До десяти лет лишения свободы грозит 65-летнему президенту совета директоров завода «Электроагрегат» Александру Одинцу. В суд передают дело о хищении акций на сумму 593 миллиона рублей. Одинца обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере и фальсификации доказательства по гражданскому делу. По версии следствия, обвиняемый обманул своего делового партнера получил от него документы о якобы произведенном расчете по сделке купли-продажи акций предприятия. Впоследствии по этим документам он зарегистрировал право собственности на акции на себя и свое доверенное лицо, а деньги продавцу не заплатил. Историю этого конфликта для Сибкрай.ru рассказал известный общественник Андрей Гладченко.
0. Предисловие
Со времён Остапа наши люди знают несколько сравнительно честных способов отъёма денег у населения. И несколько относительно нечестных. Сейчас их кругозор расширится.
10 января в СМИ промелькнула новость, что дело против председателя совета директоров «Электроагрегата» Александра Одинца передали в суд. Промелькнула новость и исчезла. А зря. Тема представляет несомненный общественный интерес. Ведь дело может пахнуть государственной изменой – оборонное предприятие как-никак! Или нет, не оборонное?
Вот с этого места поподробнее.
1. Оборонка.
Старожилы помнят, что «Электроагрегат» всегда производил промышленные генераторы, преобразователи, умеющие работать в суровых условиях, максимально приближенных к боевым. Потому и заказчики у него суровые – погранцы, ракетчики. В советские времена предприятие было если не градообразующим, то уж районообразующим точно. Потом советские времена внезапно закончились, случилась конверсия, совсем не пощадившая оборонную новосибирскую экономику. Даже такие гиганты, как Сибсельмаш, вынуждены были осваивать кастрюльки и сковородки. Но Электроагрегат выстоял, и даже сохранил определенную долю оборонзаказа.
2. Приватизация.
Когда государство расписалось в собственном отказе от собственности (даже оборонной), «Электроагрегату» пришло новое испытание. Или, как говорят эффективные менеджеры, челлендж. Чубайс раздал народу ваучеры, сказал, володейте, а как володеть, не сказал. Тут-то и началась эпоха первоначального накопления капитала. Невидимая простым обывательским глазом ваучерная собственность, где за десятку, а где и за бутылку водки, потекла тонкими ручейками в предприимчивые руки Новых русских. Долго ли, коротко ли, 40 процентов акций предприятия «Электроагрегат» оказалось в семье Александра Одинца. Ещё 40 – в семье его партнера – Павла Чадова.
3. Монтекки и Капулетти.
С первых дней мир не брал партнеров. Семьи дрались (подчас в прямом, буквальном смысле этого слова) за контроль над предприятием – и за руководящие посты, и за документацию, и за возможность скупки оставшихся акций у миноритариев. «В ходе изнурительных кровопролитных боёв» Одинец как более предприимчивый и куда менее церемонный, одержал уверенную победу. Чадов выбросил на ринг полотенце и решил продать свои акции по сходной цене. Так в 2011 году предприятие обзавелось новым совладельцем. Им стал девелопер Евгений Грибов.
4. Матрица. Перезагрузка.
Познакомившись, новые совладельцы договорились вместе развивать завод по его прямому назначению, к вящей радости и ценных заводских кадров, и окрестных горожан, и всего обороняемого отечества. Однако вскоре сквозь парадную виртуальную текстуру стала пробиваться вторая реальность. «Развивающееся» предприятие почему-то теряет сотрудников, на замену производству приходит сдача в аренду, а то и распродажа собственности, и всё по каким-то мутным схемам. Воруется у партнера, воруется у миноритариев, воруется у налоговой. Скандал достиг апогея, когда прямо посреди территории завода обнаружился объект, похищенный у государства. Партнеры окончательно разругались, было возбуждено уголовное дело. Тянулось оно долго, но по его итогу в 2018 году Александр Одинец получил свой первый приговор по модной сто пятьдесят девятой. С этого момента эффективный менеджер уже официально стал мошенником.
