Международный рождественский фестиваль искусств стартовал в Новосибирске. Он пройдет до конца следующей недели, в программе 19 проектов с участием российских и зарубежных звезд музыкального и театрального искусства. Свои впечатления о первых концертах для Сибкрай.ru описал известный музыковед и музыкальный критик, декан актерско-режиссерского факультета Новосибирского театрального института Сергей Коробейников.
1 декабря 2015 года стартовал очередной XI рождественский фестиваль, который уже ровно 20 лет (!) регулярно проходит в Новосибирске. Впервые Новосибирская филармония, как сказала на открытии ее руководитель и директор фестиваля Татьяна Людмилина, самостоятельно подготовила не только музыкальные концерты, но весь фестиваль в целом. На нем в течение 11 дней представлено только в концертном формате 17 различных художественных проектов, и это не считая мастер-классов, творческих встреч, пресс-конференций и иных акций.
Спектр заявленных в объемной программе жанров, форм и стилей достаточно разнообразен. Но даже ограничивший себя музыкальной частью фестиваля, ваш покорный слуга не в состоянии прослушать все, ибо некоторые очень интересные концерты проходят одновременно на разных площадках. Посему расскажу лишь о том, что смог лично увидеть и услышать.
Два первых концерта своей исключительной непохожестью зримо демонстрируют весьма широкую жанрово-стилевую амплитуду начавшегося фестивального марафона. Это было сопоставление популярной и всеми любимой «вечнозеленой» классики и новейшего авангарда XXI века.
На концерте-открытии зал имени Каца был полон. Статус мероприятия подчеркивало обилие официальных лиц во главе с губернатором, выступившим с приветственной речью.
Первый концерт, состоящий из произведений Моцарта и Бетховена, стал, как и в прошлый раз (2013 год), «классической заставкой» фестиваля. Два сибирских гостя, ирландский пианист Барри Дуглас (уже выступавший в Новосибирске) и бельгийский дирижер Мишель Тилькан, одним своим присутствием в программе подтвердили высокий международный статус фестивали, тем более что они далеко не единственные зарубежные гости. Маститые, опытные гастролеры выступили с новосибирским коллективом – Филармоническим камерным оркестром, который для публики нашего города является одним из любимых.
Оркестр, состоящий преимущественно из молодых музыкантов – выпускников Новосибирской консерватории, радует органичным сочетанием камерности состава с сочным, насыщенным звуком. Праздничная увертюра Моцарта к опере «Свадьба Фигаро» стала по воле организаторов мажорным эпиграфом рождественского фестиваля.
Величественный Пятый концерт Бетховена для фортепиано с оркестром, имеющий неофициальное наименование «Императорский» (возможно, благодаря посвящению сыну австрийского императора Леопольда II эрцгерцогу Рудольфу, который был учеником Бетховена), прозвучал возвышенно и мощно. Пианист Барри Дуглас сегодня принадлежит к числу весьма уважаемых и известных музыкантов мирового уровня. «Множество оттенков пиано» у Дугласа сочетается с огромным диапазоном нюансировки, никогда не грешащей чрезмерностью, всегда оправданной чувством меры и вкуса, а также с благородным, красивым звуком. Нежность и героика, элегантность и сила предстали двумя разными гранями единого величавого образа бетховенского концерта. Это было поистине стильное исполнение!
По просьбе настойчиво аплодирующей публики Дуглас исполнил два довольно контрастных биса – Венгерский танец Брамса и «Октябрь» Чайковского, продемонстрировав пианистический темперамент и проникновенный лиризм своего искусства. А ведь Чайковский для ирландского гостя – имя огромной важности. Напомню, почти 30 лет назад Дуглас стал победителем VIII международного конкурса имени Чайковского (первая премия и золотая медаль!).
