Arial<#two#>>«Живая вода» взяла исток на Алтае. Все девять раз автор идеи и организатор Алексей Казаринов проводил фестиваль там. На берегу Телецкого озера, среди гор, в объятьях ветра душа чувствовала, откуда родилась эта музыка, из какой земли пришли эти мелодии. Самая первая программа так и называлась – «Песни земли». Как заметила директор http://sibkray.ru/news/2009-8-21/4462/<#two#>>фестиваля Александра Блок незадолго до «Интерры», с самого начала «Живая вода» была инновационной. Вопросы современной идентичности и ее этнических корней были там главными.
Arial<#two#>>А потом не стало денег, и проведение фестиваля оказалось под угрозой. Помогла «Интерра», но Алтай оставался недоступен. И возникла новая концепция – о целесообразности проведения «Живой воды» в черте города. Организаторы заявили, что на Алтай люди едут все-таки отдыхать, а надо – познавать. Городские жители должны вспомнить, кто мы и откуда. «Новое место на карте – в парке Кольцово, между двух озер» – очень красиво сказано.
Arial<#two#>>Отдыхать ли, познавать – одно другому не мешает. Алкоголя на десятой «Живой воде» было выпито не меньше, чем прежде. Зеленый склон, откуда как на ладони видно и сцену, и зрительный зал с деревянными лавками, превратился, как водится, в импровизированный ресторан под открытым небом. И так будет на любом фестивале, если небо открытое и есть где расположиться. А «между двух озер» – это большое художественное преувеличение. Справа от дорожки, ведущей в парк, – задушенное тиной болотце. Слева – хилый водоем без рыбы и с запретом на купание. «Живая вода» проходит на берегу мертвого озера.
Arial<#two#>>Вот и встретились два одиночества – истоки и цивилизация. Этот контраст – как напоминание о корнях. Когда деревья были большими, а озера чистыми. Пусть нынешний фестиваль идет всего один день, пусть состав участников больше местный, чем звездный, пусть автобусная остановка в двух шагах, а до первозданных краев за три дня не доскачешь – лучше живая вода, чем мертвый сезон.
Arial<#two#>>Национальная кухня, палатки с творениями народных умельцев, бесплатные мастер-классы по росписи, лепке, плетению, единственный на всю округу индеец Дакота при параде и палатке, вернее, при юрте – все это уже не кажется экзотическим, но по-прежнему притягивает, влечет, как искусная инсценировка, и все же это не фальшивое, не пластиковое, не показушное. А еще народ – не артисты, не приглашенные, а обычные горожане – больше не стесняется одеваться как душе угодно. Из Кольцова пришли румяные тетки в красных сарафанах и рубаха-парень с гармошкой, а одна девушка в джинсах, кроссовках и с рюкзаком нацепила фату – ей так было надо.
Arial<#two#>>Главное, конечно, на сцене. Семичасовой марафон перевалил далеко за полночь. Кто-то тащится от этно-дуэта «Sandal» и сидит на холме, прикрыв глаза и забыв про пиво. Кто-то не мог дождаться «Иволгу» и таки дождался. Кто-то готов слушать все подряд – ведь это что-то необычное, типо из прошлого, но здесь и сейчас. Кто-то просто пришел потусоваться, а тут зажигают. Стемнело, похолодало, а зрительный зал под открытым небом не пустеет, и на холме идет своя жизнь.
Arial<#two#>>Пока было светло, в упор разглядывали индейца Дакоту: шаманский бубен племени Наваха, глиняный барабан, блок-флейта на груди, перья, перстни, бусы, татуировки, боевая раскраска. Слушали его горловое пение, которому он обучался у известного музыканта Джарнал-Оола в Тыве, в калмыцкой школе шаманского пения, у индейцев лакотских племен. А осваивал азы в салехардском стойбище, где жил с рождения. Потом стал путешествовать по миру. Обосновался в Новосибирске, не прекращая гастролировать, работая на свой брэнд. Он рассказывает:
Arial<#two#>>– В Америке меня спрашивают: когда американцы научатся горловому пению? А я в ответ: а когда тувинцы научатся танцевать кантри? Представьте: белокурый парень с синими глазами исполняет песню черного джазмена. Каждый должен хранить культуру своего народа, беречь ее самобытность. Знаете, ко мне в гости, на кухню, приходят журналисты, писатели, токари, шоферы. Совершенно разные люди, они в эти моменты сближаются. Значит, их влечет услышать это?
Arial<#two#>>Наверное, он и объяснил, зачем она нужна, «Живая вода». И еще: когда корни прорастают, их хочется полить. Особенно если они прорастают на берегу мертвого озера.