5. «…Опасайся за свой кошелёк!»
Совладельцев опять постиг развод. Но разойтись договорились мирно.
Грибов предложил обменять свой пакет акций на одно здание на территории завода. Одинец согласился: сделка вроде выгодная. Но вот одна закавыка: в результате такой мены акции достанутся заводу, а это не совсем то же самое, что Одинцу. Тот же настаивал на своём прямом владении акциями, а при таком раскладе сделка приобретала бы столь знакомые мутные черты. Грибов предложил не морочить ему голову и разрубить этот гордиев узел на две чистые продажи: «я покупаю у завода здание, а ты покупаешь у меня акции». Одинец, подумав, согласился, но выставил неожиданное условие: тогда чур наличными!
«Наличными? Сто миллионов? Вроде бы, уже не девяностые годы, ну, да ладно, исполню твой каприз».
Это была первая ошибка.
В условленное время стороны сошлись на сделку. С бухгалтерами, с юристами, со свидетелями. Долго пересчитывали деньги, оформляли приходники, расписки, «Опись, прОтокол, отпечатки пальцев». Всего в мероприятии участвовали аж тринадцать человек, после чего, по свидетельству очевидцев, разошлись «усталые, но довольные».
С того дня проходит без малого полгода и вдруг… Одинец подаёт на своего бывшего партнёра заявление. Обманул, мол, меня, подлец! Расписки-то, мол, мы ему оставили, а чемодан-то и не забрали. И давай судиться в арбитраже! Проиграл. Один раз, другой, третий – не выходит каменный цветок. Ну, что ж, не можем в коммерческом споре – пойдём по уголовке.
А уголовка, надо сказать, тема для Одинца близкая и понятная. И дело даже не в сто пятьдесят девятой в анамнезе у фигуранта – дело ещё круче. Войско Одинцово включало таких бойцов как Ярославцев, Цой и Редько. Все трое в своё время были осуждены по делу банды Трунова. Получили условные сроки за организацию финансовых махинаций. В общем, специалисты.
Итог их совместных стараний – бинго! Грибов получает три года реального лишения свободы за якобы не отданный чемодан.
6. Иных уж нет
Следствие по делу Грибова выглядело, даже по нынешним временам, довольно экстравагантно. Оно полностью проигнорировало вступившие в законную силу решения арбитражного суда в пользу обвиняемого и всё дело построило исключительно на показаниях ранее судимых Цоя, Редько и самого Одинца. История пока ещё умалчивает, сыграл ли тут свою роль присущий всем троим профессионализм и дар убеждения, или как-то проявил себя пресловутый чемодан, но поразительный момент: практически все действовавшие на силовой стороне лица к настоящему моменту с треском покинули свои посты: начальник Главного следственного управления Шило (и его преемник); прокурор Фалелеев и его заместитель Турбин, утверждавший обвинительное заключение; наконец, председатель Областного суда, выступавшего апелляционной и кассационной инстанцией – госпожа Шатовкина не только уволена, но и находится под уголовным преследованием. Свой прежний пост благополучно сохраняет лишь выносившая приговор судья Центрального суда Ефремова.
7. Кульминация
Да, покупка здания не очень удачно закончилась для Грибова: ни здания, ни денег, ни трёх лет свободы. А что же встречная сделка? Та самая – по продаже акций!
Вот!
