Александра Филонова Фото: Евгений Курсков | Коммерсантъ
Последнее слово Александра Солодкина-младшего длилось уже семь минут, когда было прервано из-за недомогания еще одного фигуранта громкого уголовного дела, Солодкина-старшего. За это время бывший вице-мэр Новосибирска успел заявить, что дело было инициировано с подачи «узкого круга лиц», которые испугались его возможных политических амбиций.
С последним словом фигуранты дела о причастности к банде Трунова отец и сын Солодкины и бывший замначальника региональной службы по контролю за оборотом наркотиков Андрей Андреев должны были выступать 8 июня. Это заседание, как уже писал Сибкрай.ru, было прервано во время последнего слова Александра Солодкина-младшего из-за того, что его отцу стало плохо. Речь Солодкина продлилась семь минут, редакция приводит ее без сокращений.
«Подошел к концу этот процесс. Три года назад было окончено следствие, которое нельзя называть следствием. И сегодня, наверное, в своем последнем слове, хотелось бы подвести некие итоги того, что здесь происходило. Я не буду касаться юридических моментов нашего дела, персоналий, если у меня получится их обойти в своем выступлении. Очень жаль, что такое количество средств массовой информации пришли только сегодня, на последнее слово. Жаль, что у журналистов, особенно у тех, которые пишут и пытаются рассуждать о юридических процессах, не было желания прийти, вникнуть, разобраться в том, что здесь происходило, и дать этому действительно оценку. Для этого, наверное, нужно иметь все-таки хотя бы мало-мальски какое-то юридическое образование. Или понимание того, что здесь происходит в целом.
Я хочу начать с того, что посмотрите, насколько сильно наших оппонентов напугала только лишь гипотетическая возможность того, что Александр Александрович Солодкин будет избираться в мэры города Новосибирска, пойдет на какие-то выборы. Хотя я, еще раз повторяю, в присутствии всех говорю об этом, никогда не выказывал таких амбиций. И лишь просто честно работал. И возможно, что вот эта моя работа была истолкована и интерпретирована людьми, имеющими свой корыстный умысел для того, чтобы вбить клин между мной и тогдашним мэром Владимиром Филипповичем Городецким, получить таким образом на него определенное влияние и добиться своих определенных целей.
Здесь в своих репликах выступал Фрунзик Хачатрян, один из потерпевших по нашему делу, прошу обратить на это внимание. Причем, хочу сказать, что это – единственный действительно пострадавший и потерпевший человек, но абсолютно не от наших рук и не от наших действий. Просто он сказал такую фразу, что якобы мы, присутствующие здесь подсудимые, господин Никитин (бывший заместитель начальника управления МВД по Сибирскому федеральному округу Александр Никитин – прим. ред.) и та группа лиц – одно и то же, и в один момент мы просто поругались, разошлись и так далее. Это абсолютнейшая неправда, мы никогда не были даже знакомы с Александром Никитиным, кроме того, что я знал, что такой есть человек, что он существует, что из себя представляет и какие интересы преследует. И если бы это было так, если бы мы были действительно вместе, то поверьте, не было бы сегодняшнего процесса. Не было бы этого дела вообще. Если бы мы пошли на такие условия, которые мне, в частности, предлагали в 2009 году, когда ко мне подъехал Ганеев (член банды Трунова – прим. ред.), которого подослали сотрудники УВД, если бы я принял те предложения, если бы я начал плясать под их дудку, поверьте, никакого бы процесса сегодня не было.
И как только я сказал, что никогда не буду представлять чьих-то интересов и решать чьи-то интересы для узкого круга людей, с этого момента началась атака на меня. Александра Наумовича (Александр Солодкин-старший – прим. ред.) тогда в помине не было, и интереса к Александру Наумовичу не было.
Тогда стояла задача только в одном – повесить на меня хоть что-нибудь, дабы лишить меня возможности даже гипотетически избираться и быть избранным, продолжить свою карьеру политическую, работать в исполнительной власти. Только потому, что этой группе лиц я отказался подчиняться. Я и сегодня в присутствии всех говорю о том, что я оспариваю право определенных личностей решать, кому избираться, кому заниматься бизнесом, кому, в конце концов, жить и умирать – Прощалыкиных, Никитиных, Юрченко, Боженко. Я никогда не буду плясать под их дудку. Результатом всего этого послужило то уголовное дело, которое сначала возбудили в отношении меня.
