Помнится, в бытность мою мамой ученицы на последнем родительском собрании в конце года классный руководитель всегда объявляла: столько-то денег сдаем на компьютеры, столько-то – на ремонт кабинета… Потом на первом собрании в начале года история повторялась: столько-то надо сдать на охрану, столько-то – на оформление класса… Говорят, с тех пор ситуация сильно изменилась: с одной стороны, покупку компьютеров для школ сейчас финансирует государство, а с другой – механизмы сбора родительских средств за прошедшие годы заметно усовершенствовались.

«Дерут с родителей деньги, которые впоследствии оказываются в кармане директора. Сколько денег ни сдаешь – все мало! Собирают ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ пожертвование в какой-то фонд, кто не заплатит, у того ребенок будет в черном списке директрисы» (из отзывов на родительских интернет-форумах Новосибирска).

Благотворительные фонды (или фонды развития, названия могут быть разные) официально действуют в 7,8 % школ области. Это не значит, что в остальных 90 с лишним процентах денег с родителей не берут. Берут везде. Просто где-то «в белую», где-то «в серую», а где-то «в черную».

Зачем сфере образования нужны дополнительные средства, помимо государственного обеспечения?

Точка зрения школы: «Действительно, сегодня бюджет направляет на развитие наших учреждений весьма значительные суммы. Но за то время, когда финансирование было практически прекращено, у нас образовалось столько проблем, что решить их сейчас государство просто не в состоянии. И отчасти эти проблемы решает фонд» (мнение директора новосибирской гимназии №14 Любови Судоргиной).

Точка зрения родителей: «Есть определенный стандарт образования, который гарантируется государством и который школа в любом случае должна обеспечить. Но всегда хочется, чтобы в дополнение к стандарту дети получали что-то еще. Больше знаний, больше возможностей для развития, более комфортные условия обучения. Но за дополнительное качество приходится дополнительно платить» (мнение председателя совета Второй Новосибирской гимназии Германа Теплякова).

Надо сказать, что под словом «фонд» в разных школах часто подразумевают разные вещи. Где-то это организация со своим юридическим лицом и спектром полномочий, а где-то – просто счет, «кошелек», куда складывают и откуда достают деньги. Но назначение и в том и в другом случае одно: собирать и аккумулировать средства на нужды образовательного учреждения.

По своим объемам фонды тоже бывают разные: где-то 700 тысяч рублей в год, а где-то те же 700 тысяч, но уже в месяц. Причем далеко не всегда эти цифры зависят от количества учащихся. Часто – от способов сбора денег.

Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что в фонд развития учебного заведения могут войти помимо родительских взносов еще и средства, заработанные школой на дополнительных услугах (в случае если она имеет статус автономного учреждения), и спонсорские пожертвования. Так что не одни родители тянут этот финансовый «воз». 

«В начале каждого учебного года дети переезжали в новые кабинеты. Каждый год в разные кабинеты мы покупали то парты, то доску, то линолеум, то телевизор, то цветы, то жалюзи. При этом не возражали платить и по благотворительным договорам. Мы были согласны делать все, лишь бы наших детей хорошо учили» (из отзывов на родительских интернет-форумах Новосибирска).

Первое обязательное условие работы фонда – легальность. Собственно, это и отличает его от иных, «серых» и «черных», способов привлечения родительских средств. 

«Проблема поборов возникает потому, что школы усиленно скрывают и сам факт использования родительских денег, и собранные суммы, – считает заместитель начальника управления образовательной политики – начальник отдела общего и дополнительного образования регионального минобрнауки Елена Плетнева. – Там, где открыто действуют благотворительные фонды, где вся отчетность на виду, там жалоб практически нет».

Второе условие работы фонда – прозрачность. Все поступления отслеживает, все расходы планирует и контролирует управляющий совет образовательного учреждения. На сайте школы (гимназии, лицея) публикуется отчет: сколько средств собрали и на какие цели потратили. Любой – хоть родитель, хоть сотрудник, хоть праздный любопытствующий со стороны – может ознакомиться и сверить дебет с кредитом.

И наконец, третье обязательное условие – добровольность родительских пожертвований. 

«Там, где деньги собираются авторитарно, мы называем это поборами. Но там, где родители сами решают: хочу – сдам 50 рублей, хочу – 500, а не хочу – сдавать не буду, – там можно говорить о благотворительности. Строго по этому принципу должен работать любой фонд», – поясняет Елена Плетнева.

