Иерей Иоанн Реморов: Никакой опасности клерикализации для общества нет

- Во время предвыборной кампании президента России Патриарх поддержал одного из кандидатов, в Госдуме сейчас обсуждается закон об оскорблении чувств верующих и депутаты сами признаются, что лоббируют интересы РПЦ. Как вы относитесь к тому, что церковь в последние годы активно вмешивается в политическую борьбу?

- Я бы развел эти две ситуации. Что касается предвыборной кампании, то действительно слова Патриарха о Путине можно было воспринять как поддержку. Но, строго говоря, это было сказано один раз, и в речи Патриарха не звучало призыва голосовать за Путина или его поддерживать.

Патриарх сказал: «Я, как Патриарх, свидетельствую о том, что вы многое сделали». При желании это можно оценить как агитацию, но на самом деле Патриарх просто решил поблагодарить Путина и, если бы на этом месте был другой кандидат, он бы сделал то же самое.

Не надо думать, что запрет на использование авторитета церкви в предвыборной агитации не сохраняется. Я помню, ко мне, как к проректору семинарии, которая находится в городе Обь, два года назад во время выборов мэра приезжал кандидат от «Единой России». Мы ему рассказали о своих проблемах, думали, что поможет, но при этом вместе фотографироваться на память не стали, потому что идет предвыборная кампания.

Это же не значит, что нельзя встречаться. Наоборот, диалог – хорошая вещь, но ничего, что может быть воспринято как агитация, быть не должно. И многие знают, что этот кандидат проиграл выборы с разницей в 16 голосов, что показывает, что у нас выборы честные.

Что касается взаимодействия с органами власти, что плохого в том, что депутаты учитывают мнение своих православных избирателей? Многие привыкли, что церковь – это что-то совершенно оторванное от общества, поэтому простое взаимодействие с депутатами уже воспринимается как что-то странное, ненормальное, как будто у нас идет жуткая клерикализация, церковь захватила Госдуму и тому подобное. На самом деле мы даже мечтать об этом не можем.

Я имею дело с вопросами духовного образования, и есть одна давняя проблема: мы не могли добиться, чтобы выпускникам высших духовных учебных заведений выдавали документы государственного образца. Почему человек, который получил духовное образование, должен получать второе светское, чтобы стать преподавателем школы или вуза? Церковь почти 20 лет не могла пробить эту стену, и только в 2008 году после встречи Патриарха с высшим руководством страны вопрос был поставлен на повестку дня. Затем началось длительное противостояние, многие высказывали мнение, что не может быть диплом государственного образца, если учебное заведение церковное, якобы это нарушает принцип отделения церкви от государства. В итоге решили, что диплом будет гособразца, но без герба. Когда слышишь такие истории, понимаешь, что силы, лоббирующие интересы церкви, очень слабы. Никакой опасности клерикализации для общества нет.

- Сейчас идет клерикализация гуманитарного факультета НГУ, как вы к этому относитесь?

- Вряд ли два преподавателя-священника на гуманитарном факультете – это клерикализация. Я являюсь преподавателем гуманитарного факультета, мне, конечно, советовали приходить на лекцию в рясе, но поскольку это может быть нарушением принципа светскости образования, я так не делаю. Впрочем, отдельные спецкурсы я прихожу читать в рясе, для того чтобы обозначить, что я не просто касаюсь церковной тематики, а являюсь представителем церкви. На мой взгляд, присутствие священника-преподавателя принцип светскости образования не нарушает. Наоборот, было бы нарушением запретить преподавание по признаку принадлежности к церкви. Вот если я начну заставлять студентов участвовать в религиозных обрядах - это будет нарушением, но мне кажется, та форма общения, которая сложилась на факультете, вполне адекватна.

- Вы признаете, что существуют области знаний, где церковь некомпетентна?

- Конечно, церковь занимается одними вопросами, а наука, особенно фундаментальная, другими. Но хотелось бы, чтобы школьников и студентов знакомили с наукой более корректно, без всякой идеологизации, чтобы было отделение околодарвинистской идеологии марксизма от подлинных научных фактов. Пытаясь разобраться в вопросах антропогенеза, я читал серьезные научные труды по этому поводу и понял, что очень сложно отделить реальные факты от каких-то аксиом, которые были приняты в эпоху полного отрицания библейской картины мира.

- Как вы считаете, священник может стать депутатом?

- В конце 80-х годов, когда были объявлены альтернативные выборы в Верховный Совет, довольно много священнослужителей становилось депутатами. Но вскоре они поняли, что ничего хорошего из этого не получается. Потому что партии выражают интересы определенной части общства, а церковь должна заботиться обо всех, а не способствовать разобщению и противостоянию людей, как это часто бывает во время политической гонки.

- Как вы относитесь к тому, что некоторые политические силы используют церковную символику, обряды в своих политических целях?

- Церковь со своей стороны не может участвовать в политических баталиях, но РПЦ – это, прежде всего, люди с определенными традициями и мировоззрением, и нельзя запрещать политикам выражать интересы православных христиан.

- Православное сообщество не монолитно. Некоторые православные ведут себя некорректно, например, когда пытаются запретить изображать радугу на упаковке молока, потому что она является символом ЛГБТ. Не считаете ли вы нужным публично отмежевываться от таких православных?

- Если человек занимается такими второстепенными глупостями – это повод его пожурить, поругать, но не отлучать от церкви. РПЦ старается быть открытой для каждого человека и ко всем относиться с пониманием, в результате получается много несбалансированных ситуаций, когда люди не стесняются проявлять себя по-идиотски. Но нужно понимать, что от лица церкви не может говорить не только мирянин, но даже отдельно взятый священник или епископ. Только Патриарх и синод выражают официальную позицию церкви. Но в обществе часто любое высказывание священника воспринимают как позицию всей РПЦ. Иногда епархии приходится говорить, что это не наше мнение.

- Допустим, есть какая-то страна, где 10% православных, и есть страны, где православных 40, 90 и 100%. Как вы видите взаимоотношение церкви и общества во всех четырех случаях?

- Последний вариант я сразу отвергаю как нереалистичный.

- Но ведь цель православия – чтобы все стали православными?

- Это же невозможно. Об этом можно мечтать, но это не является целью для достижения. Я думаю, что во всех случаях – но это мое мнение, а не церкви, - хотелось бы, чтобы государство адекватно функционировало и не мешало церкви быть собой, чтобы не было ни цезарепапизма, ни папоцезаризма. Есть некий идеал симфонии, который был описан давно, и многие к нему стремились. Приближенный к этому идеалу вариант был в эпоху царя Михаила Романова, в другие времена такой симфонии не было.

Если говорить про вариант, когда в стране проживает 90% православных, то идеал симфонии возникает, когда глава государства не зависит от церкви в государственном плане, но он является простым мирянином и нравственно ведет себя как любой христианин, с другой стороны – Патриарх независим от государства в плане веры, но с точки зрения закона является обычным гражданином. Если говорить о вариантах с 10 и 40% православных, то в демократическом обществе существуют механизмы учета мнения той или иной части меньшинства.

- Почему некоторые православные проявляют себя не очень по-христиански, например, «активисты» храма Александра Невского ругались матом и пытались применить силу к активистам, вышедшим поддержать PussyRiot?