Arial<#two#>>«Живая вода» взяла исток на Алтае. Все девять раз автор идеи и организатор Алексей Казаринов проводил фестиваль там. На берегу Телецкого озера, среди гор, в объятьях ветра душа чувствовала, откуда родилась эта музыка, из какой земли пришли эти мелодии. Самая первая программа так и называлась – «Песни земли». Как заметила директор http://sibkray.ru/news/2009-8-21/4462/<#two#>>фестиваля Александра Блок незадолго до «Интерры», с самого начала «Живая вода» была инновационной. Вопросы современной идентичности и ее этнических корней были там главными.
Arial<#two#>>А потом не стало денег, и проведение фестиваля оказалось под угрозой. Помогла «Интерра», но Алтай оставался недоступен. И возникла новая концепция – о целесообразности проведения «Живой воды» в черте города. Организаторы заявили, что на Алтай люди едут все-таки отдыхать, а надо – познавать. Городские жители должны вспомнить, кто мы и откуда. «Новое место на карте – в парке Кольцово, между двух озер» – очень красиво сказано.
Arial<#two#>>Отдыхать ли, познавать – одно другому не мешает. Алкоголя на десятой «Живой воде» было выпито не меньше, чем прежде. Зеленый склон, откуда как на ладони видно и сцену, и зрительный зал с деревянными лавками, превратился, как водится, в импровизированный ресторан под открытым небом. И так будет на любом фестивале, если небо открытое и есть где расположиться. А «между двух озер» – это большое художественное преувеличение. Справа от дорожки, ведущей в парк, – задушенное тиной болотце. Слева – хилый водоем без рыбы и с запретом на купание. «Живая вода» проходит на берегу мертвого озера.
Arial<#two#>>Вот и встретились два одиночества – истоки и цивилизация. Этот контраст – как напоминание о корнях. Когда деревья были большими, а озера чистыми. Пусть нынешний фестиваль идет всего один день, пусть состав участников больше местный, чем звездный, пусть автобусная остановка в двух шагах, а до первозданных краев за три дня не доскачешь – лучше живая вода, чем мертвый сезон.
Arial<#two#>>Национальная кухня, палатки с творениями народных умельцев, бесплатные мастер-классы по росписи, лепке, плетению, единственный на всю округу индеец Дакота при параде и палатке, вернее, при юрте – все это уже не кажется экзотическим, но по-прежнему притягивает, влечет, как искусная инсценировка, и все же это не фальшивое, не пластиковое, не показушное. А еще народ – не артисты, не приглашенные, а обычные горожане – больше не стесняется одеваться как душе угодно. Из Кольцова пришли румяные тетки в красных сарафанах и рубаха-парень с гармошкой, а одна девушка в джинсах, кроссовках и с рюкзаком нацепила фату – ей так было надо.
Arial<#two#>>Главное, конечно, на сцене. Семичасовой марафон перевалил далеко за полночь. Кто-то тащится от этно-дуэта «Sandal» и сидит на холме, прикрыв глаза и забыв про пиво. Кто-то не мог дождаться «Иволгу» и таки дождался. Кто-то готов слушать все подряд – ведь это что-то необычное, типо из прошлого, но здесь и сейчас. Кто-то просто пришел потусоваться, а тут зажигают. Стемнело, похолодало, а зрительный зал под открытым небом не пустеет, и на холме идет своя жизнь.
Arial<#two#>>Пока было светло, в упор разглядывали индейца Дакоту: шаманский бубен племени Наваха, глиняный барабан, блок-флейта на груди, перья, перстни, бусы, татуировки, боевая раскраска. Слушали его горловое пение, которому он обучался у известного музыканта Джарнал-Оола в Тыве, в калмыцкой школе шаманского пения, у индейцев лакотских племен. А осваивал азы в салехардском стойбище, где жил с рождения. Потом стал путешествовать по миру. Обосновался в Новосибирске, не прекращая гастролировать, работая на свой брэнд. Он рассказывает:
Arial<#two#>>– В Америке меня спрашивают: когда американцы научатся горловому пению? А я в ответ: а когда тувинцы научатся танцевать кантри? Представьте: белокурый парень с синими глазами исполняет песню черного джазмена. Каждый должен хранить культуру своего народа, беречь ее самобытность. Знаете, ко мне в гости, на кухню, приходят журналисты, писатели, токари, шоферы. Совершенно разные люди, они в эти моменты сближаются. Значит, их влечет услышать это?
Arial<#two#>>Наверное, он и объяснил, зачем она нужна, «Живая вода». И еще: когда корни прорастают, их хочется полить. Особенно если они прорастают на берегу мертвого озера.
