Кехман ответил Новосибирску: Это никакой не «Оперный»

Более двух часов директор Новосибирского театра оперы и балета Владимир Кехман общался с представителями городской общественности. Он объяснил, почему балетных постановок больше, чем оперных, кто придумал слово «НОВАТ» и почему считает правильным вести ремонт театра без выданного разрешения. Некоторые слушатели остались недовольны его ответами и говорили, что не поведут своих детей в Оперный театр. 

Публичные слушания по ситуации в Новосибирском театре оперы и балета были назначены на 11.00 4 февраля, местом проведения был выбран театральный зал областной библиотеки. Поговорить с директором театра Владимиром Кехманом пришли больше 100 человек, мест в зале всем не хватило, как и копий резолюции – ее заранее подготовила депутат Горсовета Наталья Пинус. Люди стояли в проходах, сидели на полу, кто-то остался в коридоре и смотрел на экране организованную трансляцию.

Владимир Кехман опоздал на несколько минут, это дополнительное время собравшиеся потратили на бойкие разговоры между собой и споры за посадочные места. Когда Кехман зашел в зал, общий шумовой фон несколько снизился, и до стола, на котором уже стояла табличка «НОВАТ», он дошел практически в тишине.





Вел общественные слушания сопредседатель Общественной палаты Новосибирской области Юрий Бернадский. Во вступительном слове он высказал надежду, что «здесь собрались культурные люди», и установил регламент – по две-три минуты на вопрос. Впоследствии ему пришлось несколько раз прерывать говоривших и даже грозить вывести из зала, о регламенте все забыли достаточно быстро.

«Между нищетой и богатством»

Изменения в репертуарной политике театра начались с момента назначения Кехмана директором. Первое, что он сделал, – это убрал оперу «Тангейзер», скандал вокруг которой привел к увольнению прежнего руководителя учреждения культуры. Еще до начала театрального сезона артисты Оперного сообщали, что убирают декорации ряда других постановок. 

На публичных слушаниях вопрос о постановках поднимался несколько раз. Например, присутствующие интересовались, почему оперы даны в концертном исполнении, почему балетных спектаклей заметно больше оперных. Представитель клуба зрителей Оксана Филипс принесла с собой прошлогоднюю программку театра, указав, что исчезло больше десяти спектаклей, а еще одна зрительница Елена Тульская зачитала список постановок 1960 года и поинтересовалась, почему их стало значительно меньше. 



«Репертуар будет здесь не только русский – и итальянский, немецкий, французский», – пообещал Владимир Кехман, отметив, что весь старый репертуар новосибирцы посмотрели.

«Концепция театра в моем понимании заключается в том, что мы обязаны выполнять некую социальную функцию. Для того чтобы человек сначала пришел в театр, обычно родители маленьких детишек приводят на балет. Это такая традиция, потому что опера – это высшее искусство. Это факт. И понимание оперы – это все-таки элитное искусство, – заметил Владимир Кехман по поводу того, что в Оперном теперь больше балета. – Ситуация заключается в том, что я, управляя скоро уже десять лет академическим театром, могу сказать, что для нас это очень важный момент – социальная функция, чтобы люди приходили в театр и могли увидеть то, что не могут в повседневной жизни».

По словам Кехмана, в ближайшие три года Новосибирский театр оперы и балета должен показать порядка 250 спектаклей, из них около 65% будут балетными. «Что касается репертуара и концертного исполнения – это между нищетой и богатством. Я сам поражен. <…> Даже после того, что здесь работал Черняков, работал Киреев, работал Рубикис… К сожалению, с точки зрения оперы есть спектакли, как тот же «Фауст»… Мне говорят, очень неинтересный с точки зрения публики. Но проблема заключается в том, что три дня собирать и разбирать спектакль – это невозможно, мы не можем себе позволить», – сказал Кехман.



Самым ярким выступлением на тему репертуара оказалась пылкая речь депутата Законодательного собрания региона Анатолия Кубанова. Он попросил слово, заявив, что полтора часа просидел на раскаленной батарее позади Кехмана и заслужил такую возможность. Депутат в обсуждении репертуарного вопроса увидел попытку ввести цензуру и горячо эту инициативу поддержал. Слова Кубанова были встречены свистом, аплодисментами, смехом и недоуменными возгласами.



«Я насколько понимаю, это попытка Общественной палаты ввести художественную цензуру на территории Новосибирской области. Я как большевик горячо поддерживаю это предложение. Давно было пора. Единственное, у меня возникает вопрос: почему мы ограничиваем это цензурирование исключительно Оперным театром? – высказался Кубанов. – Я предлагаю продлить этот список и проверить все новосибирские театры, «Красный факел», «Старый дом», Музкомедию, цирк. Вдруг репертуарная политика воздушных гимнастов кого-то не устраивает». 