Добровольность декларируют все. Ни один директор не скажет, что он силой и угрозами вынуждает родителей платить. Действительно, если какая-нибудь семья вдруг откажется внести требуемую сумму, ее ребенка на следующий день не выгонят из школы. Но ведь есть и другие способы воздействия – не столь прямые и очевидные.

Да и сами мама с папой не рискнут портить отношения с гимназией или лицеем, где учится любимое чадо: не дай бог их «принципиальность» аукнется потом отпрыску негативом со стороны школьного руководства или просто косыми взглядами учителей и одноклассников. Когда дело касается наших детей, мы, родители, становимся уязвимы и зависимы. И многие школы этой зависимостью, этой уязвимостью, не стесняясь, пользуются.

«Поборы – дай бог! Вступительный взнос в этом году был 10000. Трясли со всех, даже со своего микроучастка! С тех, кто не сдал вступительные экзамены в первый класс, — еще больше требовали! И главное, было бы за что...» (из отзывов на родительских интернет-форумах Новосибирска).

В образовательной среде, где все друг друга знают, эта практика широко известна. Не под диктофон и не называя имен, педагоги признаются: «Да, у нас есть учреждения, в которых под прикрытием благотворительности фактически вымогают деньги с родителей. И СМИ, которые пишут о принудительных сборах, на самом деле во многом правы». Спрашиваешь у этих педагогов: а в вашей школе как обстоят дела? Отвечают: «А вот у нас как раз все строится исключительно на добровольной основе».

И ведь не поспоришь. Формально – да, на добровольной. Фактически – на добровольно-принудительной. Как, к примеру, отнестись к таким широко распространенным понятиям, как «установочный взнос» и «рекомендованная сумма»? 

Директор гимназии №14 Любовь Судоргина, которая уже не первый год консультирует коллег по поводу создания и работы фондов, относится к этим понятиям крайне негативно: «Многие меня спрашивают: что вы можете сказать по поводу установочного взноса? Я отвечаю: это полный абсурд. Если суммы заранее установлены, если ты с порога заявляешь родителям: положите нам на счет 20 тысяч, тогда мы примем вашего ребенка, – это уже не имеет отношения к благотворительности. Не надо лукавить. Это как раз и приводит к тому, что общество считает нас вымогателями. Я всегда предупреждаю руководителей: если вы хотите работать по-честному, взносы должны быть добровольными. И вообще, взносы не тема для разговора директора школы с родителями. Пусть об этом говорит директор фонда. Он может предложить маме с папой стать участниками благотворительной деятельности и, если те ответят согласием, выдать договор с пустой – подчеркиваю, пустой! – строчкой для внесения суммы. И пусть там родитель укажет любую, какую пожелает, цифру – хоть 50 рублей, хоть 50 тысяч».

Спора нет: школы, где существуют четко прописанный установочный взнос и рекомендованные суммы, находятся в куда более выгодном положении. В начале года руководство вместе с управляющим советом планирует предстоящие расходы: на поездки учителей, на стимулирование лучших педагогов, на поощрение одаренных детей, на проведение олимпиад, конкурсов и экскурсий, на ремонт помещений и закупку оборудования – и итоговый результат делит на количество учеников. Полученная цифра и будет рекомендованной суммой.

Родительские пожертвования складываются в общий котел. Возможно, ваш троечник сын никогда не поедет на олимпиаду в Москву и не будет учиться в спецклассе, но внести свою лепту в статью бюджета «На поддержку одаренных» вы обязаны. Теоретически семья может, конечно, и не заплатить или заплатить меньше, практически же мало кто так делает: уж если ребенок попал в престижную гимназию, то родители стараются соответствовать требованиям.

«Одно название, что гимназия. Обычная школа. Продленки нет, учат как везде, деньги выпрашивают постоянно – на платные дистанционные олимпиады с 1-го класса, допзанятия, пошив костюмов на хореографию, просто так по 800 рублей в месяц...» (из отзывов на родительских интернет-форумах Новосибирска).

