, который нельзя разбазаривать, нужно эффективно его использовать, и чисто, чтобы никто вопросов не задал. Таких разговоров с Городецким было много. Потом я ему сказал, что нужно отменить постановление мэра 1991 года, которое позволяло по предварительному выбору, без конкурса предоставлять земельные участки. Отменяй – коррупционность 99,9%. Он – да, буду думать. Подумал, подумал, ничего не придумал, силы воли не хватило. Я знаю, почему у него силы воли не хватило, ему не дали это сделать бывшие товарищи, старшие.
Я поручил подготовить реестр предоставленных земельных участков, на которых не ведутся работы. В 2013 году таких участков, которые более пяти лет не осваивали (там ни паспорта объекта, ни ограды, ни разработки проектной документации, ничего не было). Дали земельный участок под то, чтобы его продать, когда стоимость вырастет, арендная плата же маленькая. 200 с чем-то таких участков было обнаружено. По 87 участкам я заставил расторгнуть договоры. На других участках сразу возвели заборы. Вот масштаб проблемы какой. Для того, чтобы решить эту проблему, нужно изменить многие подходы в мэрии, более активно работать с депутатским корпусом, с общественным, и постоянно вскрывать такие вещи, как вы (журналисты – прим. ред.) сейчас по Демакова вскрываете, по всем стройкам вскрывать. Вы про Красноярскую, 132 сказали, там тоже, наверное, чьи-то интересы. У меня много было таких разговоров с Городецким, и есть несколько объектов, которые я, как губернатор, не дал строить. Когда вскрывалось, что санитарные нормы нарушены, инсоляция нарушена, транспортный коллапс становился, я говорил «нет». Рычаги у губернатора большие.
– Транспортный коллапс все равно наступил, за много лет в городе строится первая станция метро, и то не в самом популярном месте. Представляю, как о ней мечтают жители Плющихинского жилмассива.
– В 2013 году, чтобы улучшить ситуацию с общественным транспортом, мы провели подготовительную работу. Была задача построить полностью Дзержинскую линию за два с небольшим года. Это очень высокий темп. Но мы со строителями прописали, что это реальный, а не эфемерный срок, в который его можно сделать качественно и хорошо. Чтобы это выполнить, должна была быть мощная метростроительная организация. В те годы высвободились серьезные мощности по проходческим комплексам в Европе и Китае. Так получилось, что они всё сдали и стоят. Оборудование сумасшедше дорогое, когда стоит – приносит убытки. Я встретился с немецкой компанией, чешской и китайской. Они говорят – нам интересно, вот предложение, вот стоимость, все дела. Провели переговоры, и они все согласились. Мы согласовали графики, согласовали смету. Был намечен конкурс на первый квартал 2013 года. Дзержинская линия должна была быть уже закончена в сентябре 2015 года.
– И по чьей вине у нас нет метро?
– История умалчивает. Конкурс не был объявлен, смена мэра сдвинула этот проект. Когда я понял, что у нас перспективы нет в городе Новосибирске, я Владимиру Филипповичу (Городецкому – прим. ред.) сказал: «Я дам вам денег из бюджета, буду убеждать депутатов Заксобрания, потому что нельзя, чтобы город так деградировал». Выделили впервые субсидию городу 400 миллионов рублей на обновление дорожной техники, дали деньги на другие направления, я 10% НДФЛ Новосибирску отдал. Вот вам деньги, только дело делайте. И когда ничего не получалось два или три года, я уже сказал: «Слушай, всё, давай». И поэтому проект сдвинулся, а так бы метро уже давно было. Метро было бы, если бы не апрель 2014-го. Когда меня журналисты спрашивали тогда про избрание Локтя на пост мэра, я сказал, что это беда. Это очень большая беда. Некоторые, судя по комментариям, не поняли, почему я так говорил. Я знал, что этим закончится. Человек не подготовлен, он никогда в жизни ничего не создавал, не созидал. Социологией доказано, что в мире меньше половины процента людей, которые могут что-то генерировать и создавать. Остальные – а вдруг что будет хуже, пусть лучше будет так. Я-то понимал, что он не способен ничего генерировать ничего нового. Об этом и нужно было думать на всем этапе агитации и пропаганды. Коллективный разум не должен быть на что-то одно нацелен или против кого-то. Когда коллективный разум сиюминутный, вот такие сбои и получаются. Ах, мы вот, а потом спустя полгода – что же мы наделали! А спустя пять лет снова выбрали. И где он, коллективный разум?
