Наделавшая немало шума выставка «Соединенные Штаты Сибири» в Центре современного искусства (СЦСИ) закончила свою работу. Кто не успел, тот, как говорится, опоздал. Теперь экспозицией будут любоваться москвичи – «Соединенные Штаты…» отправляются в столицу, где будут выставлены в галерее Марата Гельмана.
Один из участников выставки художник Константин Еременко представил на ней свое собственное видение истории нашего города. Изобразил, к примеру, как Юрий Кондратюк пытает инопланетянина, чтобы выведать у него тайну космических полетов, а Арнольд Шварценеггер самоотверженно вкалывает на строительстве ТЭЦ-5.
Эти сюжеты некоторые патриотично настроенные новосибирцы сочли просто оскорбительными. Хотя сам художник уверяет, что не имел в виду ничего обидного – ни для города, ни для его жителей. О том, что же он на самом деле имеет в виду, рисуя свои картинки, Константин Еременко рассказал в интервью порталу Сибкрай.ru.
Чтобы прапору было понятно
– Художники обычно не любят относить себя к какому-то определенному направлению. Но критикам всегда хочется разложить все «по полочкам». Мне кажется, в ваших работах явно чувствуется тяготение и к поп-арту, и к соц-арту, в некоторых просто очевидны аллюзии на Уорхола. А сами вы себя к кому причисляете?
– Я бы сказал, что сегодня уже нет тех стилей, которыми в свое время привыкли оперировать критики, – гиперреализм, сюрреализм, поп-арт и так далее. Все искусство, которое делается сейчас, будь то говно, которое закатали в баночку, или какое-нибудь высокотехнологичное произведение, называется просто совриск. Современное искусство. И любой художник может сам придумать для себя термин, которым хочет охарактеризовать свое творчество.
Моя идеология до недавнего времени называлась «тотальный позитив». Смысл в том, чтобы брать самые сложные политические или социальные темы и выдавать их – без всякого пафоса, с иронией, попсовым языком, чтобы не приходилось никому ничего объяснять, чтобы было понятно любому прапорщику. Знаете, как арткритики иногда пишут: «Художник в своих работах, то-се, размышляет об отношениях с Богом… то-се… дает повод задуматься…» Так вот, что касается меня, я никогда ни о чем таком не размышляю и не пытаюсь заставить кого-то задуматься. У меня все просто. Я беру за основу социальные процессы и на них – ну, типа, паразитирую.
– А недавняя серия «Мандат эпохи» тоже относится к «тотальному позитиву»?
– Это вообще случайный проект. Я хотел попробовать на практике визуальные средства советского искусства – очень удобные, очень доходчивые в плане преподнесения идей. Ведь по сути дела соцреализм – никакой не реализм, а плакат. Вот я и решил немного поработать в этом материале.
– То есть просто проба пера?
– Ну, вроде. Одну картинку нарисовал, другую, народу понравилось, а там даты подкатили – 95 лет Октябрьской революции, 90 лет СССР. Ну, и добил до серии.
– А я-то думаю: что это – дань ушедшей эпохе? Ностальгия по тем временам, в которых вы не жили?
– Ничего подобного. Это всего лишь освоение формы. Никакой идеологии, никакого собственного отношения – ни «за», ни «против». Конечно, я, когда работал, много слушал музыки того времени, пересмотрел кучу всякого контента – погружался, так сказать, в материал. И признаться, мне на выхлопе было очень тяжело. Но я сделал это. Сделал выставку, которая, как ни странно, имела успех. Настолько, что в Новокузнецке висела в соседних залах с Пикассо.
– Ну да, пожалуй, это повышает самооценку… А как вы объясняете, что эта выставка и в СМИ, и у публики вызвала столь доброжелательные отклики? Мне, например, как зрителю важен мессидж, и я его, разглядывая эти картинки, не поняла. Сейчас вы объяснили, что, оказывается, никакого мессиджа и не было. Но зрителям-то вы этого не сказали. И я могу предположить, что в основном все это было воспринято всерьез. Все эти колхозницы со снопами, космонавты со спутниками и прочее.
– Почему бы и нет? Не вижу в этом ничего страшного. Нарисовано красиво, совок сейчас в тренде. Так что не будет никакого вреда, если кто-то это воспримет всерьез. Бывают более сложные проекты, в которых ставятся более сложные задачи, и тогда рискуешь, что тебя неправильно поймут, что у зрителя возникнет какое-нибудь замыкание в мозгах, что твоя ирония не проканает и твои работы вызовут совсем другую реакцию. А здесь все вполне безобидно.
Без смеха не взглянешь
– Вы заговорили об иронии художника. А ведь действительно ирония сегодня стала непременным атрибутом современного искусства. Отчего это происходит? Неужели на окружающую нас действительность уже нельзя смотреть без смеха?
