В Новосибирске опросили 50-летних граждан с целью выяснить их отношение к предполагаемому повышению пенсионного возраста. Социологов из агентства информационного развития «Столица Нск» интересовали аргументы сторонников и противников пенсионной реформы. Недоверие к реформаторам и возмущение нарушением их прав – так опрошенные оценили инициативу правительства. Но, как считает доктор социологических наук Константин Антонов, анализируя результаты опроса, до серьезных протестов дело не дойдет. К тому же, люди возмущаются не тем, «что» произошло, а тем, «как» это было сделано.
В опросе приняли участие 70 человек в возрасте 50+. Эта категория респондентов была выбрана неслучайно. Определяющими факторами является их жизненный опыт, предполагается, что в этом возрасте люди уже готовятся к пенсии и планируют свою жизнь после достижения пенсионного возраста. Следовательно, располагают информацией о пенсионном законодательстве, подсчитывают баллы. В этом смысле 50-летние выступают в качестве экспертов и референтной группы одновременно. Кроме того, эти люди принадлежат к поколению, на долю которого пришлись все значимые социально-политические изменения в стране: развал СССР, гайдаровские реформы, кризисы 1990-х и все последующие. Они имеют богатейший опыт отношений с государством, и, надо сказать, этот опыт не слишком позитивный. Они критически относятся ко многим инициативам власти.
В неформализованных интервью по телефону и в социальной сети Facebook (для чего были сделаны соответствующие записи с предложением оставить свои комментарии) приняли участие 110 человек – представители различных профессиональных сфер. Социологов не интересовало количественное соотношение тех, кто «за» и кто «против» повышения пенсионного возраста (именно так люди воспринимают пенсионную реформу, предложенную правительством). Социологов интересовали аргументы, позиция. И, надо сказать, в рассуждениях людей звучали не только ожидаемые – «хочу на пенсию», или – «меня ограбили, отдайте мои деньги!» Оказалось, что опрашиваемые в большинстве своем стараются мыслить «по государственному», оперируют цифрами, статистическими данными, демонстрируют понимание управленческих механизмов, прекрасно ориентируются в существующих социально-экономических отношениях.
Сами о себе позаботьтесь
Среди опрошенных нашлись те, кто поддерживает повышение пенсионного возраста или относится к этому нейтрально. Эта группа респондентов считает, что если подавляющее число вышедших на пенсию продолжает работать – чувствует для этого силы и имеет потребность к труду, то логично было бы повысить пенсионный возраст. «Сейчас во всем мире усиливается борьба с дискриминацией по возрасту... Работающий возрастной человек – это норма. Если ты занимаешься любимым делом, то ты не устаешь и не выгораешь, вот как переориентировать людей – другой вопрос...»
Опрашиваемые приводили примеры того, как человек, прекращающий активную трудовую деятельность, когда он еще полон сил и здоровья, быстро угасает. Другая точка зрения – если «все» работают после «пенсии», то это явный обман государства, пример патернализма, отчего страдает экономика и страна лишается дополнительных стимулов к развитию, достижению эффективности государственных расходов: «С такой пенсионной системой даже экономика США рухнула бы. Мы занимаемся самообманом: хотим, чтобы было как у «них», но чтобы все льготы были, и государство как малых детей всех опекало». Те, кто «за», говорят и о том, что российские граждане должны научиться брать на себя ответственность, отвечая на аргументы своих оппонентов: здоровье, материальное благополучие, работа – все это зависит, прежде всего, от усилий самого человека, а не от государства: «В основе всего должна стать ответственность человека за свою жизнь, здоровье и благосостояние... Государство должно только регулировать правила. С этим у него плохо, но оно учится... Я считаю глупым стенать – «ну почему я не Абрамович...» Ну да, не Ротшильдом родился... Но все выборы в этой жизни я делал сознательно и пришел к тому, к чему пришел... Как в Америке – если пожадничал и купил зубную страховку без анестезии – то, когда тебе будут рвать зубы, ты либо будь готов заплатить по полной или твой удел орать в кресле... выбор был за тобой и тогда... Никто не виноват, и государство в том числе. К сожалению, многие живут в парадигме непринятия рисков: «все бонусы – мне, все риски – должно оплатить государство»... Патернализм сознания превалирует над осознанной свободой выбора...»
