Arial<#two#>>http://sibkray.ru/news/2009-8-17/4353/<#two#>>Режиссер Игорь Зайцев, сценарист Андрей Кивинов, актеры Сергей Безруков и Владимир Меньшов, продюсеры Анатолий Максимов, Джаник Файзиев и Николай Попов лично представили премьеру в кинотеатре «Победа». Мнения местных журналистов стали самыми первыми зрительскими отзывами, услышанными создателями картины. В этих совершенно искренних словах не было ни капли вынужденной вежливости – не пришлось притворяться.
Arial<#two#>>Есть старый анекдот, построенный на игре омонимов. Встречаются на лесной тропе зек и пионер. Диалог: «Привет, ты откуда?» – «Из лагеря сбежал». – «Я тоже. А теперь куда?» – «К бабе» – «И я к бабе». Arial<#two#>>Так себе анекдотец, но вспоминается потому, что место действия «Каникул строгого режима» – и тот, и другой лагерь. Однако из другого не убегают – нет такой надобности. Каникулы проходят весело, смена выдалась на славу. А вот герои Безрукова и Дюжева – беглые зеки. В детский лагерь они попадают силой обстоятельств и вынуждены работать вожатыми. Сначала их принимают за педагогов, потом за милиционеров, правда раскрывается в финале, но тогда перед нами уже совершенно другие люди. А пока...
Arial<#two#>>Пока детки издеваются над воспитателями. Они не будут же ночью бегать в кустики, у них в палате ведерко, которое они подвесили над дверью. Виктор Сергеич, он же Сумрак, открывает дверь – и... Что в таком случае делать облитому испражнениями авторитету? Он держал всю зону, а теперь не может справиться с мелкотой. Пока не может. Макаренко такой педагогический талант не снился (эту фамилию Виктор Сергеич произносит с ударением на третьем слоге).
Arial<#two#>>Анекдот здесь ни при чем потому, что над ним смеешься несколько секунд – и забываешь. Вовремя фильма хохочешь полтора часа подряд. Это не тупая ржачка под попкорн – это счастливый, очищающий смех, от которого тебя, как на качелях, бросает к слезам сострадания. Простым языком здесь сказано о сложном. Без пафоса и назидания речь ведется о главных человеческих ценностях. За комическими ситуациями открываются очень серьезные вещи. Наконец-то у нас появилось истинно русское кино, которое можно смотреть всей семьей.
Arial<#two#>>Уже и не верилось, что в эпоху торжества масскульта возможно появление шедевра. Где реклама – там подмена. Промоушен велся креативно, но так пафосно, что фильм успел надоесть еще до премьеры. В Сочи на «Кинотавре» специально для презентации «Каникул» построили кинотеатр под открытым небом и провели к нему публику по дороге цветов – «Ханамити» по-японски. В Новосибирске построили «всего лишь» бассейн с травкой, кувшинками и фонарями. Весь город увешан баннерами с изображением противных мужиков с веселыми рожами – такая подача должна нравиться народу, пипл любит хавать. Безруков и Дюжев и без того примелькались (господи, спаси меня от Иешуа), а тут опять и снова. Понтов-то сколько – о художественной ценности произведения в таких условиях не задумываешься.
Arial<#two#>>Но с самых первых кадров забываешь сам себя – тебя забирают легко и сразу. Необычны уже сами титры – они обнаруживаются то надписью на кузове грузовика, то буквами на праздничных флажках, то трафаретом еще не высохшей краски на дощатом полу. Каким-то немыслимым образом это объединено еще и со стилистикой Японии, но вопросы, откуда и зачем, не возникают вообще.
Arial<#two#>>Самураи дерутся красиво, грим и костюмы эффектны. Самодеятельные спектакли, сделанные по принципу театра «Кабуки», – сначала зеками на зоне, потом детишками для родителей – это зрелищное действо, сплошной драйв. Лагерь, построенный на воде, отдых в атмосфере игры и творчества – это театрализация пространства, и надо видеть, с какой многозначительностью начальник зоны Меньшов, попавший в детский лагерь как отец, произносит ключевое слово: «Хананамити». Япония понадобилась не просто для экшна – происходит поэтизация среды, приподнятой над обыденностью. Так называемая загадочная руская душа, окунаясь в японские мотивы, открывается навстречу свободе. Ведь Россия всегда была рабской страной, нам хотя бы с колен подняться, куда уж там воспарить. Но человек становится свободен, когда открывает все лучшее в себе. Конец фильма, Сумрак опять на зоне, мотать срок и мотать, но теперь он свободен, потому что счастлив – вот о чем это кино.