Ну, а дальше история развивалась уже в таком контексте, что у этой группы лиц появились более серьезные задачи. Нужно было тогда полностью сместить все руководство Новосибирской области и мэрии Новосибирска. Началась неприкрытая атака на Толоконского. Я уже об этом говорил, выступая в прениях, и еще раз хочу повторить. Возможно, из моих уст, находящегося в этой клетке человека, это прозвучит как-то пафосно, но все же. Виктор Александрович Толоконский – это тот человек, которого не за что укорить с точки зрения служения государству и работы в исполнительной власти. И, естественно, что в таких случаях, эта правда стара как мир, начинают искать в окружении, куда бить, и сделать это таким образом, чтобы человека выбить из седла.
Ваша честь, я вам говорю абсолютно ответственно, что если бы ровно через две недели после того, как мы были помещены в СИЗО Новосибирска… И не просто СИЗО, уважаемые присутствующие, полгода я просидел в подвале, это не образная фигура речи, реальный подвал, в котором меня продержали полгода с самыми отъявленными преступниками, делали все, чтобы сломать нашу волю. Ровно через две недели нам было предложено подписать документ в отношении первых лиц города и области, рядом с этими документами тут же лежала подписанная сделка со следствием и тут же – изменение меры пресечения на подписку о невыезде. Сделай я это – и не было бы сегодня процесса в таком виде, в каком он есть сегодня. Безусловно, нам бы что-нибудь повесили, это даже не обсуждается, потому что понятно, что в планы заказчиков не входило, чтобы у нас была возможность вернуться к нормальной жизни. Но, тем не менее, в таком виде, как сегодня, этого не было бы, не было бы этих пяти с половиной лет, не было бы откровенных пыток с моей отправкой в Кемерово через две пересыльные тюрьмы. Здесь все находятся в этом здании взрослые люди, и мы должны понимать, что вообще с нами делают, попытаться хотя бы понять...»
На этом речь Александра Солодкина-младшего была прервана вопросом судьи к его отцу: «Вам плохо?» Солодкин-старший предпринял попытку не прерывать заседание, сославшись на то, что душно, но судья все же настояла на вызове «скорой», а позднее перенесла заседание на среду, 10 июня. Старшему Солодкину судья Лариса Чуб посоветовала «не геройствовать» и попросить о дальнейшем переносе, если это будет необходимо.
Последнее слово Александра Солодкина-младшего длилось уже семь минут, когда было прервано из-за недомогания еще одного фигуранта громкого уголовного дела, Солодкина-старшего. За это время бывший вице-мэр Новосибирска успел заявить, что дело было инициировано с подачи «узкого круга лиц», которые испугались его возможных политических амбиций.
С последним словом фигуранты дела о причастности к банде Трунова отец и сын Солодкины и бывший замначальника региональной службы по контролю за оборотом наркотиков Андрей Андреев должны были выступать 8 июня. Это заседание, как уже писал Сибкрай.ru, было прервано во время последнего слова Александра Солодкина-младшего из-за того, что его отцу стало плохо. Речь Солодкина продлилась семь минут, редакция приводит ее без сокращений.
«Подошел к концу этот процесс. Три года назад было окончено следствие, которое нельзя называть следствием. И сегодня, наверное, в своем последнем слове, хотелось бы подвести некие итоги того, что здесь происходило. Я не буду касаться юридических моментов нашего дела, персоналий, если у меня получится их обойти в своем выступлении. Очень жаль, что такое количество средств массовой информации пришли только сегодня, на последнее слово. Жаль, что у журналистов, особенно у тех, которые пишут и пытаются рассуждать о юридических процессах, не было желания прийти, вникнуть, разобраться в том, что здесь происходило, и дать этому действительно оценку. Для этого, наверное, нужно иметь все-таки хотя бы мало-мальски какое-то юридическое образование. Или понимание того, что здесь происходит в целом.
Я хочу начать с того, что посмотрите, насколько сильно наших оппонентов напугала только лишь гипотетическая возможность того, что Александр Александрович Солодкин будет избираться в мэры города Новосибирска, пойдет на какие-то выборы. Хотя я, еще раз повторяю, в присутствии всех говорю об этом, никогда не выказывал таких амбиций. И лишь просто честно работал. И возможно, что вот эта моя работа была истолкована и интерпретирована людьми, имеющими свой корыстный умысел для того, чтобы вбить клин между мной и тогдашним мэром Владимиром Филипповичем Городецким, получить таким образом на него определенное влияние и добиться своих определенных целей.
