Витой железный прут в горне раскаляется и становится податливым меньше, чем за минуту. Железо от жара даже не красное – бело-желтое, ярким пятном выделяется посреди серых стен кузницы. Смотреть на будто светящийся изнутри жар проще, чем на солнце – он не режет глаза, – но завораживает едва ли не больше. Удар молота, еще один и еще – и металл послушно меняется, приобретая задуманную человеком форму. Корреспондент Сибкрай.ru познакомилась с кузнецом из Новосибирской области, узнала, почему кузнечное дело не доверить целиком и полностью машинам, и чем привлекает современных посланников Сварога жаркое дыхание горна.
Обустроенная Александром кузница занимает большую часть гаража. Александр вместе с семьей живет в своем доме, гараж находится прямо на участке, и из дома до кузницы – только тропинку перейти, да снег зимой расчистить.
«Я начинал с коленки. Арендовал просто гараж, у меня был сварочник, болгарка и молоточек. Даже наковальни не было. Вручную оттягивал все. Делал убогие элементы сначала, получались неровные, кривые. А сейчас уже по-другому все», – улыбается Александр. Он не носит фартук и совсем не похож на кузнеца с картинок из учебников по истории. Он ходит в обычной робе, в прохладное время – еще и в шапке.
Гараж просторный, его делит на две части плотный тканевый занавес: по одну сторону стоит автомобиль, по другую – все адаптировано под работу кузницы. Здесь есть большой стол, внушительный пресс, большой молот, который позволяет придавать металлу необходимую фактуру. И, конечно, горн.
«В кузнице без горна вообще никуда, – замечает Александр. – Я это понял, когда еще на коленке что-то делал. И начал собирать свой первый горн».
Горн стоит почти в самом конце гаража. При входе в кузницу его даже не сразу замечаешь. Первыми в глаза бросаются разномастные гаечные ключи, плоскогубцы и другие инструменты, которые висят рядами над узким столом. На самом столе громоздятся несколько приборов для резки и шлифовки металла, лежит рулетка и листы бумаги с набросками.
Александр начал обустраивать кузницу около трех лет назад, но ковкой и сваркой занимается намного дольше – восемь лет. Раньше это было хобби, а работал Александр и по образованию – учителем математики и информатики, и товароведом, и директором магазина.
«Параллельно я что-то ковал, какие-то технические нюансы для себя открывал. На самообучении все было. А потом, когда работал уже товароведом и по два дня подряд был свободен, то делал небольшие заказы – крючочки, каминно-мангальные принадлежности, совочки всякие. А потом уже уволился, продал машину и купил этот молоток большой, – рассказывает Александр. – Понял, что пора из тени выходить, открыл ИП, и уже конкретно только этим занимаюсь».
Заказы Александр получает разные: от подков до ножей, часов и качелей. Говорит, что в кузнечном деле есть ярко выраженная сезонность. Летом чаще просят ворота и заборы, осенью – решетки на окна, с началом зимы – лестницы, перила, предметы интерьера. А весной чаще всего просят выковать качели.
«Весна – люди приходят и просят сделать качельку. Чтобы жестко стояла, была крепкая и надежная. Приходят и говорят: «Сань, вот тут хочу подстаканник, а здесь такую штучку, здесь такой узорчик, а здесь – петелечки, чтобы можно было цветочек повесить». На заводе такое не делают: это ручная работа, индивидуальный подход», – объясняет Александр.
Зимой вообще крупных заказов обычно меньше, и Александр занимается декоративной ковкой, мечами и ножами. В декоративной иногда помогает жена-художник, она дорабатывает сложные эскизы. Например, она делала эскиз для часов с витиеватой ковкой, чтобы удалось соблюсти все пропорции. Часы Александр делал не под чей-то конкретный заказ, для души, так они и остались –висят теперь в доме.
«Я начинал не как художник, мне были интересны всякие штуки… Например, дамаск. Такие процессы уму человеческому непостижимы. Вроде бы какие-то пластинки, просто вот так прихвачены. Горн нагреваешь, температуру порядка 1350 градусов нагнетаешь, все ярко-белое, как солнышко, посыпаешь бурой и на молоте отковываешь. И эти пластинки превращаются в одну цельную пластинку. Ее вытягиваешь, разрезаешь на четыре части… – О дамасской стали Александр говорит с огнем в глазах, показывает пластинки и заготовки для ножей. – Мне было очень интересно, и я собрал газовый горн, чтобы можно было отваривать дамаск. И потом, когда все это дело оттягиваешь, делаешь 500 слоев, 300 слоев, получаются замечательные ножики из дамасской стали, которые выдерживают нагрузку не как кухонные. Ты наделяешь его свойствами, которые тебе нужны: если хочешь, чтобы он держал остроту, добавляешь больше углеродистой стали; если хочешь, чтобы он не гнулся, но резал, добавляешь другие рессорные стали и так далее. Нужно понимать свойства металлов, в этом вся суть».
На то, чтобы выковать часы, может уйти дня полтора, работа с мечами занимает несколько дней. Дольше всего Александр делал рыбу – гигантского сазана, у которого вручную была выкована каждая чешуйка. На рыбу ушло больше года с перерывами, если их убрать – три месяца.