– Я это связываю с тем, что люди в наше время не очень-то любят думать. Может, из-за ускоренного темпа жизни, а может, просто обленились. Главное слово сегодня «прикольно». Все, что не прикольно, – это унылое говно. Поэтому большинство художников, чтобы заработать, просто вынуждены идти на поводу у рынка. Если они не будут прикалываться, балдеть, развлекаться и развлекать, то их просто не оценят. И второй момент. Смех – это оружие слабых. Простебать тех, кто заведомо сильнее тебя, проще, чем сражаться с ними врукопашную. Мне не нравятся, к примеру, чиновники, или менты, или попы. Что мне на них – с топором идти? Это глупо и бесполезно. Лучше над ними просто посмеяться.
– Классик когда-то спросил – над кем смеетесь? И ответил – над собой смеетесь. Как вы думаете, можно ли сейчас в том же духе ответить на вопрос «Над кем стебётесь?».
– Безусловно! Самоирония – это такая корпоративная этика художников. К счастью, у нас в Сибири народ к шуткам над собой относится вполне благожелательно. Не то, что в других регионах. Где-нибудь на Кавказе, боюсь, юмор подобного рода был бы воспринят несколько болезненно.
– И тогда в связи с этим вопрос: как появились проекты «ИстЕрия Сибири», а вслед за ним – «Новейшая история Новосибирска»?
– Помните, в свое время, когда проходила всероссийская перепись, возникла тема – сибиряк как национальность. В Интернете целое движение поднялось. Ну мы и собрали народ на пресс-конференцию – мол, с такого-то числа начинает свое существование нация сибиряков. И я для иллюстрации сделал выставку «ИстЕрия Сибири». Сделал наскоро, как говорится, левой пяткой, а людям понравилось, пошли публикации, отзывы в сетях, выставки.
Вообще, надо сказать, есть три благодарные темы для глумления, способные вызвать безусловный резонанс. Это политика, религия и история. Понятно, что религию пока лучше не трогать, эти вопросы сейчас все слишком тяжело воспринимают. Политика после операции «Преемник» и возвращения Путина на пост президента закончилась. Остается история. Сами знаете, какой срач всегда вызывают обсуждения типа, кто первый начал войну, Гитлер или Сталин. Ну вот я и решил вложить свою лепту в дискуссии такого рода.
– Альтернативная история в литературе – не новость, эта линия разрабатывается уже давно. А вот в изобразительном искусстве это, пожалуй, можно считать открытием темы.
– Серию «Новейшая история Новосибирска» я, будучи настоящим патриотом, решил посвятить родному городу. Проблема в том, что город у нас молодой, всего каких-то сто лет, истории у него практически нет, нет никаких достопримечательностей, так что приехавшей сволочи нам, кроме зоопарка, и показать нечего. И вот я решил продемонстрировать, что у Новосибирска, вопреки всему, есть свое, богатое и интересное, прошлое.
– В итоге, боюсь, так никто и не понял: это издевательство над нашими амбициями считаться «столицей Сибири» или дань любви и уважения городу, в котором вы родились и живете?
– Это мое отношение к жизни. Я считаю, что надо собой гордиться, себя уважать и махать собой, как флагом. Я немало поездил по стране, с выставками и просто так, и могу сказать – я не встречал патриотов своего города нигде, кроме Барнаула и Новосибирска. Все остальные просто обламываются. Некоторые просто стесняются признаться, что они из Иркутска или Новокузнецка. Москвичи вообще свою Москву ненавидят. Йобург, Челябинск, Омск – где я только ни бывал, - и нигде я не видел такого патриотизма, как в Новосибе. И я решил этот патриотизм немножко подогреть.
Штрихи к портрету мерчендайзера
– Традиционный вопрос художнику – над чем вы сейчас работаете?
– Мы вместе с москвичами начинаем новый амбициозный проект. Называется «капиталистический реализм». Заранее знаю, что многие отнесутся к этому со скепсисом, но мы действительно намерены создать новое направление в искусстве. Не только в изобразительном, но чтобы и кино, и музыка, и книги под этим брендом выходили. Мы планируем, что в обозримом будущем капиталистический реализм полностью вытеснит contemporary art. Ну, или, по крайней мере, составит ему серьезную конкуренцию.
– И в чем же суть этого направления?
– Идея в том, чтобы прославить лучших людей нашего времени. Передовой класс эпохи. Носителей буржуазных ценностей. И вот тут мы уже собираемся убрать всякую иронию. Здесь не будет никакого стёба. Для того я и серию «Мандат эпохи» затеял, чтобы потренироваться в этом стиле – однозначный позитив, легко усваиваемый пафос и предельно внятное визуальное прочтение.
– Боюсь, что вам никто не поверит. В самом названии «капиталистический реализм» уже чувствуется иронический подтекст. Да и как можно всерьез воспевать высокие образы успешного банкира или удачливого коммерсанта?
– Почему нет? Среди этих людей много умных, хороших, прогрессивно мыслящих. Чем нынешний дизайнер, программист или менеджер хуже какого-нибудь советского водилы или токаря? Мы воспеваем людей, которые делают будущее. Так называемый креативный класс. Пока что образ нового человека у нас, криво-косо, появился только в романе «Духless» Минаева.
