Вчера российские СМИ прошлись по знаменательной дате – годовщине начала СВО, однако мало кто вспомнил о других исторических событиях, годовщину которых тоже впору отмечать в этим дни. Два года Россия живет под «гнетом» беспрецедентных санкций. Хотя об этом «вспомнили» на Западе и аккурат ко второй годовщине приняли очередной пакет.
Западные санкции превратились уже в рутину. И это – главный просчет их авторов. Ведь для чего нужны такие масштабные санкции? Для того, чтобы напугать, морально сломить оппонента. А вот этого не произошло. Можно, конечно, каждый день подводить под санкции товары, вплоть до дверного шпингалета. Можно в алфавитном порядке вводить санкции против всех граждан России поголовно, но тут исчезает «прелесть новизны» - никого такими санкциями ошарашить уже невозможно. К этим санкциям привыкают, а потом начинают крутить у виска: авторы, вам делать больше нечего?
На страницах издания «Профиль» Иван Тимофеев, генеральный директор Российского совета по международным делам задается вопросом, насколько вообще оказались эти санкции эффективны?
Для начала нужно ответить на вопрос, зачем вводятся санкции? Ответ очевиден – для того, чтобы заставить оппонента принять навязываемые ему решения, заставить действовать так, как от него требуют авторы санкций.
Здесь и кроется ответ на вопрос об эффективности западных санкций. С этой точки зрения санкции против России были абсолютно неэффективны. Более того, за прошедшие два года подходы Москвы к украинскому вопросу стали лишь жестче. Санкции не смогли ни заставить Россию остановить спецоперацию, ни спровоцировать изменения внутри страны. Требования российской дипломатии теперь намного категоричнее, чем в марте–апреле 2022-го, когда конфликт пытались урегулировать путем переговоров.
Еще одна цель этих санкций – нанести существенный урон финансовой, производственной сферам экономики страны. Помните, как еще после возвращения Крыма Обама комментировал результаты первых санкций? Он сказал: экономика России разорвана в клочья.
Байден следовал тому же конспекту, когда заявил, что страна-бензоколонка вот-вот рухнет под гнетом доллара за двести рублей и сгинет от голода.
Финансовая и экономическая системы России продемонстрировали устойчивость, хотя и пострадали от резкого разрыва связей с Западом. Конечно, эффект от санкций может со временем накапливаться. Страны-инициаторы могут утешать себя тем, что рано или поздно кумулятивный эффект ограничений вкупе с неблагоприятной конъюнктурой на внешних рынках все же подорвут экономику России.
Но, с другой стороны, сама Россия использует это время для адаптации к новым условиям. Чем дольше длится конфронтация, тем меньше Россия зависит от отношений со странами-инициаторами и тем в меньшей степени былую экономическую взаимозависимость можно использовать как оружие. Накопление эффектов санкций действительно может иметь место в виде, например, сложностей в модернизации промышленных фондов и инфраструктуры. Но здесь речь скорее о множестве отдельных локальных проблем, связанных с поиском альтернативных поставщиков или с импортозамещением. Они не дают общего эффекта и пока не порождают последствий, способных влиять на внешнеполитическую линию Москвы.
Впрочем, авторы санкций должны были предположить именно такой результат, однако их образование, мировоззрение ограничивают когнитивные ресурсы. Хотя достаточно было проанализировать опыт введения санкций против других стран.
очечные санкции, введенные США против Китая в области высоких технологий, стимулируют Пекин развивать собственную технологическую базу. Отдельные санкции, наложенные под предлогом защиты прав человека и этнических меньшинств в Китае, также эффекта не дают. Более того, Пекин за последние пять лет разработал собственный правовой механизм ответных ограничительных мер, сочетая его с давней традицией неформальных санкций.
Тотальные ограничения против КНДР также не принесли результатов с точки зрения смены политического курса. Несмотря на санкции, Северная Корея разработала и ракетные, и ядерные вооружения.
Санкции против Ирана, казалось бы, дали эффект в виде ядерной сделки 2015 года. Тогда Исламская Республика согласилась ограничить свою ядерную программу в обмен на снятие рестрикций. Но администрация Трампа в 2018 году объявила сделку неудачной и вышла из нее, возобновив санкции. Иран пока не стал ядерной державой. Но он остается крупным региональным игроком с самостоятельным политическим курсом. Санкции не смогли обрушить его экономику, хотя и нанесли ей существенный урон. США не решаются на открытую военную кампанию против Ирана, несмотря на отдельные болезненные инциденты.
Даже санкции против Венесуэлы, которые, казалось бы, принесли первые плоды в виде переговоров правительства Николаса Мадуро с оппозицией, снова буксуют. США возобновили действие санкций после непродолжительных исключений, но и движения в желаемую Вашингтоном сторону во внутренней политике Венесуэлы пока не просматривается.
