Военный корреспондент Издательского дома «Комсомольская правда» Александр Коц поднял очень важную тему, которая, как и многие другие, так и не попала в поле зрения Минобороны – связь бойцов на передовой с родными, оставшимися в тылу. Казалось бы, что тут сложного, тем более есть отличный опыт Великой Отечественной войны! Но для ведомства Сергея Шойгу это оказывается неразрешимой проблемой.
Тут очередной дрон, не имеющий аналогов, презентовали, идут эпистолярные битвы о высоких технологиях, процессорах, контроллерах и прочих микросхемах.
А у меня 70 процентов обращений от родственников мобилизованных (и не только), которые ищут своих мужей или сыновей, заканчиваются такими словами: «Мы делали запрос в Минобороны о его местонахождении и состоянии, пришло письмо, что в числе погибших, раненых и безвестно пропавших его нет, сказали, ждите, сам выйдет на связь. Но на связь он не выходит уже почти два месяца».
Ладно, я могу понять, что нет связи, нельзя выходить в эфир, живем в лесу, молимся колесу. Но где наша полевая почта? 80 лет назад в любом конце страны человек мог опустить в ящик свое письмо и быть уверенным, что оно дойдет до фронта. И ответ будет.
До войны нашу страну называли самой читающей в мире. В войну она стала - самой пишущей. За четыре года Великой Отечественной почтальоны доставили адресатам 10,7 миллиарда треугольников, открыток, секреток...
Где наша полевая почта сегодня? Как женам отправить посылку своим мужьям? Почему они вынуждены узнавать у журналистов, как переслать своим родным зимние кальсоны и теплые носки? Знаю, есть положительные примеры, где командование частей постоянно работает с родственниками. Но это, к сожалению, не система.
Военный корреспондент Издательского дома «Комсомольская правда» Александр Коц поднял очень важную тему, которая, как и многие другие, так и не попала в поле зрения Минобороны – связь бойцов на передовой с родными, оставшимися в тылу. Казалось бы, что тут сложного, тем более есть отличный опыт Великой Отечественной войны! Но для ведомства Сергея Шойгу это оказывается неразрешимой проблемой.
Тут очередной дрон, не имеющий аналогов, презентовали, идут эпистолярные битвы о высоких технологиях, процессорах, контроллерах и прочих микросхемах.
А у меня 70 процентов обращений от родственников мобилизованных (и не только), которые ищут своих мужей или сыновей, заканчиваются такими словами: «Мы делали запрос в Минобороны о его местонахождении и состоянии, пришло письмо, что в числе погибших, раненых и безвестно пропавших его нет, сказали, ждите, сам выйдет на связь. Но на связь он не выходит уже почти два месяца».
Ладно, я могу понять, что нет связи, нельзя выходить в эфир, живем в лесу, молимся колесу. Но где наша полевая почта? 80 лет назад в любом конце страны человек мог опустить в ящик свое письмо и быть уверенным, что оно дойдет до фронта. И ответ будет.
До войны нашу страну называли самой читающей в мире. В войну она стала - самой пишущей. За четыре года Великой Отечественной почтальоны доставили адресатам 10,7 миллиарда треугольников, открыток, секреток...
Где наша полевая почта сегодня? Как женам отправить посылку своим мужьям? Почему они вынуждены узнавать у журналистов, как переслать своим родным зимние кальсоны и теплые носки? Знаю, есть положительные примеры, где командование частей постоянно работает с родственниками. Но это, к сожалению, не система.