– Знатков был бы лучше для города?
– История не терпит сослагательного наклонения. Но я вам сказал, почему я такое решение (убрать Городецкого с поста мэра – прим. ред.) принимал и почему в Кремле меня поддержали, потому что дальше было нельзя, чтобы город так деградировал. В мэрии не было, вообще, управления. Это, как старая телега, скрипит, но едет, но это не то, что нужно было Новосибирску. Нужны были другие подходы, другие решения. Смог бы Знатков или не смог? Я же понимал, что эту ответственность я беру на себя.
Экс-губернатор Василий Юрченко дал большое интервью после того, как получил от государства справку, что у него закончился испытательный срок и теперь он чист перед законом. В предыдущих публикациях Сибкрай.ru бывший губернатор рассказал, что он может быть избранным и может вернуться на госслужбу. Кроме того, Юрченко сравнил схемы продажи земли на улице Чаплыгина и на улице Демакова. За первую сделку бывший губернатор попал под уголовное дело и был осужден, а во второй сделке, которую недавно заключила мэрия, прокуратура не нашла никаких нарушений. В заключительной части интервью Василий Юрченко рассказал о том, почему судится с государством за незаконное преследование (на него было заведено еще одно уголовное дело за махинации с участком в Ордынском районе), а также поведал, почему в Новосибирске не строится Дзержинская линия метро.
- Где вы сейчас работаете?
- Сейчас? Поднимаем экономику Российской Федерации. Компания такая есть «Металлсервис» – крупнейший трейдер России, компания по продаже металла в России. Я там работаю управляющим новосибирским. В том числе в структуру «Металлсервиса» входит завод имени Кузьмина. И за Уралом у нас три филиала.
– Люди на улицах вас узнают?
– Узнают, вот и сегодня (улыбается). Всегда узнавали, всегда подходили.
– Со словами поддержки, или?..
– Да. Один раз только бабушка какая-то неприятные вещи говорила, но большинство с поддержкой.
– А я там не участвую, не слежу. Там работают мои адвокаты. Это не к государству претензии. Я эту позицию поддерживаю по просьбе Минфина России. Минфин уже многие годы ставит условие, что когда человек, которого незаконно преследовало государство в лице правоохранительных органов, получает решение о прекращении дела по реабилитирующим основаниям, то весь этот ущерб, который государству приходится из бюджета выплачивать, он должен выплачиваться за счет граждан, допустивших противозаконные действия. Силовые органы против этого – у нас тогда никто работать не будет. У сотрудников зарплаты маленькие, а по выплатам цифры могут быть большие. Так вы не нарушайте закон. Это же классный инструмент. Следователь, прокурор – самостоятельные, независимые процессуальные лица. Их начальники могут только надзирать за их деятельностью, чтобы они не нарушали. А когда дают команду «нарушить», только слабый человек нарушает, сильный не нарушит. И такие есть, я даже знаю фамилии. В моих делах такие люди были, они вынуждены были писать отказные материалы, потому что там нет состава преступления. И один майор, даже не лейтенант, написал отказ. Ему – возбуждай. Он – нет, не буду. Тогда увольняйся. И он уволился из органов. Это позиция специалиста, профессионала, мужчины. Я поддерживаю позицию Минфина, допустил – ответь, в полной мере или не в полной. Но это будет серьезным сигналом против нарушения закона со стороны всех процессуальных лиц. И эта позиция Минфина абсолютно правильная, я ее поддерживаю, но я никогда не думал, что я с этой «машиной» столкнусь. Этими действиями я хочу сказать, ребята, наступило время.