Только не надо сравнивать «Каникулы строгого режима» с предыдущими достижениями продюсеров. Здесь нет ничего общего ни с «Ночным дозором», где захлебываешься в спецэффектах, не понимая ровным счетом ничего, ни с «Иронией судьбы-2», где торжествует пошлость, а маразм крепчает, ни с «Адмиралом», где ради прекрасных глаз Хабенского забыта историческая достоверность. Как говорят они сами, со времен «Ночного дозора» был проделан долгий путь в поисках нового киноязыка. Искали – и нашли. Художественному совершенству не повредили ни спецэффекты, ни экшн, ни медийные лица – в голливудщине это всего лишь маскировка пустоты, прикрытие никчемности. Здесь - блестящая работа оператора плюс точное попадаение в образ у каждого артиста, будь то звезды экрана или обычные дети.
Сами создатели апеллируют к советскому кинематографу. С этим если и соглашаешься, то с большими оговорками, скрипя сердце, имея в виду, что нас питают корни, что мы выросли из традиции. За все годы тоталитарного строя можно собрать всего десятка три по-настощему народных фильмов, совершенно не тронутых советской порчей. Вот к ним-то и отсылает Игорь Зайцев – режиссер нельзя сказать чтобы молодой, но дебютант в полном метре. Можно считать его первый фильм современной версией «Джентльменов удачи», но там всего лишь пародия на зону – при четко выдержанном жанре. Здесь задача сложнее. Режиссер рассказал, сколько всего пришлось убрать, вырезать, вымарать, чтобы избежать натурализма или чернухи и выдержать эмоциональный уровень картины. На зоне ведь мало смешного, и лучше этот мир вообще не трогать… «Каникулы» – комедия чистой воды, абсолютно не замутненная заигрываниями с публикой, уступкой вкусу ради смешного, всеми этими балансированиями на грани фола. Сергей Безруков сказал, что, играя Сумрака, имел в виду «Калину красную», особенно тот эпизод, когда в финале герой Шукшина идет по полю навстречу своим убийцам, понимая, что по-другому не будет. Так и здесь. Нужно пройти по полю. Понимаешь, что сейчас грянет выстрел, и душа содрогается от боли. Такими моментами и поверяется мастерство художника. Сцена, когда дети тащат раненого вожатого через лес на санях, сооруженных ими из еловых лап, – тот самый момент истины, ради которого имеет смысл жить на этой земле.
А есть ли технология производства юмора? Ну, может, и есть. Один из приемов делания смешного: хочешь скрыть правду, скажи ее. «Кто ты на самом деле?» – спрашивает влюбленная девушка Сумрака. «Беглый зек», – решается он признаться, а нарывается на возмущение. Юмор рождается на обыгрывании лагерного жаргона, на иллюстрации каламбура: вожатая с круглыми от ужаса глазами мчится за подмогой: «Евгений Дмитрич! Скорее! Виктора Сергеича пришили!!!» Его действительно пришили – нитками к постели. Или когда актеры шутят без тени улыбки, с самым серьезным видом: «Виктор Сергеич последние пятнадцать лет на перловой диете сидел. – Помогает?»
Это может быть не смешно при чтении, вне интонации, найденной актерами с математической точностью. Сценарий Андрей Кивинова, обогащенный на съемочной площадке, когда реплики рождались в счастливые моменты импровизации, теперь без голоса, сам по себе, почти не работает, а роман, написанный до сценария, – это вообще другая история. Совершенно очевидно, что этот фильм будет растаскан на цитаты, как «Джентльмены удачи», «Бриллиантовая рука» или «Ирония судьбы», состоящие сплошь из крылатых фраз. «Украл-вышел-в тюрьму. Романтика!» – вряд ли найдется человек, который не знает, откуда эта раплика. Так и здесь. «Где буй? Надпись есть, а буя нет!» Или:– Хотите водочки? – Я не пью. – Лучше дайте ему пива. – Пива нет, здесь дети!». Или: «В лесу можно продержаться неделю без хавчика, пока не поймают, в смысле, не найдут». И особенно: «Почему бы вам не сказать, что вы обычный милиционер! – Этого я не могу сказать»…
Так что деваться некуда. Надо идти в кино. И обретать свободу.