Стороны договорились обо всех параметрах сделки, о формах документов, о цене – обо всём. Вот только опять у Одинца закавыка. Денег нет. Ну, то есть, деньги есть, они только что получены от Грибова. Но получены кем – Цоем и Редько. Те должны ещё как-то передать их заводу, потом надо как-то вымутить их на физлицо, в общем – требуется время. И Одинец даже назвал предельно конкретное время – двадцать седьмое число. Все деньги будут на столе, как одна копеечка. Клянусь, мол, честью. Вот только тебе, говорит, я не очень верю. А вдруг ты к двадцать седьмому передумаешь продавать или цену повысишь? А давай мы сейчас всю сделку оформим, всю-всю, включая договоры, передаточные акты и даже приходники на деньги. Всё это подпишем двадцать седьмым числом, а чтобы мы все были спокойны – засунем всю пачку документов в банковскую ячейку, которую я заботливо абонировал вот только что. К ячейке мы будем иметь доступ исключительно вдвоём, а условием, чтобы я туда доступился один и забрал документы, будет мой факт расчёта с тобой. Так прямо банку и скажем: такое наше железное условие.
И тут наивный партнёр опять согласился. Второй раз на грабли! Впрочем, в тот момент скандал по предыдущей сделке ещё не разгорелся, ничто не предвещало, что деньги отнимут, заведут уголовку и далее по тексту.
Это ещё станет предметом судебного разбирательства – каким образом Одинец убедил банк пустить его в ячейку одного, но его пустили! Дальше дело техники - изъятие документов, череда лихорадочных действий по регистрации акций на себя с мгновенным дроблением пакета и переоформлением на своих родственников и доверенных людей. Всё провернули буквально одним днем, для чего были сделаны заготовки заранее.
Вроде бы, всё: противник полностью раздет, обезжирен, обездвижен и даже посажен – можно праздновать.
Но три года прошли незаметно. Противник вышел на свободу и приступил к правовой и финансовой реституции. Тут, надо сказать, Москва тоже не сразу строилась. Уголовное дело по факту мошенничества Одинца сперва не хотели возбуждать, потом прекращали «за отсутствием». Но, наконец, что-то щёлкнуло: прекращение дела отменено, следствие благополучно завершено и дело, наконец, уехало в суд. И, что немаловажно, суд принял обеспечительные меры в виде ареста акций и запрета на любые действия с ними. Так что, хорошенько спрятать концы сейчас уже без шансов.
Вот пока и всё о прошлом.
Как говорится, ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ
8. Чем сердце успокоится
Ждём назначения даты судебного заседания. Процесс обещает быть любопытным. Во всяком случае, текст обвинительного заключения, содержащий протоколы многочисленных допросов, предвещает массу интересного. Предсказывать судебный итог, разумеется, дело не благодарное. Сам же Грибов заявляет, что уверен, ему удастся не только добиться для фигуранта реального тюремного срока, но и полностью возвратить все похищенные активы, после чего вернуться к принятию управленческих решений по заводу и восстановить производство.
9. Вместо преждевременного эпилога
Наблюдая такой смачный конфликт в стиле девяностых, трудно уверовать в безупречность хотя бы одной из его сторон. И вполне резонно сомневаться в искренности намерений Грибова во что бы то ни стало возродить выпуск продукции на почти угробленном за время «эффективного менеджмента» заводе. Масла в огонёк сомнений подливает и «строительный» профиль хозяина «Новограда» при том, что сегодня самым главным активом «Электроагрегата» являются 20 гектаров земли в лакомом месте за Берёзовой рощей. И вот здесь крайнее удивление вызывает многолетняя абсолютно равнодушная позиция властей, которые могли бы, хотя бы, попытаться выступить хоть каким-нибудь гарантом хоть чего-нибудь. Проявить заинтересованность, выразить озабоченность, что там ещё бывает? В конце концов, это та самая ситуация, когда можно организовать vin-vin между относительно сытыми волками и относительно целыми овцами. Ведь современные высокотехнологичные производства на порядок компактнее советских заводов, так что на двадцати гектарах вполне нашлось бы место и для парочки современных жилых кварталов, и для парочки современных производственных корпусов. Выходящие из них отечественные генераторы были бы как нельзя кстати, особенно при нависающей угрозе исчезновения импортных.