– Сколько уже лет своей жизни вы на все это потратили?
– Ну, посчитайте. С марта 2014 года. До августа я был более-менее свободным человеком. Дело одно закрылось прям там же, хотя меня уговаривали-упрашивали: «Василий Алексеевич, согласитесь, нам нужно закрыть лист какой-то там, галочку поставьте, и дело по Ордынке закроется по нереабилитирующим основаниям». Молодой следователь. Я ему все рассказал, там нет ничего, все, что вы пишете, это глупость несусветная, это же бред. Он краснеет. Подпишите, и я закрываю дело. Пока он в Москву и Новосибирск летал быстро, прокурор отменил постановление о возбуждении уголовного дела. Это был май, в августе они возбудили дело по Чаплыгина, а в сентябре снова по Ордынке. Подписка о невыезде у меня с августа 2014 года до окончания суда в марте 2018 года. У меня мама старенькая была, я просился к родителям съездить в Карасук. Не пустили, там же государственная граница рядом – Казахстан. Долго меня следователь не пускала, потом начала отпускать изредка. Конечно, это нервы, это здоровье, это жизнь.
– Так за что вас все-таки отправили в отставку?
– Я до сих пор не понимаю, почему. На все мои запросы – объясните, в соответствии с указом президента, вы должны объяснить, почему, мне говорят – мы вам сказали. Так мне никто ничего не сказал. «А мы вам все равно сказали». А когда сказали? И я до сих пор не знаю, хотя обязан знать. Я себя никогда не чувствовал виновным. Я всегда говорил, если я виновен, если я нарушил закон, я готов нести ответственность, какую положено. В тюрьму – значит, в тюрьму. И когда мне предлагали многократно, ну согласитесь, под условный срок. Нет и нет. Был бы виноват, я бы сам явку с повинной написал. А так, скажите мне, в чем я виноват?
– Вас судили за нарушения при продаже земли. Но они всегда были и есть. Только за последнее время вызывают вопросы участки на Красноярской, на Демакова.
– В целом всегда у города Новосибирска было много проблем и нарушений, связанных с застройкой. В разных периодах разные мотивы были. Но вот с 2004 года я стал в администрации работать, в 2005-м стал первым замом, и тогда федеральное законодательство изменилось в той части, что определенную категорию земель субъект мог забрать у муниципалитета. Там сложная норма, это в упрощенном варианте говорю. И, видя те безобразия, которые творились с землей, я предлагал Толоконскому (в то время губернатор Новосибирской области – прим. ред.) эту норму реализовать. Участки будут публично открыто предоставляться, и инфраструктурные объекты будут заложены, и не будем строить отели, здания, дома на дорогах, которые через 10-20-30 лет станут проблемой. Тогда он отказался, сказал, что мы не будем ссориться с городом, мы ему доверяем. Когда я стал губернатором, я несколько раз говорил с Городецким (в то время мэр Новосибирска – прим. ред.). Понятно, что денег всегда не хватает, но нельзя же так, есть другие механизмы. Давайте другими механизмами наполнять бюджет, ведь земля – стратегический ресурс, который нельзя разбазаривать, нужно эффективно его использовать, и чисто, чтобы никто вопросов не задал. Таких разговоров с Городецким было много. Потом я ему сказал, что нужно отменить постановление мэра 1991 года, которое позволяло по предварительному выбору, без конкурса предоставлять земельные участки. Отменяй – коррупционность 99,9%. Он – да, буду думать. Подумал, подумал, ничего не придумал, силы воли не хватило. Я знаю, почему у него силы воли не хватило, ему не дали это сделать бывшие товарищи, старшие.