«Ничего от 45-го года»

Вопрос о ремонте театра значился в списке заявленных к обсуждению одним из первых. Но заговорили об этом более-менее предметно уже под конец публичных слушаний. Вопрос задал архитектор Игорь Поповский. Он напомнил, что реконструкция театра велась без разрешительных документов, а управление по госохране объектов культурного наследие обратилось в суд. По его словам, сталинский ампир был уничтожен в угоду постмодернизму. 



Владимир Кехман не стал спорить с тем, что ремонт велся с нарушениями. Он признал, что это его ответственность, однако сообщил, что не ожидал, что это вообще будет для кого-то проблемой. Таким же образом он уже ремонтировал Михайловский театр. 

«Мы строили и параллельно готовили документы. Так это делается всегда», – заявил Кехман. 

По словам директора НГАТОиБ, необходимость срочного ремонта была, в том числе, связана с тем, что здание было в аварийном состоянии. Он подчеркнул, что управление по госохране объектов культурного наследия должно быть довольно ремонтом, а также заметил, что никто ранее не разрабатывал комплексного плана по ремонту театра. 

«Если суд и прокуратура посчитают, что я виноват, я заплачу за это», – добавил Кехман.

С Кехманом поспорила представитель архитектурной общественности Ирина Барышева. Она заметила, что проект комплексной реконструкции театра был утвержден еще в 2003 году, получил одобрение министерства культуры страны, и именно на его основе должны идти все работы. Она также заметила, что исторический облик театра особенно важен из-за того, что строили его в годы Великой Отечественной войны. 

«Интерьеры театра – это не только архитектурная составляющая памятника, о которой много говорится, а также и историческая, которая дает возможность напомнить о трудовом облике наших предков, нашей страны и соответственно воспитывать наше поколение в уважении к этому. Это память для всей страны, это память мировая. И эту память очень непринужденно начали стирать, – заметила Ирина Барышева. – Поэтому я выражаю надежду, что произошедшие в прошлом году изменения интерьеров будут приведены в соответствие с историческим обликом».

– Единственное, что на сегодняшний день осталось оригинальное в этом театре за все эти годы…,– начал отвечать Кехман.
– В нашем театре! – прервали его из зала.
– Что это такое «в нашем театре»? Вы что, его присвоили себе? – отреагировал директор. – Наш – это что означает? Это федеральное учреждение культуры, оно принадлежит Российской Федерации!

«Это очень важный момент, что осталось от 1945 года, – запальчиво ответил эксперту Кехман. – Ничего от 45-ого года, за исключением люстры, которая действительно собиралась по всему Новосибирску. Люди отдавали хрусталь на эту люстру, и сделана она была именно в Новосибирске, эта феноменальная люстра. Все, что касается паркета, – он был заменен. Все, что касается панелей, – полностью заменены, за исключением панелей, которые остались в зале, который, слава богу, никто не тронул. Все кресла…».

«Это никакой не «Оперный»

Не менее жаркие споры разгорелись вокруг нового имиджа театра. Об этом заговорил историк Константин Голодяев, отметив, что с сайта учреждения культуры исчезла практически вся информация о его истории. Более того, указал Голодяев, сайт представляет собой копию сайта Михайловского театра. А название «НОВАТ», введенное Кехманом, он сравнил с собачьей кличкой. 

«Мы его называем «Оперный». Но мы знаем, что это Новосибирский академический театр оперы и балета. Сейчас он называется, это не название, а кличка какая-то, «НОВАТ». Как родилось это? Как получилось, что наш театр так обозвали, унизили, нашу гордость России? – поинтересовался Голодяев. – Второе – это наш логотип, купол театра, куда он делся? У нас появилось что-то клоунское, какие-то куклы в клоунских цветах. Это слово подходит для цирка, для балагана, но не для академического театра, даже если оно расшифровывается «академический театр». Ничего академического в этом слове, логотипе, нет».



Владимир Кехман сообщил, что сайт театра будет обновлен в феврале, и никакая историческая информация с него не исчезла. Название же, по его словам, было придумано питерской компанией. «НОВАТ» – это Новосибирский академический театр оперы и балета. Это то же самое, не исчезло никуда. Как вам не нравится «НОВАТ», так мне не нравится «Оперный». Потому что это никакой не «Оперный», это такая же кличка, я так считаю», – сообщил Кехман. 

– Неправда!
– А я так считаю, это театр оперы и балета.
– Я вам сейчас программку прочитаю…
– А мне не надо ничего читать! История театра очень сложная…
– Да откуда вам знать, какая у нашего театра история? 
– Оттуда. У меня есть глаза, и я умею читать.



«Мы абсолютно открыты»

Последний пункт повестки слушаний, которому в результате почти не уделили времени, касался взаимодействия театра с общественностью, различными организациями и СМИ. К ответу на этот вопрос Владимира Кехмана призвал член Общественной палаты, руководитель новосибирского филиала Фонда развития гражданского общества Константин Антонов. Он выступал самым первым на этих слушаниях.

