Отвечая на вопросы в ходе организованной НГС онлайн-конференции, Борис Мездрич отметил, что никто не ожидал такой реакции от РПЦ: «У нас вообще слово «провокация» при создании спектакля исключено. Только в порядке возбуждения собственного сознания». При этом директор Оперы, напомнив о высокой оценке постановки, данной театральными критиками, отметил: «Мы сделали очень хорошую качественную работу».
«Мы вообще никогда, сколько работаем… Исходной точки, чтобы кого-то оскорбить спектаклем, просто нет по определению, – сказал Мездрич, отвечая уже на другой вопрос. – Это не тот путь, который приведет к художественному успеху. Вменяемые люди это понимают. Что произошло с «Тангейзером» – это не оскорбление чьих-то чувств».
Заявление новосибирского митрополита в прокуратуру он связал с явлениями в российском обществе последнего времени: после 70 лет «отлучения» от церкви эта самая церковь активно входит в жизнь людей. «Вопрос в том, чтобы не произошло головокружение от успеха. Защита чувств верующих вызвала споры. Я думаю, что можно было этот вопрос отрегулировать в мирном процессе. К сожалению, театр не получил от церкви ни одного письма. Мы в хороших отношениях с митрополитом, у меня есть благодарственное письмо, совершенно не было настроения и нет кого-то оскорблять. Если после показа спектакля возникла ситуация, можно же было спокойно поговорить. Мы и сейчас готовы к диалогу, говорю это всему обществу», – указал Борис Мездрич.
Снимать «Тангейзер» с репертуара Оперный театр не будет, но, видимо, готов что-то в постановке изменить. «Мы не занимаем жесткую позицию, но занимаем разумную позицию. Это всегда вопрос переговоров. Обязательств заранее никаких давать не будем. Я призываю к переговорам новосибирскую епархию», – сказал директор театра.
Мездрич указал, что «уважаемый митрополит» даже не видел спектакля. И в этом заключается «один из ключевых моментов»: «Тангейзер» критикуют те, кто его не смотрел.
Жительница Новосибирска Анна Симанова сначала написала о «Тангейзере» президенту России Владимиру Путину, а теперь ищет «очевидцев» спектакля
«Отчаяние и боязнь потерять святыни общества»
«Негодование в основном высказывают, когда происходит осовременивание оперных постановок, – прокомментировал Петр Белякин, музыкальный руководитель и дирижер оперных и балетных спектаклей НГАТОиБ. – Опера – достаточно традиционный жанр. Люди привыкли видеть костюмы и так далее. Про драматические постановки таких разговоров не возникает. Осовременивание происходит не для отвлечения публики от собственной беспомощности, хотя такое иногда и бывает, речь о таланте режиссера. Это происходит для того, чтобы сделать более рельефными отношения персонажей на сцене».
«Если взять Тангейзера, по легенде [он] очень сильно оскорбил общество, но как это сделать, чтобы затронуть струны души у современного зрителя, – продолжил Белякин. – Получается так, что те острые процессы, которые происходят в обществе… Вы говорите, была ли провокацией задумка режиссера? Нет, это было значительно раньше, концепция готовилась больше года. Вероятно, носилось что-то в воздухе, настроение общества <…> Некоторое отчаяние и боязнь потерять святыни общества, которые боятся потерять по всему миру».
«Если я выношу это на сцену, значит, я вижу в этом смысл»
Молодой режиссер Тимофей Кулябин, когда только разгорелся скандал (было возбуждено административное дело), вежливо отказывался от комментариев. Однако теперь дал интервью изданию «Лента.ру» (приведено с некоторыми сокращениями):
– Есть что-то в опере, в чем можно усмотреть это «оскорбление»?
– По моим ощущениям – нет. Реакция православных активистов, судя по тому, что я читал, вызвана фотографиями, вырванными из контекста. Но по-моему судить об опере по нескольким фотографиям нельзя.
– Ваш главный герой, Генрих Тангейзер, по сюжету спектакля снял фильм «Грот Венеры», повествующий о ранних годах жизни Христа, которые он якобы провел в гроте богини, испытывая плотские наслаждения. Как пришла эта идея?
– Существует ключевая и практически неразрешимая проблема оперы. Она заключается в том, что Вагнер в одной истории соединяет два несоединимых пространства. Грот Венеры – это мифологема, выдуманное языческое пространство, реально не существовавшее. Там происходит первый акт оперы. Второй акт – это состязание поэтов-мейстерзингеров в Вартбургском замке, то есть, уже в реальном пространстве. Режиссерская сложность в том, как соединить эти пространства. С одной стороны, сказочное, с другой – реальное. То, что герой побывал и там, и там – главная коллизия произведения.