Иметь «рекомендованную сумму» очень удобно: образовательное учреждение заранее знает, сколько средств в течение года поступит на счет, а потому может спланировать свой бюджет и пребывать в уверенности, что денег хватит на все. Когда имеешь дело с пожертвованиями «по желанию» и цифрой, вписанной в договор произвольно, причем еще неизвестно, будет ли этот договор выполнен, – тогда составить сколько-нибудь внятный план расходов довольно затруднительно. 

На самом деле сегодня существуют обе модели привлечения родительских средств, назовем их «жесткая» и «мягкая». Какая из них правильнее? Наверное, так ставить вопрос нельзя. С точки зрения школы первая более предпочтительна и экономически более эффективна. С точки зрения родительской общественности вторая более справедлива. Впрочем, как показывает практика, и в том и в другом случае жалоб со стороны мам и пап все равно не избежать.

Но если уж быть до конца честными, не всегда именно школа вынуждает семьи нести дополнительные траты. Часто в роли «вымогателей» выступают сами… родители. Кому-то из родительского актива захотелось сменить в кабинете парты – старые истерлись и не имеют никакого вида. Или повесить на окна новые жалюзи – так будет красивее. Или отметить всем классом Новый год в боулинге — «а что, мы с сыном всегда там отмечаем».

«Бывает, что состоятельные семьи не понимают, что далеко не у всех есть такие возможности, – говорит Елена Плетнева. – И хуже всего, когда начинается давление на детей. Когда ребенок приходит домой и жалуется: «Мама, мне в классе сказали, что мы нищие, раз не можем сдать вместе со всеми на подарок учительнице». Не секрет, что именно такие ситуации нередко становятся причиной подростковых суицидов. Это очень серьезная, даже не столько юридическая, сколько нравственная проблема. И решить ее на уровне управляющих советов очень сложно. Тут должны включиться и средства массовой информации, и все общество».

«Да, деньги берут, однако не невероятные. И к тому же за эти деньги делают все возможное. Проводятся различные мероприятия, устраиваются соревнования и праздники. С 5-го или 6-го класса мы уже имели возможность пользоваться различными смарт-досками, когда мои знакомые из других школ о них даже не слышали» (из отзывов на родительских интернет-форумах Новосибирска).

Похоже, расставить все точки над i в вопросе о родительских поборах (или пожертвованиях, кому как больше нравится) удастся нескоро. Эта тема долго еще будет оставаться болезненной и конфликтной. И возможно, фонды не лучшее из решений, но другого пока нет.

«Конечно, нам всем было бы куда проще, если бы школы могли обойтись без поддержки фондов, – считает Любовь Судоргина. – Это, пожалуй, сейчас самое больное место в системе образования и вызывает со стороны родителей слишком много негатива. Но надо смотреть правде в глаза: сегодня мы без дополнительных средств прожить не можем, бюджет с расходами на образование не справляется. И пусть лучше будет честно работающий фонд – за счет ли установленных сумм или благотворительных взносов, уже не так важно. Хуже тем руководителям, которые собирают деньги «подпольно». Вот их мне искренне жаль».

Впрочем, существует и другая точка зрения. Среди участников образовательного процесса есть и такие, кто считает фонды не «наименьшим злом», а оптимальной и очень актуальной для нашего времени формой взаимодействия школы и общества.

«Очень правильно, что общество в свое время помогло школе выжить, – говорит председатель совета гимназии №6 «Горностай» Олег Яковлев. – И эта задача еще не исчерпана. Дело даже не в том, что государство пока не может обеспечить все нужды общего образования. Дело в том, что у нас должна быть культура пожертвований. В западных странах эта практика сегодня очень развита. Называется – фандрайзинг. Любая организация должна уметь привлекать ресурсы для своей деятельности, и школа не исключение».

Какая из этих двух точек зрения вам ближе – решайте сами.

Кстати, новейшая тенденция: все школы (разумеется, кроме тех, что сами назначают сумму взносов) отмечают в последнее время заметное снижение объемов пожертвований. Олег Яковлев связывает это с увеличением государственного бюджетирования: мол, люди видят, что проблемы образования стали решаться и без их участия. Любовь Судоргина полагает, что виноваты СМИ: «антипоборная» пропаганда в прессе мало-помалу возымела свое действие и настроила людей против финансовой помощи школе.

Впрочем, образовательных учреждений с четко прописанной суммой взносов эта тенденция не коснулась, что еще раз подтверждает – нравится нам это или нет – экономическую эффективность «жесткой» модели привлечения средств.