«Никто не хочет никаких конфронтаций. Мы хотим понять просто, что происходит в театре. Отчуждение людей от нашего театра, который имеет огромный бэкграунд, недопустимо, – заметил Антонов. – Идут слухи о репертуаре, идут слухи о ремонтах, реконструкциях, других планах руководства театра. У меня вопрос такой – есть ли механизмы преодоления этого отчуждения, есть ли механизмы самовписывания театра в тот контекст, который все-таки в Новосибирске существует, есть ли механизмы взаимодействия с обществом, общественностью, СМИ, есть ли планы на реализацию этих механизмов? Потому что на сегодняшний день мы их не видим».



В ответ Кехман рассказал о посещаемости театра. Он сообщил, что с 13 ноября в Оперный пришли 89 тысяч зрителей. При этом за сезон по плану учреждение должно принять 227 тысяч человек – такое задание, по словам Кехмана, поставил перед театром Минкульт. А еще заметил, что к новосибирцам у него вопросов нет: «Более красивой публики я не встречал – ни в Петербурге, ни в Москве».

«Мы абсолютно открыты. Мы готовы к любым дискуссиям и вопросам. Просто я лично персонально не могу вести никакие переговоры, когда я не закончил что-то, – объяснил директор театра. – На сегодняшний день – это первый этап. Это даже не реконструкция, это капитальный ремонт, то, что мы сделали. И это только начало».

Напомним, что слушания должны были прояснить для жителей города несколько вопросов – законность ремонта в театре, изменение репертуарной и ценовой политики, новую PR-политику, включая смысл названия «НОВАТ», и взаимодействие учреждения с общественностью. По оценкам некоторых участников слушаний, на вопросы Владимир Кехман так и не ответил.



«Мне приятно, что слушания прошли, что мы увидели живого Кехмана, начали задавать какие-то вопросы. Мы увидели его в каких-то острых моментах – поначалу он был приличным, воспитанным, а потом стал позволять себе немного лишнего. Мы услышали живые голоса людей, которые задавали вопросы, но ответов, мы, конечно, не услышали, – отметила после слушаний одна из активисток, защищавших «Тангейзер» и прежний Оперный Ольга Стволова. – Ничего нового я не узнала».

Отметим, что слушания проходили больше двух часов, хотя изначально планировалось закончить обсуждение всех вопросов в 13.00. Поэтому, когда модератор Бернадский объявил, что осталось 27 желающих высказаться, а времени на всех не хватает, в зале поднялся гвалт. Многие требовали дать слово Олесе Вальгер – руководителю движения «Искалеченный Новосибирск», она очень активно занималась выяснением ситуации в Оперном театре. Тем не менее, ей слово не дали, предоставив микрофон православному активисту Юрию Задое.

Задоя сообщил, что изучил предлагаемую резолюцию слушаний и выступил против ее принятия. По его мнению, такой документ не должен восхвалять человека, который привел к расколу общества. «Конечно, с кондачка принимать ее нельзя. Скажу лишь по одной фразе, которая сразу попалась на глаза и в которой поются дифирамбы прежнему руководству театра: «…горожане с радостью поддерживали любимый театр», «Традицией театра всегда было уважительное отношение к зрителям». Но мы знаем, почему Кехман сидит здесь, а Мездрич – здесь. Потому что в декабре была проведена кощунственная опера, где глумились над русскими людьми. В резолюции нужно говорить правду», – заявил Задоя.

После его слов резолюцию решили не принимать, а Юрий Бернадский предложит присылать предложения в адрес Общественной палаты региона. 

«Мы не успели обсудить все вопросы по существу, потому что директор не ответил ни на один вопрос из тех, что ему задавали. Потому что, во-первых, он врет, во-вторых, он, даже не желая того, оскорбляет людей – использует тюремный сленг, не понимает, что у Новосибирска есть традиции, – заметила после слушаний Олеся Вальгер. – Когда директор театра в прямом эфире при трансляции говорит, что действовал без разрешения и считает это правильным, говорит, что так всегда делал… Это вопрос не его профнепригодности, а тех людей, которые его назначили. Потому что правительство, частью которого является Минкультуры, назначает человека, который выражает презрение к законам Российской федерации».

Во время слушаний в зале находился бывший директор театра Борис Мездрич – он занял место в первом ряду. Когда шли споры, он периодически порывался что-то сказать, но в итоге слово взял только в самом конце. Возможность высказаться ему дали из-за того, что в его адрес неоднократно поступали критические замечания как со стороны нового директора театра, так и некоторых участников слушаний. 



«Поскольку Владимир Абрамович сегодня участвует в различных процессах судебных, следственных и так далее, по своим прошлым бизнес-делам, поскольку он нарушил, еще года не проработав в Новосибирске, законодательство по охране памятников, а нарушил он однозначно, чтобы (кто) ни говорил… – сказал Борис Мездрич. – Я вношу такое предложение, так поступают все порядочные руководители: передать министру Мединскому просьбу о том, чтобы на период процессов, которые идут, отстранить от должности Кехмана Владимира Абрамовича». 

В зале раздались аплодисменты. Сам Кехман на это никак не отреагировал. Единственное, что директор сказал публике напоследок – обещал продолжить диалог.