«Рыба – там каждая чешуйка кованая была. Она сделана из цельного металла, там больше тысячи чешуек. И жена мне помогала, отрисовывала, чтобы все пропорции были. Рыба массивная такая, тяжелая. – Этот заказ сделал мужчина из поселка в Краснозерском районе. – У меня есть партнер в Новосибирске, ему позвонили, говорят: «Сережа, можешь сделать?» Он поразмыслил и говорит: «Я нет, но Саня может». Ну и ко мне отправил. Там, в поселке, раньше был рыбзавод, и они решили сделать памятник рыбе – сазану, у них там много сазанов водится. И они так увековечили».
Был еще один трудоемкий заказ – ворота с медведями. Попросил серьезный, важный мужчина, который ездил на «Порше»:
«Говорит, надо прям брутальные, чтобы сильно. Давай, говорит, чтобы там медведь какой-нибудь был на воротах? Я подумал: ну ладно, прикольно. Скинул ему один эскиз, второй, ну и все: сделал ворота, а сверху вырезал медведей с двух сторон. Узоры сделал, и все в одном стиле: такие плашечки перевивающиеся, вот растительность, а вот – медведи».
Для создания узоров или сложных элементов кузнецы используют матрицы. Это железные блоки с выпиленным рисунком внутри – полости заполняют раскаленным добела металлом, сжимают прессом и получают на выходе какой угодно по сложности элемент. Для каждого элемента матрица – своя.
«Есть такое, что просто положил железку, хлоп, фактура появилась. А есть другие матрицы, когда внутрь железяку запихиваешь, шлепаешь, и она заполняет все неровности внутри, и получается фактура четкая. Под каждое изделие своя матрица. Чтобы сделать матрицу нужно неделю. Есть один знакомый, он делает на лавочках кованые лапы – львиные, еще какие, и они реально кованые, все литье, не китайское. И под них тоже делают специально матрицы. Он продавал одну, она порядка 140 тысяч стоит. Он две недели ее делал. Чуть-чуть разные диаметры – уже другая матрица. Но он только этим занимается. А в Бердске мужик один чисто деревья делает. Получаются такие, что будто настоящие». – Александр делал матрицы, например, для рыбных чешуек.
«Технология открыта много лет назад. Люди учились, хотели понять, какой металл хороший, какой плохой. Путем проб пытались, грели, чтобы размягчить, стучали, – еще в древности. И отделяли: твердый, мягкий. Потом в какой-то момент забыли и сейчас пытаются восстановить. Немцы шагнули в послевоенное время далеко вперед, они многие тайны восстановили. У нас в России сейчас много появилось людей, кто занимается этим, – рассказывает Александр. – Знаменитый человек – Леонид Архангельский, великий кузнец, я им восхищаюсь. Он на ютубе рассказывает в роликах своих много про технологии, про историю. Я в восторге от его произведений искусства».
Есть и обратная сторона медали: появляются «умельцы», которые выдают продукты китайского масс-маркета за ручную работу. Александр объясняет, что заказать «лапки» для калиток и заборов, например, не так сложно, и их остается просто приварить в нужное место. Стоить такая работа должна копейки, но из-за наценок со стороны производителей и жадности отдельных предпринимателей заказчику выставляют отнюдь не копеечные счета.
Сложность в содержании кузни в условиях современности есть и в получении материалов для работы. Не всегда железо находят и привозят заказчики. Тогда в дело вступают металлобазы и пункты приема металлолома.
«Смотря какой металл, если декоративный, то все на металлобазах, а если дамаск и ножевое дело, то это все помойки. На металлоприемку едешь, ходишь, в куче выбираешь, что тебе надо. Потому что на заводе они так интересно работают: да, мы вам продадим, но тонну. Просишь: «Продайте мне 12 метров? Я отрежу». А чем резать, у них офис. Ножовкой? – рассказывает Александр и добавляет: – Это в магазинах не продается».
Работа кузнеца, признает Александр, пыльная и сложная – «не всем по душе». Он пытался нанимать помощников, но не сложилось. Зато иногда летом помогает подросший сын Алексей. В детском саду Алексей говорил, что хочет быть «ковалем» – тем, кто кует, как папа.
«Вечером весь чумазый выходишь, – признается Александр. – Я не скажу, что упахиваешься. Но часто возле молота и горна, вечером заходишь домой, и в ушах – «пи-и-и-и-и». Года полтора-два это в ушах постоянно уже. А когда постоишь часов пять-шесть у горна, – хоть майку выжимай. Или когда поработал, маленькой кувалдой постучал весь день. Чуть-чуть устаешь. Это физическая усталость, приятная. Но многие думают: зачем оно мне надо?».
Зачем – у каждого по-своему. Александру интересно колдовать над металлом и «сказку делать былью». Со стороны работа кузница выглядит как магия или алхимия, но Александр говорит – привыкаешь, подчиняешь магию, огонь и металл. Как славянский бог Сварог. И своими руками творишь для кого-то маленькое чудо, расплавляя в горне само солнце.