До десяти лет лишения свободы грозит 65-летнему президенту совета директоров завода «Электроагрегат» Александру Одинцу. В суд передают дело о хищении акций на сумму 593 миллиона рублей. Одинца обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере и фальсификации доказательства по гражданскому делу. По версии следствия, обвиняемый обманул своего делового партнера получил от него документы о якобы произведенном расчете по сделке купли-продажи акций предприятия. Впоследствии по этим документам он зарегистрировал право собственности на акции на себя и свое доверенное лицо, а деньги продавцу не заплатил. Историю этого конфликта для Сибкрай.ru рассказал известный общественник Андрей Гладченко.
0. Предисловие
Со времён Остапа наши люди знают несколько сравнительно честных способов отъёма денег у населения. И несколько относительно нечестных. Сейчас их кругозор расширится.
10 января в СМИ промелькнула новость, что дело против председателя совета директоров «Электроагрегата» Александра Одинца передали в суд. Промелькнула новость и исчезла. А зря. Тема представляет несомненный общественный интерес. Ведь дело может пахнуть государственной изменой – оборонное предприятие как-никак! Или нет, не оборонное?
Вот с этого места поподробнее.
1. Оборонка.
Старожилы помнят, что «Электроагрегат» всегда производил промышленные генераторы, преобразователи, умеющие работать в суровых условиях, максимально приближенных к боевым. Потому и заказчики у него суровые – погранцы, ракетчики. В советские времена предприятие было если не градообразующим, то уж районообразующим точно. Потом советские времена внезапно закончились, случилась конверсия, совсем не пощадившая оборонную новосибирскую экономику. Даже такие гиганты, как Сибсельмаш, вынуждены были осваивать кастрюльки и сковородки. Но Электроагрегат выстоял, и даже сохранил определенную долю оборонзаказа.
2. Приватизация.
Когда государство расписалось в собственном отказе от собственности (даже оборонной), «Электроагрегату» пришло новое испытание. Или, как говорят эффективные менеджеры, челлендж. Чубайс раздал народу ваучеры, сказал, володейте, а как володеть, не сказал. Тут-то и началась эпоха первоначального накопления капитала. Невидимая простым обывательским глазом ваучерная собственность, где за десятку, а где и за бутылку водки, потекла тонкими ручейками в предприимчивые руки Новых русских. Долго ли, коротко ли, 40 процентов акций предприятия «Электроагрегат» оказалось в семье Александра Одинца. Ещё 40 – в семье его партнера – Павла Чадова.
3. Монтекки и Капулетти.
С первых дней мир не брал партнеров. Семьи дрались (подчас в прямом, буквальном смысле этого слова) за контроль над предприятием – и за руководящие посты, и за документацию, и за возможность скупки оставшихся акций у миноритариев. «В ходе изнурительных кровопролитных боёв» Одинец как более предприимчивый и куда менее церемонный, одержал уверенную победу. Чадов выбросил на ринг полотенце и решил продать свои акции по сходной цене. Так в 2011 году предприятие обзавелось новым совладельцем. Им стал девелопер Евгений Грибов.
4. Матрица. Перезагрузка.
Познакомившись, новые совладельцы договорились вместе развивать завод по его прямому назначению, к вящей радости и ценных заводских кадров, и окрестных горожан, и всего обороняемого отечества. Однако вскоре сквозь парадную виртуальную текстуру стала пробиваться вторая реальность. «Развивающееся» предприятие почему-то теряет сотрудников, на замену производству приходит сдача в аренду, а то и распродажа собственности, и всё по каким-то мутным схемам. Воруется у партнера, воруется у миноритариев, воруется у налоговой. Скандал достиг апогея, когда прямо посреди территории завода обнаружился объект, похищенный у государства. Партнеры окончательно разругались, было возбуждено уголовное дело. Тянулось оно долго, но по его итогу в 2018 году Александр Одинец получил свой первый приговор по модной сто пятьдесят девятой. С этого момента эффективный менеджер уже официально стал мошенником.