Конечно же, введенные ограничения играют определенную роль, усложняя государством принятие решений. Пусть они и не влияют на политический курс, но все же заставляют платить за него более высокую цену, поскольку многие товары и технологии стали для России дороже, а то и вовсе недоступны.
В отдельную категорию можно вынести проблемы, связанные с усложнением проведения финансовых транзакций, возникшие из-за санкций против российских банков. Транзакции стали менее удобными и более затратными, порождая фрагментированный платежный баланс из множества валют. Россия смогла переориентировать основные статьи сырьевого экспорта на Китай, Индию и другие дружественные страны. Но и здесь есть ущерб, поскольку этим странам предоставляются серьезные скидки, а логистика стала сложнее.
Иными словами, хотя непосредственный материальный ущерб и само число применения вторичных санкций, а также механизмов уголовного и административного преследования за обход ограничений сравнительно малы, их психологический эффект приводит к сворачиванию сделок со стороны крупного бизнеса с российскими подсанкционными лицами даже в дружественных и союзных странах. Другое дело, что их место занимает множество мелких поставщиков и посредников. Их аппетиты к риску выше, а выбывание нескольких десятков таких фирм из-за вторичных санкций не мешает возникновению новых.
В сухом остатке. Санкции против России неэффективны с точки зрения влияния на ее политический курс. Они наносят ущерб и искажают нормальные рыночные отношения, но российская экономика сохраняет устойчивость. Риски вторичных санкций и принудительных мер западных регуляторов пугают крупный бизнес как на Западе, так и в дружественных нам странах. Такие компании нередко уклоняются от работы с российскими подсанкционными структурами. Но их места занимают многочисленные небольшие фирмы, готовые пойти на риск ради выгоды. Издержки растут, но торговля продолжается. К тому же санкции полезны как инструмент «отчетности» в странах-инициаторах. Введение новых пакетов ограничений стало рутиной, и нет причин полагать, что ситуация изменится. Инициаторы санкций будут оправдывать их возможным долгосрочным эффектом на экономику России, наносимым ущербом и воздействием на крупный бизнес. Россия же продолжит двигаться своим политическим курсом, попутно адаптируясь к ограничениям. Такое положение вещей может сохраняться без изменений долго. Или очень долго.
А вот обратную сторону санкций пока ее в должной мере не оценили. Резкий скачок инфляции в странах Запада, рост цен на энергоносители, деградация промышленного сектора в ведущих европейских странах, проблемы с бюджетом, что отражается на возможностях государств субсидировать целые отрасли экономики и социальные программы – вот цена введенных санкций.
И цена этим решениям будет весьма высокой. Последствия такой политики проявляются уже сейчас – забастовки фермеров в Европе тому пример, нарастающий кризис политической системы «старых демократий», рецессия ведущих мировых экономик. Но гораздо больше последствий проявится чуть позже, потому что маховик слома сложившихся элитных, экономических, политических балансов нарушен. И никто не может предсказать, чем все это закончится.
Вчера российские СМИ прошлись по знаменательной дате – годовщине начала СВО, однако мало кто вспомнил о других исторических событиях, годовщину которых тоже впору отмечать в этим дни. Два года Россия живет под «гнетом» беспрецедентных санкций. Хотя об этом «вспомнили» на Западе и аккурат ко второй годовщине приняли очередной пакет.
Западные санкции превратились уже в рутину. И это – главный просчет их авторов. Ведь для чего нужны такие масштабные санкции? Для того, чтобы напугать, морально сломить оппонента. А вот этого не произошло. Можно, конечно, каждый день подводить под санкции товары, вплоть до дверного шпингалета. Можно в алфавитном порядке вводить санкции против всех граждан России поголовно, но тут исчезает «прелесть новизны» - никого такими санкциями ошарашить уже невозможно. К этим санкциям привыкают, а потом начинают крутить у виска: авторы, вам делать больше нечего?
На страницах издания «Профиль» Иван Тимофеев, генеральный директор Российского совета по международным делам задается вопросом, насколько вообще оказались эти санкции эффективны?
Для начала нужно ответить на вопрос, зачем вводятся санкции? Ответ очевиден – для того, чтобы заставить оппонента принять навязываемые ему решения, заставить действовать так, как от него требуют авторы санкций.
Здесь и кроется ответ на вопрос об эффективности западных санкций. С этой точки зрения санкции против России были абсолютно неэффективны. Более того, за прошедшие два года подходы Москвы к украинскому вопросу стали лишь жестче. Санкции не смогли ни заставить Россию остановить спецоперацию, ни спровоцировать изменения внутри страны. Требования российской дипломатии теперь намного категоричнее, чем в марте–апреле 2022-го, когда конфликт пытались урегулировать путем переговоров.