Часть респондентов обратила внимание на существующую «гендерную дискриминацию»: «Я за повышение для женщин, но не для мужчин. Выходит моложавая и полная сил дама на пенсию и начинает играть в ролевую игру «Святая женщина в плену семьи» – внуки, огород, муж и проблемы его здоровья. Лучше пусть на работе новые платья показывает и чай пьет. Дольше проживет. А мужчин жалко, да». Автор этого высказывания привела в пример женщин-льготниц, которые, по ее словам, «дармоедки – секретарши, клерки в правоохранительных органах и остальная армия льготников».
Однако наиболее типичная позиция в этой группе – ко всему привыкли, переживем и это: «Я ожидала повышения пенсионного возраста, поэтому негативных эмоций не испытываю. Я работаю в вузе, с работы меня не выгонят. Вынуждена буду пойти на пенсию не в следующем году, а через год». При этом респондент осознает, что потеряет около 150 тысяч рублей, но к таким «выкрутасам» от государства она уже привыкла.
Нас в очередной раз ограбили
Услышав о планах проведения пенсионной реформы, люди из возрастной группы «50+» больше всего возмущены тем, что они не только позже выйдут на пенсию, чем рассчитывали, но и лишатся дохода, который многие уже включили в счет будущих семейных трат. «Я в договоре социального страхования и накопительной части пенсии сторона, которая пострадала в результате одностороннего изменения обязательств другой стороной. Увеличение моего пенсионного возраста на пять лет приводит, во-первых, к тому, что я теряю не менее миллиона за пять лет страховой пенсии; во-вторых, теряю в течение пяти лет право на накопительную часть (еще миллион)», – указал один из респондентов.
Опрошенные принадлежат к поколению, представители которого уже неоднократно становились жертвами финансовых экспериментов государства – деноминация, дефолт, обвалы курса рубля и следовавшие за этим резкий рост цен и инфляция. Лишение их законных, по их мнению, пенсионных выплат воспринимается ими как очередной обман со стороны государства: «Я рассчитывал уйти на пенсию в 2022 году, в 60 лет. Но, исходя из нынешних предложений правительства, уйду в лучшем случае, в 2026-м, в 64 года... Неужели ж, я буду радоваться тому, что мне залезают в карман? Если здоровье будет, что ж я буду дома сидеть, я еще смогу поработать. Но уже получая пенсию. А не смогу работать – хоть что-то будет на прожитье...»
Для большинства из них эти потери весьма существенны. Как правило, эти люди обеспечивают свою семью, помогают детям и внукам. На иждивении у многих престарелые родители. Они несут тройную нагрузку, и потеря даже 12-18 тысяч рублей в месяц для них весьма существенна: «У меня мама лежачая – лекарства, сиделка. Дочь в декрете, зять один работает, ипотека, кредиты. Сын заканчивает институт и еще не известно, как он устроится после его окончания. Думала, от пенсии погашать ипотеку дочери, а теперь – фиг». Другая история: «Муж умер два года назад (это к вопросу о продолжительности жизни мужчин), двое детей. Сын получил профессию инженера. На заводе имени Чкалова вакансий нет. Поработал на «Кузьмина» – перспектив даже на мастера нет, рабочим на стане работал. Зарплата – 30 тысяч, зимой меньше. Женился, живем вместе – это не очень хорошо, но на свое жилье денег нет. Ушел зарабатывать на квартиру к предпринимателю – ворота варят. Дочь тоже на низкооплачиваемой работе. А нам говорят, что дети о стариках должны заботиться. Они бы и рады, да только, как?»
