Директор Новосибирского театра оперы и балета Владимир Кехман нарушил «все предметы охраны», заявил бывший директор театра Борис Мездрич. Он обвинил нового руководителя НГАТОиБ в незаконной и непрофессиональной переделке всего того, что было выполнено при его руководстве.
Публичные слушания по ситуации в Оперном театре прошли в Новосибирске 4 февраля. Бывший директор театра Борис Мездрич, уволенный после скандала с «Тангейзером», сидел в зале в первом ряду. Отвечая на вопросы собравшихся, новый директор Оперного Владимир Кехман неоднократно «кивал» на предыдущее руководство, и это касалось как постановок, так и ремонта и вопросов сохранения здания. Его поддержали и некоторые выступающие, в конце встречи модератор даже просил «не переходить на личности».
«Я не такой большой знаток псиохотипа Владимира Абрамовича [Кехмана], я просто наблюдаю. Я с ним не общался раньше почти никогда. Я думаю, что это тяжелый случай вообще на этом полигоне руководства театром, – заметил Мездрич после слушаний. – Надо посмотреть, что напишет пресса, как будет идти в сетях обсуждение, какие точки зрения новые появятся. Но это полезно. Впервые ведь это произошло, когда общественное мнение живьем, не через прессу, а живьем сказало то, что думает. Все стороны, все участники процесса – это и зрители, и профессиональные люди, и бывшие руководители театра, и представители РПЦ. Все высказались».
Жест в сторону Бориса Мездрича Владимир Кехман позволил себе несколько раз. Например, когда речь зашла о театральном музее – Кехмана упрекнули в том, что он прекратил свое существование. Театральный менеджер в ответ на это заявил, что от музея ничего не осталось уже к моменту его назначения и указал, что это Мездрич в театре «десять лет хозяйничал». Он также рекомендовал обратиться к своему предшественнику с некоторыми вопросами о снятых спектаклях, о состоянии театрального здания и зрительного зала.
В ответ на прозвучавшие в его адрес претензии Борис Мездрич отметил, что сам принял театр в 2001 году, и было бы уместнее задавать вопросы одному из заместителей прошлой дирекции – Семену Каплуну, который, к слову, сидел во время слушаний по правую руку от Владимира Кехмана.
«Это все неправда. То, что я принял в 2001 году, только наросло. А так – что было, то и было. Это не ко мне вопрос. Что касается музея, я не могу за него отвечать, но я думаю, что он (Кехман – прим. ред.) еще ничего не растерял, – заявил Борис Мездрич. – При Кехмане сидел бывший первый зам Каплун, он был им много лет. И Роберт Майер, о котором сегодня вспоминали, руководитель музея театрального, он работал при нем, и он должен сказать, куда все дели. Много к нему вопросов».
По словам Мездрича, он негативно оценивает произошедшие в театре изменения, так как все было сделано с нарушением законодательства. Сам он в театре после своего увольнения не был, но видел фотографии. «Это нарушение всех предметов охраны – публичное, полное, открытое, – сказал он корреспонденту Сибкрай.ru. – Профессионализм не в этом заключается. Профессионализм у людей, которые занимаются реставрацией, заключается в том, чтобы сделать так, чтобы облик сохранился исторический, а технологически работа шла соответственно сегодняшнему дню. Облик сохранить, а технологически добавить свет, добавить центр управления светом, лифты и так далее. В этом и есть профессионализм. Нам в 2005 году это удалось, я говорю об этом открытым текстом, а сейчас – нет».
Он подчеркнул, что изменено было все – от цветового оформления, полов и люстр до конфигурации зрительного зала и его уклона. «И все это без историко-архитектурной экспертизы, которая должна быть утверждена управлением по госохране памятника. А работа закончена. Еще надо его спросить, как оно все оплачено. Потому денег не было, деньги федеральные на фасад были только, – добавил бывший директор театра. – Аварийным же был только северный фасад, небольшой козырек. Сделали они его, и мы бы сделали, потому что они использовали наш проект. Были бы деньги, сделали бы и мы, и еще лучше».