Arial<#two#>>http://sibkray.ru/news/2009-8-17/4353/<#two#>>Режиссер Игорь Зайцев, сценарист Андрей Кивинов, актеры Сергей Безруков и Владимир Меньшов, продюсеры Анатолий Максимов, Джаник Файзиев и Николай Попов лично представили премьеру в кинотеатре «Победа». Мнения местных журналистов стали самыми первыми зрительскими отзывами, услышанными создателями картины. В этих совершенно искренних словах не было ни капли вынужденной вежливости – не пришлось притворяться.
Arial<#two#>>Есть старый анекдот, построенный на игре омонимов. Встречаются на лесной тропе зек и пионер. Диалог: «Привет, ты откуда?» – «Из лагеря сбежал». – «Я тоже. А теперь куда?» – «К бабе» – «И я к бабе». Arial<#two#>>Так себе анекдотец, но вспоминается потому, что место действия «Каникул строгого режима» – и тот, и другой лагерь. Однако из другого не убегают – нет такой надобности. Каникулы проходят весело, смена выдалась на славу. А вот герои Безрукова и Дюжева – беглые зеки. В детский лагерь они попадают силой обстоятельств и вынуждены работать вожатыми. Сначала их принимают за педагогов, потом за милиционеров, правда раскрывается в финале, но тогда перед нами уже совершенно другие люди. А пока...
Arial<#two#>>Пока детки издеваются над воспитателями. Они не будут же ночью бегать в кустики, у них в палате ведерко, которое они подвесили над дверью. Виктор Сергеич, он же Сумрак, открывает дверь – и... Что в таком случае делать облитому испражнениями авторитету? Он держал всю зону, а теперь не может справиться с мелкотой. Пока не может. Макаренко такой педагогический талант не снился (эту фамилию Виктор Сергеич произносит с ударением на третьем слоге).
Arial<#two#>>Анекдот здесь ни при чем потому, что над ним смеешься несколько секунд – и забываешь. Вовремя фильма хохочешь полтора часа подряд. Это не тупая ржачка под попкорн – это счастливый, очищающий смех, от которого тебя, как на качелях, бросает к слезам сострадания. Простым языком здесь сказано о сложном. Без пафоса и назидания речь ведется о главных человеческих ценностях. За комическими ситуациями открываются очень серьезные вещи. Наконец-то у нас появилось истинно русское кино, которое можно смотреть всей семьей.
Arial<#two#>>Уже и не верилось, что в эпоху торжества масскульта возможно появление шедевра. Где реклама – там подмена. Промоушен велся креативно, но так пафосно, что фильм успел надоесть еще до премьеры. В Сочи на «Кинотавре» специально для презентации «Каникул» построили кинотеатр под открытым небом и провели к нему публику по дороге цветов – «Ханамити» по-японски. В Новосибирске построили «всего лишь» бассейн с травкой, кувшинками и фонарями. Весь город увешан баннерами с изображением противных мужиков с веселыми рожами – такая подача должна нравиться народу, пипл любит хавать. Безруков и Дюжев и без того примелькались (господи, спаси меня от Иешуа), а тут опять и снова. Понтов-то сколько – о художественной ценности произведения в таких условиях не задумываешься.
Arial<#two#>>Но с самых первых кадров забываешь сам себя – тебя забирают легко и сразу. Необычны уже сами титры – они обнаруживаются то надписью на кузове грузовика, то буквами на праздничных флажках, то трафаретом еще не высохшей краски на дощатом полу. Каким-то немыслимым образом это объединено еще и со стилистикой Японии, но вопросы, откуда и зачем, не возникают вообще.
Arial<#two#>>Самураи дерутся красиво, грим и костюмы эффектны. Самодеятельные спектакли, сделанные по принципу театра «Кабуки», – сначала зеками на зоне, потом детишками для родителей – это зрелищное действо, сплошной драйв. Лагерь, построенный на воде, отдых в атмосфере игры и творчества – это театрализация пространства, и надо видеть, с какой многозначительностью начальник зоны Меньшов, попавший в детский лагерь как отец, произносит ключевое слово: «Хананамити». Япония понадобилась не просто для экшна – происходит поэтизация среды, приподнятой над обыденностью. Так называемая загадочная руская душа, окунаясь в японские мотивы, открывается навстречу свободе. Ведь Россия всегда была рабской страной, нам хотя бы с колен подняться, куда уж там воспарить. Но человек становится свободен, когда открывает все лучшее в себе. Конец фильма, Сумрак опять на зоне, мотать срок и мотать, но теперь он свободен, потому что счастлив – вот о чем это кино.