Рассуждающие таким образом могут получить упрек в том, что исповедуют двойные стандарты – признаются, что намерены продолжать работать и дальше, но при этом рассчитывают на дополнительный доход, коим пенсия – пособие по старости – не является. Однако на это «критики» получают возражение, «выстраданное» опытом жизни этого российского поколения: «Мне 67. Все годы только выживала. С десяти лет стояли за сахаром, хлебом, молоком, возили из Москвы продукты....Зачем Голикова и ей подобные сравнивают нас с другими странами? Там и живут иначе... Первое, что нужно сделать – это возродить в России собственное производство, легкую промышленность, машиностроение и так далее. А потом уже заводить разговор о повышении пенсионного возраста. Молодежь не может найти работу. Работодатели как царьки, слоны в посудной лавке. Пусть члены правительства и Госдума поживут на наши пенсии! Должности передаются по наследству! Попробуйте устроиться на железную дорогу, в энергетику, связь – фиг нам всем. Там только детки больших начальников».
Именно то обстоятельство, что авторы реформы так бесцеремонно обошлись с людьми, лишив уже распланированных и, по их мнению, законных доходов, возмущает больше всего: «Я посчитал: за свою трудовую жизнь отдал государству более пяти миллионов рублей в виде отчислений, и теперь государство отбирает у меня эти деньги в пользу Дерипаски и Абрамовича? Чтобы они себе «Челси» очередные купили?»
Люди говорят о собственных финансовых проблемах – у самих есть кредиты и невыплаченная ипотека. В этой группе населения все чаще звучит тема предстоящих неизбежных трат на поддержание своего здоровья: «Я несколько лет назад перенесла онкологию, столкнулась с нашей медициной, потратила все накопления и залезла в долги. Инвалидность мне не положена, на льготные лекарства рассчитывать не приходится – траты на это большие. Горький опыт меня научил – я вынуждена заключать договор добровольного страхования здоровья, и даже по страховке не всегда можно получить адекватную помощь. С годами здоровья не прибавляется. Мою пенсию отложили на год. Но ведь за мной идут другие, которые уже в 63 выйдут на пенсию».
Пенсионная реформа спутала жизненные планы и тем, кто намеревался оставить работу, после достижения возраста в 55 или в 60 лет. Часть респондентов призналась, что не будет испытывать материальной нужды, выйдя сейчас на пенсию. Чаще всего так рассуждают женщины, у которых или есть муж – он обеспечивает семью, или дети устроены, или есть накопления и иные источники доходов. Они говорят о другом: «Мне жаль своих детей, которые никак не смогут рассчитывать на мою помощь в нежном пригляде за внуками. Мне так хочется не просто завещание им соорудить, а еще и побыть с ними здоровой, веселой и вполне возможной для радости отдыха. А вот дети всей страны оставлены без могучих и могущих бабусек. Жаль, внуки не успеют полюбить».
Как правило, эти женщины намерены были «вернуться» с работы в семью – воспитывать внуков, освободив своих детей от необходимости пристраивать их детей в детский сад (мест в которые до сих пор не хватает) или искать няню. Многие планировали заняться образованием своих внуков – водить в учреждения дополнительного образования, заниматься домашним воспитанием. Речь идет о сохранении традиций трехпоколенной семьи, стремительно утрачиваемой в современном обществе: «Я бухгалтер в организации и могу работать дома, взяла на обслуживание несколько ИП. Хотела пойти на пенсию, чтобы заниматься с внуками, помогать дочерям. У одной муж вахтовик и двое детей, она сама работает, вторая дочь с мужем – студенты, и тоже ребенок есть. Так и распланировали, на очередь в детский сад не вставали, а что теперь делать?»
Киваем на Запад, но живем-то на Востоке
Опрошенные противники пенсионной реформы и слышать не хотят аргументы о том, что на Западе давно уже повышен пенсионный возраст, следовательно, этому примеру должна последовать и Россия.
Во-первых, ставятся под сомнение данные официальной статистики о росте продолжительности жизни. Личный опыт опрошенных говорит о другом. Респонденты обращаются к узкому кругу своих знакомых – родственники, друзья, соседи, сослуживцы – и приводят иную «статистику». «Считаю: четверо парней-одногруппников скончались от онкологии, отец умер в 58, отец мужа – в 62, муж подруги – в 47, сестра от рака – в 42. Кто у нас так долго живет, что и после 65 может на работу ходить?» – отмечают они.