5. «…Опасайся за свой кошелёк!»
Совладельцев опять постиг развод. Но разойтись договорились мирно.
Грибов предложил обменять свой пакет акций на одно здание на территории завода. Одинец согласился: сделка вроде выгодная. Но вот одна закавыка: в результате такой мены акции достанутся заводу, а это не совсем то же самое, что Одинцу. Тот же настаивал на своём прямом владении акциями, а при таком раскладе сделка приобретала бы столь знакомые мутные черты. Грибов предложил не морочить ему голову и разрубить этот гордиев узел на две чистые продажи: «я покупаю у завода здание, а ты покупаешь у меня акции». Одинец, подумав, согласился, но выставил неожиданное условие: тогда чур наличными!
«Наличными? Сто миллионов? Вроде бы, уже не девяностые годы, ну, да ладно, исполню твой каприз».
Это была первая ошибка.
В условленное время стороны сошлись на сделку. С бухгалтерами, с юристами, со свидетелями. Долго пересчитывали деньги, оформляли приходники, расписки, «Опись, прОтокол, отпечатки пальцев». Всего в мероприятии участвовали аж тринадцать человек, после чего, по свидетельству очевидцев, разошлись «усталые, но довольные».
С того дня проходит без малого полгода и вдруг… Одинец подаёт на своего бывшего партнёра заявление. Обманул, мол, меня, подлец! Расписки-то, мол, мы ему оставили, а чемодан-то и не забрали. И давай судиться в арбитраже! Проиграл. Один раз, другой, третий – не выходит каменный цветок. Ну, что ж, не можем в коммерческом споре – пойдём по уголовке.
А уголовка, надо сказать, тема для Одинца близкая и понятная. И дело даже не в сто пятьдесят девятой в анамнезе у фигуранта – дело ещё круче. Войско Одинцово включало таких бойцов как Ярославцев, Цой и Редько. Все трое в своё время были осуждены по делу банды Трунова. Получили условные сроки за организацию финансовых махинаций. В общем, специалисты.
Итог их совместных стараний – бинго! Грибов получает три года реального лишения свободы за якобы не отданный чемодан.
6. Иных уж нет
Следствие по делу Грибова выглядело, даже по нынешним временам, довольно экстравагантно. Оно полностью проигнорировало вступившие в законную силу решения арбитражного суда в пользу обвиняемого и всё дело построило исключительно на показаниях ранее судимых Цоя, Редько и самого Одинца. История пока ещё умалчивает, сыграл ли тут свою роль присущий всем троим профессионализм и дар убеждения, или как-то проявил себя пресловутый чемодан, но поразительный момент: практически все действовавшие на силовой стороне лица к настоящему моменту с треском покинули свои посты: начальник Главного следственного управления Шило (и его преемник); прокурор Фалелеев и его заместитель Турбин, утверждавший обвинительное заключение; наконец, председатель Областного суда, выступавшего апелляционной и кассационной инстанцией – госпожа Шатовкина не только уволена, но и находится под уголовным преследованием. Свой прежний пост благополучно сохраняет лишь выносившая приговор судья Центрального суда Ефремова.
7. Кульминация
Да, покупка здания не очень удачно закончилась для Грибова: ни здания, ни денег, ни трёх лет свободы. А что же встречная сделка? Та самая – по продаже акций!
Вот!