Только не надо сравнивать «Каникулы строгого режима» с предыдущими достижениями продюсеров. Здесь нет ничего общего ни с «Ночным дозором», где захлебываешься в спецэффектах, не понимая ровным счетом ничего, ни с «Иронией судьбы-2», где торжествует пошлость, а маразм крепчает, ни с «Адмиралом», где ради прекрасных глаз Хабенского забыта историческая достоверность. Как говорят они сами, со времен «Ночного дозора» был проделан долгий путь в поисках нового киноязыка. Искали – и нашли. Художественному совершенству не повредили ни спецэффекты, ни экшн, ни медийные лица – в голливудщине это всего лишь маскировка пустоты, прикрытие никчемности. Здесь - блестящая работа оператора плюс точное попадаение в образ у каждого артиста, будь то звезды экрана или обычные дети.
Сами создатели апеллируют к советскому кинематографу. С этим если и соглашаешься, то с большими оговорками, скрипя сердце, имея в виду, что нас питают корни, что мы выросли из традиции. За все годы тоталитарного строя можно собрать всего десятка три по-настощему народных фильмов, совершенно не тронутых советской порчей. Вот к ним-то и отсылает Игорь Зайцев – режиссер нельзя сказать чтобы молодой, но дебютант в полном метре. Можно считать его первый фильм современной версией «Джентльменов удачи», но там всего лишь пародия на зону – при четко выдержанном жанре. Здесь задача сложнее. Режиссер рассказал, сколько всего пришлось убрать, вырезать, вымарать, чтобы избежать натурализма или чернухи и выдержать эмоциональный уровень картины. На зоне ведь мало смешного, и лучше этот мир вообще не трогать… «Каникулы» – комедия чистой воды, абсолютно не замутненная заигрываниями с публикой, уступкой вкусу ради смешного, всеми этими балансированиями на грани фола. Сергей Безруков сказал, что, играя Сумрака, имел в виду «Калину красную», особенно тот эпизод, когда в финале герой Шукшина идет по полю навстречу своим убийцам, понимая, что по-другому не будет. Так и здесь. Нужно пройти по полю. Понимаешь, что сейчас грянет выстрел, и душа содрогается от боли. Такими моментами и поверяется мастерство художника. Сцена, когда дети тащат раненого вожатого через лес на санях, сооруженных ими из еловых лап, – тот самый момент истины, ради которого имеет смысл жить на этой земле.
А есть ли технология производства юмора? Ну, может, и есть. Один из приемов делания смешного: хочешь скрыть правду, скажи ее. «Кто ты на самом деле?» – спрашивает влюбленная девушка Сумрака. «Беглый зек», – решается он признаться, а нарывается на возмущение. Юмор рождается на обыгрывании лагерного жаргона, на иллюстрации каламбура: вожатая с круглыми от ужаса глазами мчится за подмогой: «Евгений Дмитрич! Скорее! Виктора Сергеича пришили!!!» Его действительно пришили – нитками к постели. Или когда актеры шутят без тени улыбки, с самым серьезным видом: «Виктор Сергеич последние пятнадцать лет на перловой диете сидел. – Помогает?»
Это может быть не смешно при чтении, вне интонации, найденной актерами с математической точностью. Сценарий Андрей Кивинова, обогащенный на съемочной площадке, когда реплики рождались в счастливые моменты импровизации, теперь без голоса, сам по себе, почти не работает, а роман, написанный до сценария, – это вообще другая история. Совершенно очевидно, что этот фильм будет растаскан на цитаты, как «Джентльмены удачи», «Бриллиантовая рука» или «Ирония судьбы», состоящие сплошь из крылатых фраз. «Украл-вышел-в тюрьму. Романтика!» – вряд ли найдется человек, который не знает, откуда эта раплика. Так и здесь. «Где буй? Надпись есть, а буя нет!» Или:– Хотите водочки? – Я не пью. – Лучше дайте ему пива. – Пива нет, здесь дети!». Или: «В лесу можно продержаться неделю без хавчика, пока не поймают, в смысле, не найдут». И особенно: «Почему бы вам не сказать, что вы обычный милиционер! – Этого я не могу сказать»…
Так что деваться некуда. Надо идти в кино. И обретать свободу.