Во-вторых, даже те, кто доживает до «нового» пенсионного возраста, особым здоровьем не блещут и вряд ли будут иметь возможность какое-то продолжительное время наслаждаться заслуженным отдыхом: «Важно то, что в этом возрасте – 60 – тот, кто трудится, уже изношен, его, как и трактор, нужно списать с баланса основных – производительных средств. Как-то грубо, но это так. Я интенсивно трудился 43 года, но ровно в 59 лет сломался и ремонту не подлежу. И такая история со всеми, кто реально работал, а не ходил на работу, чтобы там чаи распивать».
Некоторые признаются, что «из последних сил тянут до пенсии», после чего намерены оставить работу, но, в силу нужды некоторые из них подыскивают для себя более легкий вид заработка, ведь на пенсию не проживешь: «Я раньше шила, но зрение упало, шейный хондроз, больше этим заниматься не могу». «Я каменщиком работаю, мне 52. Бронхит хронический, спина отваливается. На работе жалеют – на верхотуру не гоняют, и в холода стараюсь отпуск брать, не работать. И мне еще 17 лет пахать? Они охренели там?»
Опрошенные не согласны с правительственными оценками по поводу качества здравоохранения в стране. Более того, опрос по поводу повышения пенсионного возраста превратился в параллельный опрос о качестве медицинских услуг. У каждого есть печальный личный опыт и крайне негативные оценки системы здравоохранения в стране. Все эти обстоятельства, оценка своего физического состояния рождают страх потерять здоровье и средства к существованию. Возможно, в ответах респондентов и присутствует некоторый элемент лукавства, но фраза: «я до тех лет не доживу» в различных семантических конструкциях присутствует практически в каждом ответе. «Каменщиком попробуйте до 70 лет. Или водителем автобуса... В летном составе, плавсоставе, машинистами на подвижном составе и других подобных работах установлены жесткие требования по состоянию здоровья. У абсолютного большинства летчиков, моряков, железнодорожников к 60-летнему возрасту гарантированно появляется одно, а то и несколько заболеваний, с которыми они не будут допущены к работе при прохождении очередной медкомиссии», – говорит один из опрошенных . И, если человека по состоянию здоровья отстранят от работы еще до достижения 65-летнего возраста, то работу найти ему будет очень сложно.
Вероятная потеря работы до достижения «нового» пенсионного возраста – третья причина неприятия механического переноса «западного» опыта на российскую землю. По мнению опрошенных, рынок труда в России и так узок, не отрегулирован и не предоставляет достаточного количества возможностей для творческой самореализации, а права «возрастных» работников не защищены.
«Мой муж военный. За нашу совместную жизнь мы 14 раз меняли место службы, и, разумеется, место жительства. Скажите, где и кто меня будет ждать на рынке труда? Когда я была помоложе, удавалось устраиваться, а как сейчас быть?». «На мое место уже сейчас трое претендентов. Им теперь моей смерти ждать?». «Возрастные люди не интересны работодателю, и он будет правдами и неправдами от них избавляться: нарушать закон, выживать, создавать невыносимые условия на работе. Мало того, что обобрали миллионы людей, так еще создают массовый невроз в стране».
Эта ситуация также порождает страх за свою приближающуюся «несчастливую» старость: «Я работаю библиотекарем, зарплаты у нас, сами знаете какие. Да и то грозят сокращением. Куда идти? Полы мыть?». «Больше всего пострадают люди «интеллигентных» профессий, им будет очень сложно найти адекватную замену на рынке труда, если работодателям они покажутся слишком старыми, или если он захочет их заменить более молодыми». «Что делать хирургической медсестре или няне, которые тягают тяжелых больных? До 63 лет работать? А смогут ли они?» «Работодатель понимает – держать на работе эту рухлядь себе дороже, как и молодую маму с малым ребенком».
Вообще, в ходе опроса обнаружились целые профессиональные группы, которые находятся под ударом – вероятным увольнением, в связи с тем, что к 63 или 65 годам они просто физически не смогут выполнять свои обязанности, а за несколько лет до пенсии найти работу им будет просто невозможно: «Уже сейчас 45-летним, не говоря уже о нас, найти работу практически невозможно. Звоню по телефонам вакансий, узнают про возраст и сразу говорят – нет. Предлагают лепщицей пельменей пойти или кондуктором».