Но я поставил задачу сделать не костюмированную постановку, просто иллюстрирующую классическое либретто, а переиграть ее относительно сегодняшней действительности. Но из оперы либретто не выкинешь, поэтому пришлось решать коллизию христианства, богини Венеры и реакции светского общества. Соответственно, мне пришлось определить, что такое «грот Венеры». Вот и получилось, что Тангейзер из поэта стал режиссером, «Грот Венеры» превратился в кино, а осудили его коллеги.
– Почему же это кино именно о Христе?
– Это еще один виток замысла, продиктованный тесной связью оригинального сюжета оперы с христианской моралью. В оригинальной опере после выступления на состязании поэтов Тангейзер подвергается обструкции. В либретто Вагнера друзья и товарищи героя хотят его убить. Они достают мечи и называют его богохульником, предателем и грешником, которого нельзя прощать.
Мы искали модель фильма, который мог бы, к примеру, сегодня в европейском прокате вызвать такую же реакцию у публики. Мы обратились к истории кинематографа и нашли много картин, вызвавших скандал только из-за того, что главный герой в них – Иисус Христос. Это совершенно разные ленты – от Пазолини до Мела Гибсона и Мартина Скорсезе. Эти фильмы вполне благоразумные, но само появления на экране Христа как героя всегда вызывало неоднозначную реакцию, особенно у католической церкви. Так что, эту тему мы просто нашли в ходе работы, а не изначально ломали либретто, чтобы вставить туда съемки фильма. При этом мы сознательно не использовали никаких аллюзий на те произведения, которые уже были запрещены к показу в России или вызвали острую реакцию общества и убрали со сцену фигуру Иисуса Христа, заменив его на актера, исполняющего роль.
– По ходу спектакля появляется плакат, на котором фигура Христа изображена между огромных женских ног. Это идея художника или ваша?
– Какая разница? В конечном счете, в программке указана моя фамилия. Я постановщик и отвечаю за конечный продукт. Идея ли это художника, человека с улицы или моего соседа – не имеет значения. Если я выношу это на сцену, значит, я вижу в этом смысл.
– Вы предполагали, что может возникнуть такая реакция на спектакль?
– Нет, я не предполагал, и никто не предполагал. Есть определенный контекст. Мы проделали огромную работу, чтобы избежать такой реакции. То есть, внутри оперы реакция на происходящее такая же агрессивная, как у Вагнера, но это неизбежно – это следует из оригинального либретто. Желания расправиться над Тангейзером у публики в зале мы вызывать не хотели, скорее наоборот. Человека хотят убить. Поставлена сцена драки, героя бьют на сцене, его изгоняют, над ним смеются и делают из него шута горохового. Мы хотели, чтобы ему сочувствовали, чтобы поняли его как художника.
Что интересно, у Вагнера в финале Папа Римский не прощает Тангейзера, а Бог прощает. Опера во многом антиклирикальна. И понтифик словно не разобрался, что хорошо, что плохо, а Бог разобрался. А у меня все еще трагичнее. В моей версии героя вообще никто не прощает. И заканчивается все тем, что он сходит с ума, погружается в небытие, проклят и забыт всеми. Вагнер его простить успевает, а я не прощаю и еще больше наказываю.
– Почему не простили?
– Я же переводил действие в сегодняшнее время. Мне кажется, сегодня не простят. Но это моя выдумка, моя интерпретация.
– Не боитесь уголовного преследования? Как настроены?
– А чего там бояться или не бояться. Административное дело есть. Следственный комитет начал проверку уже по уголовной статье. Это как-то движется своим чередом. Сюжет развивается, я реагирую на него по мере необходимости. Хотя мне было бы интересно поговорить с активистами в рамках какой-нибудь встречи, попытаться понять их позицию и донести свою.
Новый повод для Соловьева
Одна из жительниц Новосибирска пожаловалась на «Тангейзер» ведущему радио «Вести ФМ» Владимиру Соловьеву – тому самому, который несколько недель «разносил» губернатора Новосибирской области Владимира Городецкого. Женщина позвонила в прямой эфир его программы и рассказала о «непотребстве», которое опять творится в столице Сибири. В своем эмоциональном выступлении возмущенная горожанка сравнила элементы оформления сцены с «обложкой порножурнала» и заявила, что «бедные бабушки-театралки с ужасом выходят со спектакля».
После этого звонка между ведущими программы – Анной Шафран и Владимиром Соловьевым – завязалась дискуссия. Шафран резко осудила постановку, заявив, что такое творчество нужно подвергать цензуре, Соловьев же указал, что невозможно определить четкие критерии оценки и прописать их законодательно, не задев права и свободы разных категорий людей.
«Какая сволочь может сказать творцу, что он должен делать, а что – нет?» – агрессивно отреагировал Соловьев на слова Шафран о том, что возможность показа того или иного спектакля должны решать худсоветы. Он указал, что Советский Союз в свое время из-за таких «худсоветов» проиграл Западу идеологическую войну, а в нынешних условиях, при введении хоть каких ограничений, искусство будет производить только «серятинку».