Стороны договорились обо всех параметрах сделки, о формах документов, о цене – обо всём. Вот только опять у Одинца закавыка. Денег нет. Ну, то есть, деньги есть, они только что получены от Грибова. Но получены кем – Цоем и Редько. Те должны ещё как-то передать их заводу, потом надо как-то вымутить их на физлицо, в общем – требуется время. И Одинец даже назвал предельно конкретное время – двадцать седьмое число. Все деньги будут на столе, как одна копеечка. Клянусь, мол, честью. Вот только тебе, говорит, я не очень верю. А вдруг ты к двадцать седьмому передумаешь продавать или цену повысишь? А давай мы сейчас всю сделку оформим, всю-всю, включая договоры, передаточные акты и даже приходники на деньги. Всё это подпишем двадцать седьмым числом, а чтобы мы все были спокойны – засунем всю пачку документов в банковскую ячейку, которую я заботливо абонировал вот только что. К ячейке мы будем иметь доступ исключительно вдвоём, а условием, чтобы я туда доступился один и забрал документы, будет мой факт расчёта с тобой. Так прямо банку и скажем: такое наше железное условие.
И тут наивный партнёр опять согласился. Второй раз на грабли! Впрочем, в тот момент скандал по предыдущей сделке ещё не разгорелся, ничто не предвещало, что деньги отнимут, заведут уголовку и далее по тексту.
Это ещё станет предметом судебного разбирательства – каким образом Одинец убедил банк пустить его в ячейку одного, но его пустили! Дальше дело техники - изъятие документов, череда лихорадочных действий по регистрации акций на себя с мгновенным дроблением пакета и переоформлением на своих родственников и доверенных людей. Всё провернули буквально одним днем, для чего были сделаны заготовки заранее.
Вроде бы, всё: противник полностью раздет, обезжирен, обездвижен и даже посажен – можно праздновать.
Но три года прошли незаметно. Противник вышел на свободу и приступил к правовой и финансовой реституции. Тут, надо сказать, Москва тоже не сразу строилась. Уголовное дело по факту мошенничества Одинца сперва не хотели возбуждать, потом прекращали «за отсутствием». Но, наконец, что-то щёлкнуло: прекращение дела отменено, следствие благополучно завершено и дело, наконец, уехало в суд. И, что немаловажно, суд принял обеспечительные меры в виде ареста акций и запрета на любые действия с ними. Так что, хорошенько спрятать концы сейчас уже без шансов.
Вот пока и всё о прошлом.
Как говорится, ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ
8. Чем сердце успокоится
Ждём назначения даты судебного заседания. Процесс обещает быть любопытным. Во всяком случае, текст обвинительного заключения, содержащий протоколы многочисленных допросов, предвещает массу интересного. Предсказывать судебный итог, разумеется, дело не благодарное. Сам же Грибов заявляет, что уверен, ему удастся не только добиться для фигуранта реального тюремного срока, но и полностью возвратить все похищенные активы, после чего вернуться к принятию управленческих решений по заводу и восстановить производство.
9. Вместо преждевременного эпилога
Наблюдая такой смачный конфликт в стиле девяностых, трудно уверовать в безупречность хотя бы одной из его сторон. И вполне резонно сомневаться в искренности намерений Грибова во что бы то ни стало возродить выпуск продукции на почти угробленном за время «эффективного менеджмента» заводе. Масла в огонёк сомнений подливает и «строительный» профиль хозяина «Новограда» при том, что сегодня самым главным активом «Электроагрегата» являются 20 гектаров земли в лакомом месте за Берёзовой рощей. И вот здесь крайнее удивление вызывает многолетняя абсолютно равнодушная позиция властей, которые могли бы, хотя бы, попытаться выступить хоть каким-нибудь гарантом хоть чего-нибудь. Проявить заинтересованность, выразить озабоченность, что там ещё бывает? В конце концов, это та самая ситуация, когда можно организовать vin-vin между относительно сытыми волками и относительно целыми овцами. Ведь современные высокотехнологичные производства на порядок компактнее советских заводов, так что на двадцати гектарах вполне нашлось бы место и для парочки современных жилых кварталов, и для парочки современных производственных корпусов. Выходящие из них отечественные генераторы были бы как нельзя кстати, особенно при нависающей угрозе исчезновения импортных.