«Хоть законодательно и запретили указывать в объявлениях о вакансиях возрастные ограничения, но в реальности-то они действуют. Пусть Голикова инкогнито попытается себе работу найти достойную в Москве, порадовался бы за ее новую профессию уборщицы туалетов на Казанском вокзале», – замечает один из респондентов.
В тяжелом положении оказались представители профессий, связанных с физическим трудом. Однако опрошенные обратили внимание и на другую сторону проблемы: «Как теперь молодым карьеру строить, если «омоложенные» пенсионеры со своих мест не уйдут?» Об этом говорит и 53-летняя учительница: «Несколько лет назад у нас в области была принята программа стимулирования ухода на заслуженный отдых пожилых учителей, которые старше 60-ти лет: профессиональное выгорание, многие перестают усваивать новые методики. А теперь получается, их принудительно будут оставлять на работе?». «И как теперь пропагандировать рабочие профессии? Парень подумает: а на хрена мне надо на каменщика или на токаря учиться, чтобы до 65 лет вкалывать, еле волоча ноги?»
Опять о власти и народе
Любая интерпретация эмпирических данных отличается некоторой долей субъективизма исследователей. Действительно, подавляющее большинство опрошенных крайне отрицательно относятся с идее повышения пенсионного возраста. Однако редко кто из них соглашался признать текущую ситуацию адекватной нынешним социально-экономическим реалиям. Сложилось впечатление, что люди не против повышения возраста ухода на пенсию, но при соблюдении определенных условий. А поскольку власть сработала прямолинейно и безапелляционно, то это породило такое же категоричное отрицание.
Какие это условия?
1. Продолжающим работать обеспечить компенсацию тех пенсионных выплат, которых они лишаются. Для этого предлагаются разные варианты, например, такие: «Существенный рост пенсии с каждым годом отложенного выхода на пенсию старше 60 лет. Не меньше +12% за каждый отложенный год. Лучше +20%.
Отмена пенсионного взноса для работающих старше 55 лет в их пользу».
Предлагается также снизить отчисления в социальные фонды с зарплаты тех работников, кто достиг возраста 50+, чтобы стимулировать работодателя к найму именно этих категорий трудящихся.
2. Опрошенные, выступая в качестве экспертов, предлагают применить более дифференцированный подход: расширить список профессий, имеющих право на досрочную пенсию. Имеются в виду профессии, связанные с физическим трудом: «Зачем мерить общим аршином всех пенсионеров? Нужны отраслевые стандарты. Человек, работающий в строительстве, шахтах, в больницах, школах, магазинах имеет разные уровни самочувствия. Поэтому должны быть в пенсионной реформе учтены и эти показатели. Артист балета после 40 лет – развалина, или учитель бодрый, но со сломанной психикой в 80 лет. Сантехник ЖКХ и шахтер, продавщица магазина и финансовый брокер – разные подходы».
3. Еще одно экспертное мнение, уже из советского опыта: «В СССР работающие пенсионеры не получали пенсию, или получали ее в сниженном размере, но всегда знали, что в любой момент, когда они захотят прекратить трудовую деятельность, они могут рассчитывать на нее. Если это вернуть, то не нужно будет повышать пенсионный возраст».
Более эмоциональные и категоричные предложения, как решить проблему заключаются в высказываниях типа: «Меньше нужно воровать, а не на пенсионерах экономить», «Наведите порядок в управлении, в стране денег хватает и нет нужды экономить на людях», «Приведите в порядок систему здравоохранения, экологию, обеспечьте работой…чтобы повысить продолжительность жизни».
Люди резко высказывают претензии по поводу тех методов, с помощью которых власти хотели реализовать эти непопулярные меры: «Правительство своей подачей реформы потеряло доверие, его воспринимают как правительство лжецов и все их объяснения, даже правильные, будут восприняты как ложь и обман. Никто не захочет защищать правительство, растрачивать свой авторитет на поддержку правительства, которое так небрежно относиться к доверию граждан. Народ воспримет реформу как насилие, которое он не в силах остановить».