– Да упаси господь от такого нового человека и от его ценностей!
– Ну да, это был негативный пример. А мы хотим показать позитивный. Есть два типа капиталистов. Одни проводят время в ночных клубах и максимум на что способны – прибавить пять процентов к папиному капиталу. Но есть и такие, которые с нуля создают гигантские корпорации вроде Google или Microsoft. Вы, наверное, слышали, что на Западе сейчас начались запуски частных космических кораблей. Частных! То есть люди, заработавшие деньги, тратят их не на покупку «Челси», а на полеты в космос. Перец, который уехал из России и основал Google, свои капиталы не в швейцарских банках держит, а вкладывает их в создание гугломобиля!
– Что-то вы все примеры не из нашей, а из западной жизни приводите. Вы же, кажется, намерены воспевать российскую действительность?
– Ну да, таких образов, таких людей у нас фактически еще нет. Это пока с нашей стороны декларация о намерениях, вера в то, что эти люди появятся. Просто российскому капитализму сейчас зажали яйца всякими откатами, бюрократией, коррупцией. Нашему человеку проще, наворовавшись здесь, открыть фабрику где-нибудь в Таиланде. Я сам знаю массу подобных примеров.
– То есть вы работаете на опережение. И уже есть готовые результаты?
– Если брать капиталистический реализм в чистом виде, то у меня пока готовы три работы. Одна только что закончена, называется «Буржуазные ценности» и изображает счастливое семейство – дом, уют, детишки за компьютерами, все усипусечно, предельно позитивно, до отрыжки. Но если вспомнить тот же соцреализм, то в нем был заложен не только оптимистический пафос, но еще и классовая ненависть. Мы тоже без этого не обошлись. Поэтому буржуазным ценностям мы противопоставляем ценности, ну например, пролетариата. С одной стороны – работа, созидание, мышление, с другой – быдлячество, бухло, телевизор. А могут еще быть ценности бюджетников или бюрократии. Так что вторая моя картина называется «Бюджет и капитал». С одной стороны – счастливые капиталисты, с другой – убогие бюджетники, которые едят халявную баланду на митингах и голосуют за Путина.
О славе и деньгах
– Во все времена художник своим творчеством отвечал интересам общества и выполнял некий социальный заказ. За это общество ему платило. А как нынешние творцы, те же представители contemporary art, эту социальную ответственность ощущают и себя с запросами социума соотносят? И чем общество с ними расплачивается?
– Не уверен, что сейчас существует это понятие «социальный заказ». Если общество сегодня и приобщается к искусству, то оно это делает такими говёнными способами, как запреты выставок, суды, ненависть, какие-то тупые пикеты, митинги, провокации, драки. Я имею в виду даже не православных активистов, с ними все понятно, а просто среднестатистического обывателя, который тихо, неявно, внутри себя ненавидит искусство. Сами понимаете, какой тут может быть социальный заказ…
Когда-то во времена «тотального позитива» я старался делать так, чтобы мое творчество было максимально понятно всем. А теперь махнул рукой. Сегодня мне по большому счету плевать на все общество с его вкусами и пристрастиями, я выбираю одну конкретную социальную группу, на которую и ориентирую свое искусство. Так кстати, добиться культовости гораздо проще.
– А что, культовость – это ваша цель?
– Да нет, так… побочный эффект.
– А на жизнь вы чем зарабатываете?
– Кузовным ремонтом и покраской.
– Когда-то вы занимались аэрографией на автомобилях.
– Несколько лет как завязал. Слишком неблагодарное это дело. Если интересный заказ попадется, я, конечно, и сегодня не откажусь. Но выслушивать в очередной раз от условной блондинки, что ах, она хочет подчеркнуть свою индивидуальность, поэтому ах, ей нужно нарисовать на машине пантеру, – увольте. Я этих пантер, тигров и драконов сделал сотни штук и больше не хочу. Лучше уж выполнять тупую физическую работу.
– Руки такие черные – это у вас от краски?
– Ну да, уже не отмываются.
– Получается, вы зарабатываете кузовным ремонтом, чтобы вкладывать потом в искусство? Потому что, насколько я понимаю, ваши проекты – удовольствие не из дешевых.
– В общем, да. Хотя иногда и спонсоры немножко помогают. И кстати, если кто из читателей вашего портала вдохновится этим интервью, у кого есть лишние полкило денег и кто захочет ими поделиться – пусть найдет меня. Я хоть материалы смогу купить, они у нас влетают в копеечку. Ну а ему, как, нампример, Савве Морозову, будет почет и уважение.
– А что-нибудь из своих работ вам продать удавалось?
– За всю свою жизнь – дважды. В питерский музей «Эрарта» и в один ночной клуб. И оба раза для меня это было случайность и удивление. Я никогда не ставил себе задачи продаваться. Возможно, потому и делаю, что хочу. Если бы я решил жить со своего искусства, я бы уже давно не «Историю Новосибирска», а «Три медведя» рисовал.