Я поручил подготовить реестр предоставленных земельных участков, на которых не ведутся работы. В 2013 году таких участков, которые более пяти лет не осваивали (там ни паспорта объекта, ни ограды, ни разработки проектной документации, ничего не было). Дали земельный участок под то, чтобы его продать, когда стоимость вырастет, арендная плата же маленькая. 200 с чем-то таких участков было обнаружено. По 87 участкам я заставил расторгнуть договоры. На других участках сразу возвели заборы. Вот масштаб проблемы какой. Для того, чтобы решить эту проблему, нужно изменить многие подходы в мэрии, более активно работать с депутатским корпусом, с общественным, и постоянно вскрывать такие вещи, как вы (журналисты – прим. ред.) сейчас по Демакова вскрываете, по всем стройкам вскрывать. Вы про Красноярскую, 132 сказали, там тоже, наверное, чьи-то интересы. У меня много было таких разговоров с Городецким, и есть несколько объектов, которые я, как губернатор, не дал строить. Когда вскрывалось, что санитарные нормы нарушены, инсоляция нарушена, транспортный коллапс становился, я говорил «нет». Рычаги у губернатора большие.
– Транспортный коллапс все равно наступил, за много лет в городе строится первая станция метро, и то не в самом популярном месте. Представляю, как о ней мечтают жители Плющихинского жилмассива.
– В 2013 году, чтобы улучшить ситуацию с общественным транспортом, мы провели подготовительную работу. Была задача построить полностью Дзержинскую линию за два с небольшим года. Это очень высокий темп. Но мы со строителями прописали, что это реальный, а не эфемерный срок, в который его можно сделать качественно и хорошо. Чтобы это выполнить, должна была быть мощная метростроительная организация. В те годы высвободились серьезные мощности по проходческим комплексам в Европе и Китае. Так получилось, что они всё сдали и стоят. Оборудование сумасшедше дорогое, когда стоит – приносит убытки. Я встретился с немецкой компанией, чешской и китайской. Они говорят – нам интересно, вот предложение, вот стоимость, все дела. Провели переговоры, и они все согласились. Мы согласовали графики, согласовали смету. Был намечен конкурс на первый квартал 2013 года. Дзержинская линия должна была быть уже закончена в сентябре 2015 года.
– И по чьей вине у нас нет метро?
– История умалчивает. Конкурс не был объявлен, смена мэра сдвинула этот проект. Когда я понял, что у нас перспективы нет в городе Новосибирске, я Владимиру Филипповичу (Городецкому – прим. ред.) сказал: «Я дам вам денег из бюджета, буду убеждать депутатов Заксобрания, потому что нельзя, чтобы город так деградировал». Выделили впервые субсидию городу 400 миллионов рублей на обновление дорожной техники, дали деньги на другие направления, я 10% НДФЛ Новосибирску отдал. Вот вам деньги, только дело делайте. И когда ничего не получалось два или три года, я уже сказал: «Слушай, всё, давай». И поэтому проект сдвинулся, а так бы метро уже давно было. Метро было бы, если бы не апрель 2014-го. Когда меня журналисты спрашивали тогда про избрание Локтя на пост мэра, я сказал, что это беда. Это очень большая беда. Некоторые, судя по комментариям, не поняли, почему я так говорил. Я знал, что этим закончится. Человек не подготовлен, он никогда в жизни ничего не создавал, не созидал. Социологией доказано, что в мире меньше половины процента людей, которые могут что-то генерировать и создавать. Остальные – а вдруг что будет хуже, пусть лучше будет так. Я-то понимал, что он не способен ничего генерировать ничего нового. Об этом и нужно было думать на всем этапе агитации и пропаганды. Коллективный разум не должен быть на что-то одно нацелен или против кого-то. Когда коллективный разум сиюминутный, вот такие сбои и получаются. Ах, мы вот, а потом спустя полгода – что же мы наделали! А спустя пять лет снова выбрали. И где он, коллективный разум?
– Знатков был бы лучше для города?
– История не терпит сослагательного наклонения. Но я вам сказал, почему я такое решение (убрать Городецкого с поста мэра – прим. ред.) принимал и почему в Кремле меня поддержали, потому что дальше было нельзя, чтобы город так деградировал. В мэрии не было, вообще, управления. Это, как старая телега, скрипит, но едет, но это не то, что нужно было Новосибирску. Нужны были другие подходы, другие решения. Смог бы Знатков или не смог? Я же понимал, что эту ответственность я беру на себя.