Второе отделение заполнила 39-я симфония Моцарта, входящая в число трех его последних. Она менее известна, чем ее «соседки» – драматическая 40-я и величественная 41-я («Юпитер»). Но это тоже прекрасное творение австрийского гения. Сочетающая торжественность развернутого вступления, мимолетный, но очень заметный драматизм (в медленной части) с господствующими безмятежностью и игривостью, симфония завершается легким воздушным финалом, заставляющим иногда вспоминать о Россини. В исполнении этого шедевра бельгийский дирижер и новосибирские музыканты были на высоте. Тонкое динамическое варьирование с внезапными контрастами, виртуозность, мягкий «моцартовский» звук показывают – филармонический оркестр Новосибирской филармонии находится в хорошей форме. Хочу надеяться на то, что дирижер и музыканты остались довольными друг другом.
Концерт 2 декабря – абсолютный антипод предыдущего – и по стилю предлагаемой музыки, по камерности, и большей непринужденности атмосферы, количеству зрителей (их едва ли набралась сотня), по «неакадемической» одежде исполнителей, и даже по формату аплодисментов (об этом ниже). Но ни в коем случае не по мастерству исполнения. Перед слушателями предстал необычный ансамбль-квинтет, в котором один исполнитель легко переключался от кларнета к саксофону, другой читал стихи и иногда пел, третий, точнее, третья (это женщина), пел и иногда читал, а все инструменталисты извлекали из своих инструментов такое обилие разнообразнейших звучаний, что было ясно – перед нами продолжатели не угасших традиций музыкального авангарда XX столетия.
Было удивительно, как музыка, такая странная и вроде бы вторичная (ведь авангард к началу нашего века, кажется, перепробовал практически все), цепляет, заинтересовывает, заставляет себя слушать и пробуждает сильное желание продолжать себя слушать. Но вторичность вторичности рознь. В данном случае мы явно имеем дело с талантливым развитием уже давно сформировавшегося стиля, главный компонент которого – музыка тембров (сонористика). Немецкий ансамбль Phosphoros предложил программу, в которой главенствовало поэтическое слово – поющееся, декламирующееся и отраженное в зыбких и странных инструментальных звучаниях. Музыка XXI века оказалась порожденной поэзией века XX-го, и в ней не смысл слова, а, прежде всего, его звучание составляет главный интерес.
Стихи немецкого парадоксалиста и юмориста Кристиана Моргенштерна, господствующие в концерте, были дополнены близкими ему текстами русских авангардистов – Даниила Хармса и Велимира Хлебникова. Они звучали на разных языках – прежде всего, на немецком, а также на русском, латинском, английском. Все стихи в контексте программы воспринимались как «музыка слова», поэтому не требовали переводов, хотя желающие могли прочесть их в объемистой программке – до концерта, в антракте или после концерта, и такое хорошее информационное сопровождение – вполне на уровне уважающего себя фестиваля высокого ранга.
Автор музыки и композиции (ее название «Новая анатомия», думаю, вполне условно) контрабасист и лидер ансамбля Майнрад Книр создал полутеатрализованное действо, сотканное из тишины, сдержанных звуковых эманаций и слов – проговариваемых и пропеваемых. Свет, меняющий колорит задника от красного, черного до зеленого и ярко-лилового, также способствовал созданию атмосферы чего-то таинственно-прекрасного, вне- или надбытового. Музыка Книра, оперирующая тончайшими вибрациями, растворенными в тишине шорохами, располагается на небольшой сонорной поляне современной музыки, которая уже давненько исхожена вдоль и поперек. И если искать стилевые эквиваленты этому стилю, то самыми ранними его представителями являются тишайшие музыканты-эстеты Клод Дебюсси и Антон Веберн с их трепетным отношением к каждому звуку, аккорду, краткому мотиву. Перед всеми исполнителями стояли пюпитры, что исключало подозрение в тотальной импровизационности звучащей материи, хотя дух импровизации (но отнюдь не джазовой), заявленный в анонсах, конечно, витал в воздухе. После каждой пьесы автор прямо обращался к публике с комментарием по поводу каждой следующей вещи.