Здесь в своих репликах выступал Фрунзик Хачатрян, один из потерпевших по нашему делу, прошу обратить на это внимание. Причем, хочу сказать, что это – единственный действительно пострадавший и потерпевший человек, но абсолютно не от наших рук и не от наших действий. Просто он сказал такую фразу, что якобы мы, присутствующие здесь подсудимые, господин Никитин (бывший заместитель начальника управления МВД по Сибирскому федеральному округу Александр Никитин – прим. ред.) и та группа лиц – одно и то же, и в один момент мы просто поругались, разошлись и так далее. Это абсолютнейшая неправда, мы никогда не были даже знакомы с Александром Никитиным, кроме того, что я знал, что такой есть человек, что он существует, что из себя представляет и какие интересы преследует. И если бы это было так, если бы мы были действительно вместе, то поверьте, не было бы сегодняшнего процесса. Не было бы этого дела вообще. Если бы мы пошли на такие условия, которые мне, в частности, предлагали в 2009 году, когда ко мне подъехал Ганеев (член банды Трунова – прим. ред.), которого подослали сотрудники УВД, если бы я принял те предложения, если бы я начал плясать под их дудку, поверьте, никакого бы процесса сегодня не было.
И как только я сказал, что никогда не буду представлять чьих-то интересов и решать чьи-то интересы для узкого круга людей, с этого момента началась атака на меня. Александра Наумовича (Александр Солодкин-старший – прим. ред.) тогда в помине не было, и интереса к Александру Наумовичу не было.
Тогда стояла задача только в одном – повесить на меня хоть что-нибудь, дабы лишить меня возможности даже гипотетически избираться и быть избранным, продолжить свою карьеру политическую, работать в исполнительной власти. Только потому, что этой группе лиц я отказался подчиняться. Я и сегодня в присутствии всех говорю о том, что я оспариваю право определенных личностей решать, кому избираться, кому заниматься бизнесом, кому, в конце концов, жить и умирать – Прощалыкиных, Никитиных, Юрченко, Боженко. Я никогда не буду плясать под их дудку. Результатом всего этого послужило то уголовное дело, которое сначала возбудили в отношении меня.
Ну, а дальше история развивалась уже в таком контексте, что у этой группы лиц появились более серьезные задачи. Нужно было тогда полностью сместить все руководство Новосибирской области и мэрии Новосибирска. Началась неприкрытая атака на Толоконского. Я уже об этом говорил, выступая в прениях, и еще раз хочу повторить. Возможно, из моих уст, находящегося в этой клетке человека, это прозвучит как-то пафосно, но все же. Виктор Александрович Толоконский – это тот человек, которого не за что укорить с точки зрения служения государству и работы в исполнительной власти. И, естественно, что в таких случаях, эта правда стара как мир, начинают искать в окружении, куда бить, и сделать это таким образом, чтобы человека выбить из седла.
Ваша честь, я вам говорю абсолютно ответственно, что если бы ровно через две недели после того, как мы были помещены в СИЗО Новосибирска… И не просто СИЗО, уважаемые присутствующие, полгода я просидел в подвале, это не образная фигура речи, реальный подвал, в котором меня продержали полгода с самыми отъявленными преступниками, делали все, чтобы сломать нашу волю. Ровно через две недели нам было предложено подписать документ в отношении первых лиц города и области, рядом с этими документами тут же лежала подписанная сделка со следствием и тут же – изменение меры пресечения на подписку о невыезде. Сделай я это – и не было бы сегодня процесса в таком виде, в каком он есть сегодня. Безусловно, нам бы что-нибудь повесили, это даже не обсуждается, потому что понятно, что в планы заказчиков не входило, чтобы у нас была возможность вернуться к нормальной жизни. Но, тем не менее, в таком виде, как сегодня, этого не было бы, не было бы этих пяти с половиной лет, не было бы откровенных пыток с моей отправкой в Кемерово через две пересыльные тюрьмы. Здесь все находятся в этом здании взрослые люди, и мы должны понимать, что вообще с нами делают, попытаться хотя бы понять...»
На этом речь Александра Солодкина-младшего была прервана вопросом судьи к его отцу: «Вам плохо?» Солодкин-старший предпринял попытку не прерывать заседание, сославшись на то, что душно, но судья все же настояла на вызове «скорой», а позднее перенесла заседание на среду, 10 июня. Старшему Солодкину судья Лариса Чуб посоветовала «не геройствовать» и попросить о дальнейшем переносе, если это будет необходимо.
