Житель Новосибирска Юрий Шевченко умер в Центральной клинической больнице СО РАН за два дня до плановой операции. У него был рак кишечника, 3,5 года назад он перенес операцию, после которой его состояние только улучшалось. Он бывший военный, служил в Афганистане, Германии и Чите, работал спасателем. Строил дом, планы на будущее. Прогнозы на операцию были хорошими – за месяц до этого проходил консилиум с участием лучших врачей региона.
Как рассказала дочь погибшего мужчины Евгения Шевченко, плохо ее отцу стало вечером 2 октября, заболел живот. В семье особого внимания этому не уделили, решив, что пройдет. Но утром 3 октября Юрию Шевченко стало хуже, и его супруга, посоветовавшись с врачами, вызвала «скорую». По словам Евгении, никто не ожидал худшего. Врач, который должен был 6 октября проводить операцию, предположил, что его пациента оставят в больнице под присмотром врачей, прокапают чего-нибудь, а в понедельник он его заберет.
«Скорая» приехала… И так как мы живем в Нижней Ельцовке, в Советском районе, единственное место, куда нас могут забрать, – это больница СО РАН. Мы бы хотели в другую больницу, но платной у нас «скорой», к сожалению, нет. У нас только эта больница, где два года назад мальчик умер, и вообще много всяких историй, – рассказала Евгения Шевченко корреспонденту Сибкрай.ru; в это время она сама была заграницей, с отцом поехала ее мать. – Его осмотрели, проверили, было подозрение на непроходимость кишечника. Они могли его положить, но сказали, что с этим все в порядке. Ни на что другое не стали его проверять, и на все просьбы мамы положить папу, потому что ему плохо, отвечали отказом. Она им говорила – у него же весь живот синий. А врач говорит – кофточка у женщины синяя, а живот не синий. Когда папа все это услышал, он психанул, забрал ключи и, как они сказали, терминальный больной на своих ногах пошел в машину».
Возможно, путаница могла возникнуть из-за документов. Когда супругов увозили в больницу, женщину попросили взять с собой документы, и она успела захватить только те, что были выписаны 3,5 года назад, когда состояние мужчины было далеко не таким хорошим, как в последнее время. Но супруга Юрия Татьяна Шевченко говорила медработникам, что это старые бумаги, что до этого все было в порядке. Ее не послушали, и мужчину отправили домой – «отлежаться». А на следующий день ему стало еще хуже, и пришлось снова вызывать «скорую».
«Приехал экипаж тот же, и они, мягко говоря, удивились, почему их не оставили. Врач «скорой», нам его фамилию не говорят, мы оставили ему благодарность, он сделал намного больше, чем вся больница. Папа потерял сознание, и его на носилках понесли в больницу. Для того чтобы его приняли, маме пришлось сделать пару звонков, – сообщила Евгения Шевченко. – Когда его привезли, его положили в обычную палату, хотя он имел вид такой, ну, понятно, что с человеком что-то происходит. И его положили в обычную палату, а не реанимационную. И на протяжении двух с половиной часов к нему не подошел никто».
Все то время, что Юрий Шевечнко лежал в палате, ему было плохо. Он начал задыхаться, просил жену помочь, что-то сделать. В ответ на просьбы Татьяны медработники ей ответили, что «здесь все больные, здесь всем плохо». И еще отчитали, что приехали они в больницу без своих тряпок и испачкали пол.
Мужчина умирал на глазах своей жены. У него остановилось сердце, и только тогда, по словам его родственников, врачи засуетились. Его перевезли в реанимацию, и еще час пытались спасти, но попытки ни к чему не привели. 4 октября Юрий Шевченко скончался. В справке о смерти врачи указали – рак четвертой стадии, однако родные мужчины сомневаются в корректности этого диагноза.
«Потом произошло вскрытие, они сказали, что обнаружили определенные проблемы. Но эти проблемы врачам, которые готовили операцию, были известны. Они потому и готовили операцию… Это невзаимосвязано, – заметила Евгения. – Рак – раком, а от чего умер папа, мы до сих пор не знаем. Вообще, у него остановилось сердце».
Когда жена и дочь мужчины попытались разобраться, им сообщили, что в госпитализации Юрию Шевченко изначально отказали якобы потому, что он терминальный онкологический больной, то есть, по оценке врачей, находился на грани жизни и смерти. Об этом Евгении Шевченко сообщил врач, принимавший мужчину в первый приезд.
«Он говорил, что изначально знал, что мой папа умрет. Я говорю: а почему не сказали? Он ответил, что не мог сказать папе «вы скоро умрете». И маме. Я спросила, почему бы не взять, положить. Он ответил, что запрещено приказом, терминальные онкологические больные лечатся амбулаторно, а они не имеют права их брать, – вспомнила Евгения. – А потом он сказал, что он бы еще полгода прожил. Но это для него – ничего, а для нас – это много. Тем более, какое вообще он право имеет...»
У Татьяны Шевченко брат работает хирургом. Всю информацию, которую семье передали в больнице, они записали и дали прослушать ему и другим специалистам. Все сказали, что Юрия можно было бы спасти, если бы он был госпитализирован сразу, в первый день. Теперь Шевченко обратились в прокуратуру, в надежде, что там как-то смогут повлиять на ситуацию, провести проверку и наказать виновных в смерти мужчины. «Эта больница – страшная больница. То, что там нужно давным-давно что-то делать, это всем понятно», – подчеркнула Евгения.
В министерстве здравоохранения Новосибирской области сообщили, что больница СО РАН является федеральным учреждением, в связи с чем региональный минздрав «не уполномочен осуществлять ведомственный контроль качества и безопасности медицинской деятельности в указанной медицинской организации». Проверку этого медучреждения может провести только Росздравнадзор. Впрочем, в ведомстве редакции Сибкрай.ru не отказали дать некоторые пояснения по этой ситуации, ответ обещали предоставить позднее.
Родные Юрия Шевченко, тем временем, сомневаются, что им удастся что-то доказать. Как отметила Евгения, в этой больнице было много других случаев, где вина врачей была более очевидна, чем в случае с их отцом. Так что теперь им осталось только поблагодарить врача «скорой», который пытался помочь их отцу, а также тех, кто боролся за его жизнь последние 3,5 года.