Автор текста Сергей Коробейников
Незабываемое впечатление произвел вокал Альмут Кюне. Я бы назвал его феноменальным. Эта хрупкая девушка, кажется, владеет всеми видами современного вокального интонирования, включая техники экстремального вокала и трактовки голоса как инструмента, способного с необычайно нежной легкостью звучать pianissimo в высочайших регистрах. Поразительное мастерство певицы не заслонило фигуры других исполнителей, все они – выдающиеся мастера владения своими инструментами, будь то сонорная и в то же время романтичная арфа Анны Вехтль, кларнет и альт-саксофон Франка Гратковски или контрабас – поющий, хрипящий, дрожащий, урчащий, полностью ударный и исключительно классичный одновременно – у руководителя ансамбля композитора Майнрада Книра. Еще один исполнитель должен быть упомянут в превосходной степени – чтец-актер Флориан Кляйне, чье интонирование текстов, подчас приближающееся к знаменитой речевой мелодии Арнольда Шенберга, интриговало своей непредсказуемо-разнообразной атмосферой. Кстати, два музыканта ансамбля – М. Книр и А. Кюне – заявили о проведении своих мастер-классов в рамках off-программы фестиваля.
За мастерство участников квинтета я, как и, надеюсь, весь буквально завороженный зал, готов простить некоторым из них периодическое прикладывание к пластиковой бутылке (!) – это относительно новая деталь некоторых концертов нашего «непринужденного» времени…
Две неточности помешали адекватной настройке на концерт немецких артистов. Ансамбль был назван во всех буклетах джазовым, но это не совсем верно. Если он и способен играть modern-джаз (в чем я нисколько не сомневаюсь), то стиль музыки, прозвучавшей во время концерта – это что угодно, кроме джаза (за исключением финальной пьесы). Перед нами просто ансамбль современной музыки, и это определение содержит в себе самые разные стилевые проявления, что, собственно, и соответствует полистилевому и в то же время очень цельному облику музыки, органично сочетающей тональность и мелодизм с сонорностью и джазовыми вкраплениями. И второй ляпсус – фотография на афишах и в буклетах демонстрирует нам участников квинтета находящимися в какой-то железной клетке, причем двое похожи на остервенело орущих то ли панков, то ли металлистов, а остальные будто бы затыкают уши от такой музыки. Право, это фото, способное отпугнуть определенную часть публики, никак не соответствует тому облику глубоких и серьезных музыкантов, каковыми и предстали 2 декабря участники этого замечательного коллектива. Ансамбль Phosphoros стал первым ярким открытием нашего фестиваля.
Продолжая критическую струю, прорвавшуюся в завершающей части моего первого обзора, укажу еще на заметное отсутствие у ряда слушателей концертного зала имени Каца, если так можно выразиться, культуры «пережидания паузы». Здесь есть свои нюансы. На джазовом концерте аплодисменты вполне возможны даже в середине исполняемой пьесы для выражения одобрения солисту, закончившему соло. В концерте немецкого ансамбля Phosphoros аплодисменты после каждого номера были спровоцированы самим автором, который охотно внедрялся со своими текстами в прихотливую поэтическую фабулу. Но всем настоящим меломанам хороши известно, что нельзя хлопать в ладоши после завершения средних частей крупного цикла, такого, к примеру, как симфония или концерт для солиста с оркестром. Хлопки эти разрушают атмосферу целостности и мешают исполнителям (в данном случае прежде всего солисту и дирижеру) сосредоточиться перед продолжением начатого и еще не оконченного произведения. Что может быть лучше благоговейно-трепетного ожидания следующей части произведения в полной тишине! Но новосибирская филармоническая публика, видимо, считает, что любое хлопанье в ладоши нравится музыкантам. Ах, как она заблуждается! Эти неуместные аплодисменты отдают глубоким провинциализмом, что не к лицу городу, имеющему свой оркестр, свою филармонию и свою консерваторию. Здесь, видимо, необходимы только жесткие воспитательные меры, вроде оглашений перед концертом: «Просим публику не хлопать между частями симфонии. Нарушители тишины могут быть выведены из зала». Смешно?
