Новосибирцы – кадровые военные и мобилизованные – пишут письма домой, рассказывают о своем быте, просят родных не волноваться. А между этими строчками читается нечто другое: на фронте люди остаются людьми и только то, что на гражданке проходило незамеченным, там, на передовой, получает совершенно иной смысл.
Одна из жительниц Новосибирска написала пост: «Сегодня поговорила с хорошей знакомой, она же мама командира роты, она же жена офицера, она же теща военного. В общем Гога, он же Гоша… Какие наши вчерашние мальчишки… Мужчины… И молодцы! Весной закончил наше ВВКУ и на передовую!»
Понятно, что фамилию и имя парня и его мамы она не называет – такая вот ситуация. Но в коротеньком посте все, что нужно знать о людях «там» и «здесь». И почему-то вспоминается симоновское «Жди меня…». И никак иначе! Все повторяется.
«Военный не в первом поколении, выпускник ВВКУ, командир роты. Усы отращивает, чтобы взрослее выглядеть. Потому что у него в подчинении есть люди возрастом, как его родители», – пишет сибирячка о своем герое.
Он же в своих письмах домой, маме, пытается, вероятно, показаться взрослым, уже опытным солдатом, офицером: «За последние 1,5 месяца охотились и увели у укропов четыре коптера, так нужных роте! Сбили коптеры автоматом – «сосредоточенным огнем из стрелкового оружия».
Коротко о ратном, больше не напишешь, не расскажешь – военная тайна и все такое. Да и не нужно матерям знать больше. Поэтому, в коротких сообщениях домой, написанных, что называется, на привале, есть и другое: «Ночью спал, думал, крыса по груди бегает, проснулся, а оказалась кошка».
А эта кошка спаслась от пуль и разрывов снарядов. Кошки же к плохим людям не идут, пристроилась здесь, в блиндаже. И собака тут же, да не одна…
«Много брошенных бегает. Когда выходят с передовой на отдых, он их пристраивает к местным, – передает рассказ бойца сибирячка. – Очень добрый молодой парень, собрал буквально всех животных в округе. Они как-то сами прибиваются к нему».
Новосибирцы – кадровые военные и мобилизованные – пишут письма домой, рассказывают о своем быте, просят родных не волноваться. А между этими строчками читается нечто другое: на фронте люди остаются людьми и только то, что на гражданке проходило незамеченным, там, на передовой, получает совершенно иной смысл.
Одна из жительниц Новосибирска написала пост: «Сегодня поговорила с хорошей знакомой, она же мама командира роты, она же жена офицера, она же теща военного. В общем Гога, он же Гоша… Какие наши вчерашние мальчишки… Мужчины… И молодцы! Весной закончил наше ВВКУ и на передовую!»
Понятно, что фамилию и имя парня и его мамы она не называет – такая вот ситуация. Но в коротеньком посте все, что нужно знать о людях «там» и «здесь». И почему-то вспоминается симоновское «Жди меня…». И никак иначе! Все повторяется.
«Военный не в первом поколении, выпускник ВВКУ, командир роты. Усы отращивает, чтобы взрослее выглядеть. Потому что у него в подчинении есть люди возрастом, как его родители», – пишет сибирячка о своем герое.
Он же в своих письмах домой, маме, пытается, вероятно, показаться взрослым, уже опытным солдатом, офицером: «За последние 1,5 месяца охотились и увели у укропов четыре коптера, так нужных роте! Сбили коптеры автоматом – «сосредоточенным огнем из стрелкового оружия».
Коротко о ратном, больше не напишешь, не расскажешь – военная тайна и все такое. Да и не нужно матерям знать больше. Поэтому, в коротких сообщениях домой, написанных, что называется, на привале, есть и другое: «Ночью спал, думал, крыса по груди бегает, проснулся, а оказалась кошка».
А эта кошка спаслась от пуль и разрывов снарядов. Кошки же к плохим людям не идут, пристроилась здесь, в блиндаже. И собака тут же, да не одна…
«Много брошенных бегает. Когда выходят с передовой на отдых, он их пристраивает к местным, – передает рассказ бойца сибирячка. – Очень добрый молодой парень, собрал буквально всех животных в округе. Они как-то сами прибиваются к нему».