Более того, некоторые увидели в этом решении «политику». «Был на митинге против повышения возраста, услышал там – одна бабуля говорит другой: «Путин только в Китай поехал, а Медведев воспользовался этим, и пенсионный возраст сразу повысил». «Путин приказал сделать прорыв, но олигархов и правительство устраивает, когда Россия слабая – так легче капиталы вывозить и народом манипулировать. Поэтому правительство и олигархи «ответочку» Путину и устроили, народ на него натравили».
«Я помню 2005 год, когда проводили монетизацию льгот. Целый год на это ушел! Разъяснительная работа была проведена на высшем уровне! Людям не только объясняли, они принимали участие в обсуждении». Почему-то сейчас власти, с непонятным высокомерием, не посчитали нужным вступить в диалог с населением, организовать обсуждение, диалог.
«Скандачка» не получилось. Это решение – и это подтверждают результаты опроса – нанесло громадный удар по тому самому символическому социальному контракту между властью и населением, о достижении которого говорится в последние годы: «Никакого Трампа или Терезы Мэй не надо. У нас свои такие есть – Медведев и Голикова, им проще простого страну на уши поставить. И еще наш отечественный зомбоящик, который легко докажет, что в Антарктиде лотосы цветут».
Участникам опроса задавался вопрос, насколько они готовы участвовать в различных акциях протеста. Оказалось, что активные формы – митинги, пикеты, забастовки – в качестве эффективных мер влияния на власть ими не рассматриваются, потому что «с их помощью ничего добиться нельзя» и потому, что «страна и так больна, а протесты ее совсем угробят, как это случилось в конце 1980-х».
Однако это совсем не означает, что предпринятые властями действия не будут иметь негативных для них, и для страны последствий. «Пятидесятилетние» являются лидерами мнений – непререкаемыми авторитетами для своих детей и внуков, которые «наследуют» отношение родителей, бабушек и дедушек к государству, во власти. Они являются теми самыми значимыми другими, которые оказывают доминирующее влияние на социализацию младших поколений. Обида и унижение, которые переживают их родители, станут для детей частью их собственного опыта взаимоотношения с государством, что отразится в их стратегиях социального взаимодействия, когда отчуждение населения от власти, снижение авторитета государства в его глазах «передается» по наследству.
Кроме того, эти люди, с качеством их рациональных коммуникаций, являются лидерами мнений в широком спектре различных других социальных групп, в которых они занимают авторитетные и статусные позиции. Не стоит забывать еще и о том, что это – одна из наиболее активных электоральных групп, и одна из немногих, осуществляющая квалифицированный выбор.
Группа «50+», в силу накопленного опыта, компетенций, занимаемых позиций в хозяйственно-экономических иерархиях на рынке труда и в бюджетно-налоговой системе государства также занимает лидирующие позиции и, во многом, определяющее положение.
Наконец, необходимо обратить внимание на их место в социальной структуре, что совершенно было проигнорировано в бухгалтерско-технократическом подходе реформаторов. Они рассматривают общество, как математическое множество индивидов, в лучшем случае, дифференцируя его по простейшим формальным признакам – возраст, пол. Однако современное общество развивается от «простейшей» дифференциации к дифференциации по функциональным подсистемам, конструируемым в результате более сложных взаимодействий. Человек в возрасте «50+», таким образом, должен рассматриваться и в системе семейно-родовых отношений: он – основа экономическая, социальная основа подсистемы семьи, состоящей из престарелых родителей, их самих, их детей и внуков. Он не только обеспечивает экономический базис этой подсистемы, но, самое главное – обеспечивает то, что никогда не сможет сделать государство – передачу традиций, ценностей, формирует те самые пресловутые скрепы, которые обеспечивают национально-государственную идентичность. Ухудшение его экономического положения, удар по социальному статусу – это удар по важнейшей подсистеме общества, что, несомненно, отразится на устойчивости самого государства.
Таким образом, поспешное, радикальное, линейное решение, принятое, к тому же, без соответствующего пропагандистско-разъяснительного процесса, привело, и в дальнейшем приведет, к еще более значительному ущербу, самое главное в системе социально-политических отношений в государстве. Более того, ситуация легко экстраполируется и на более младшие возрастные группы – на тех, кому сейчас 40. А это уже другая история.