«Сегодня пытаются «сжечь» на кострах театральные постановки»
Отметим, что у Оперного театра в этом споре с церковником Тихоном и прокуратурой немало защитников среди новосибирской интеллигенции. Например, резко против вмешательства РПЦ в деятельность учреждений культуры выступил декан факультета государственного и муниципального управления СИУ РАНХиГС Леонид Савинов.
«Россия – светское государство. И чувства неверующих – столь же чувствительная материя, как и чувства верующих, – написал он на своей странице в Facebook, призвав поддержать Оперный. – И вообще проблема вовсе не в том, чьи чувства ущемляются, а чьи – нет. Речь о свободе совести и свободе творческого выражения... Речь о возможности каждого выбрать личное восприятие искусства, тем более классического. Речь о невозможности вторжения церкви и верующих в репертуарную и тем более в творческую политику театра. Театра, являющегося гордостью оперной и балетной России. Театра, который знают во всем мире».
«Интеллектуальный и социальный капитал каждого, кому дороги идеи личной свободы и свободы творчества, должны быть противопоставлены вторжению религиозного в сферу светского, – заявил также Савинов. – Не религиозные активисты должны определять, что и кому смотреть на театральных подмостках. Мир еще помнит сжигание на кострах не только книг и картин, но и их авторов. Сегодня пытаются «сжечь» на кострах театральные постановки». Он обратился к жителям региона с призывом составить обращение в поддержку театра.
Министр Кузин не в ответе
Скандал с возбуждением дел против директора Театра оперы и балета и режиссера «Тангейзера» «горит» уже несколько дней. Однако до сих пор свою позицию не обозначили региональные власти, которые, к слову, частично финансируют сибирский «Колизей» (например, 40 миллионов на «Щелкунчик»). Прежде всего, речь о министре культуры Василии Кузине. Накануне о постановке и кипящих вокруг нее страстях его пытались спросить журналисты «Вестей-Новосибирск» на одном мероприятии, в котором чиновник участвовал. Тот решил не утруждать себя ответом.
«Это действительно отклонение от темы, я предлагаю не отклоняться от темы. А второе, я предлагаю всем, вопросы, которые есть, сформулировать и получить от меня письменные ответы на все вопросы, которые зададите. Письменный вопрос – письменный ответ», – сказал руководитель «культурного» ведомства.
«Дорогие братия и сестры…»
«Православные» организуют 1 марта митинг в центре Новосибирска, главным его лозунгом станет «Защити свою веру!» Одной из мишеней для критики во время акции протеста станет «Тангейзер», следует из анонса. Активисты заявили, что в спектакле образ Христа подвергнут осмеянию: «представлен как порочный человек, утопающий в пучине разврата». Кроме того, будут осуждены постановки «Kill» «Красного факела», «где вниманию зрителей предлагается окровавленный крест с распятой на нем голой женщиной», показанный в «Глобусе» «Православный ежик», «где православная вера представлена как несущая ложь и смерть».
Анонсы акции распространяются в социальных сетях вместе с видеороликом, и в нем используются изображения, за публикацию которых, к примеру, средства массовой информации получали ранее предупреждения от Роскомнадзора. В ролике появляются кадры акции Pussy Riot в московском храме, событий на Украине, фотографии художников Вячеслава Мизина и Артема Лоскутова, начальника департамента культуры мэрии Новосибирска Анны Терешковой и коллективный снимок созданной вокруг Анатолия Локтя во время выборов мэра коалиции оппозиционных сил. Новосибирск называется «центром вызова», а защиту веры авторы видео приравнивают к защите России.
Примечательно, что «корпоративная» пресса православных активистов в связи с культурными скандалами критикует больше городские власти (хотя тот же Оперный – федеральное учреждение культуры). Например, «Русская народная линия» обвинила мэра Новосибирска Анатолия Локтя в «обкатке варианта русского майдана»: придя к власти, коммунист «набрал в свою «команду» русофобов и кощунников» (упоминаются та же Терешкова и замглавы города Виктор Игнатов). Издание повествует, что «город захлестнуло русофобскими и кощунственными акциями, которые курируются на самом высоком уровне!», «такой антихристианской, русофобской и антигосударственной вакханалии Новосибирск еще не знал». Получивший благословение митрополита Тихона консервативный патриотический семейно-ориентированный информационный портал Православие.fm пишет, что «на городских общественных площадках властями санкционируется проведение религиозных обрядов оккультистов», упоминая съезд шаманов Сибири и выставку «Арена «Aeternum».
Фото: Виктор Дмитриев / Новосибирский государственный академический театр оперы и балета