Еще одна цель этих санкций – нанести существенный урон финансовой, производственной сферам экономики страны. Помните, как еще после возвращения Крыма Обама комментировал результаты первых санкций? Он сказал: экономика России разорвана в клочья.
Байден следовал тому же конспекту, когда заявил, что страна-бензоколонка вот-вот рухнет под гнетом доллара за двести рублей и сгинет от голода.
Финансовая и экономическая системы России продемонстрировали устойчивость, хотя и пострадали от резкого разрыва связей с Западом. Конечно, эффект от санкций может со временем накапливаться. Страны-инициаторы могут утешать себя тем, что рано или поздно кумулятивный эффект ограничений вкупе с неблагоприятной конъюнктурой на внешних рынках все же подорвут экономику России.
Но, с другой стороны, сама Россия использует это время для адаптации к новым условиям. Чем дольше длится конфронтация, тем меньше Россия зависит от отношений со странами-инициаторами и тем в меньшей степени былую экономическую взаимозависимость можно использовать как оружие. Накопление эффектов санкций действительно может иметь место в виде, например, сложностей в модернизации промышленных фондов и инфраструктуры. Но здесь речь скорее о множестве отдельных локальных проблем, связанных с поиском альтернативных поставщиков или с импортозамещением. Они не дают общего эффекта и пока не порождают последствий, способных влиять на внешнеполитическую линию Москвы.
Впрочем, авторы санкций должны были предположить именно такой результат, однако их образование, мировоззрение ограничивают когнитивные ресурсы. Хотя достаточно было проанализировать опыт введения санкций против других стран.
очечные санкции, введенные США против Китая в области высоких технологий, стимулируют Пекин развивать собственную технологическую базу. Отдельные санкции, наложенные под предлогом защиты прав человека и этнических меньшинств в Китае, также эффекта не дают. Более того, Пекин за последние пять лет разработал собственный правовой механизм ответных ограничительных мер, сочетая его с давней традицией неформальных санкций.
Тотальные ограничения против КНДР также не принесли результатов с точки зрения смены политического курса. Несмотря на санкции, Северная Корея разработала и ракетные, и ядерные вооружения.
Санкции против Ирана, казалось бы, дали эффект в виде ядерной сделки 2015 года. Тогда Исламская Республика согласилась ограничить свою ядерную программу в обмен на снятие рестрикций. Но администрация Трампа в 2018 году объявила сделку неудачной и вышла из нее, возобновив санкции. Иран пока не стал ядерной державой. Но он остается крупным региональным игроком с самостоятельным политическим курсом. Санкции не смогли обрушить его экономику, хотя и нанесли ей существенный урон. США не решаются на открытую военную кампанию против Ирана, несмотря на отдельные болезненные инциденты.
Даже санкции против Венесуэлы, которые, казалось бы, принесли первые плоды в виде переговоров правительства Николаса Мадуро с оппозицией, снова буксуют. США возобновили действие санкций после непродолжительных исключений, но и движения в желаемую Вашингтоном сторону во внутренней политике Венесуэлы пока не просматривается.
Конечно же, введенные ограничения играют определенную роль, усложняя государством принятие решений. Пусть они и не влияют на политический курс, но все же заставляют платить за него более высокую цену, поскольку многие товары и технологии стали для России дороже, а то и вовсе недоступны.
В отдельную категорию можно вынести проблемы, связанные с усложнением проведения финансовых транзакций, возникшие из-за санкций против российских банков. Транзакции стали менее удобными и более затратными, порождая фрагментированный платежный баланс из множества валют. Россия смогла переориентировать основные статьи сырьевого экспорта на Китай, Индию и другие дружественные страны. Но и здесь есть ущерб, поскольку этим странам предоставляются серьезные скидки, а логистика стала сложнее.
Иными словами, хотя непосредственный материальный ущерб и само число применения вторичных санкций, а также механизмов уголовного и административного преследования за обход ограничений сравнительно малы, их психологический эффект приводит к сворачиванию сделок со стороны крупного бизнеса с российскими подсанкционными лицами даже в дружественных и союзных странах. Другое дело, что их место занимает множество мелких поставщиков и посредников. Их аппетиты к риску выше, а выбывание нескольких десятков таких фирм из-за вторичных санкций не мешает возникновению новых.
В сухом остатке. Санкции против России неэффективны с точки зрения влияния на ее политический курс. Они наносят ущерб и искажают нормальные рыночные отношения, но российская экономика сохраняет устойчивость. Риски вторичных санкций и принудительных мер западных регуляторов пугают крупный бизнес как на Западе, так и в дружественных нам странах. Такие компании нередко уклоняются от работы с российскими подсанкционными структурами. Но их места занимают многочисленные небольшие фирмы, готовые пойти на риск ради выгоды. Издержки растут, но торговля продолжается. К тому же санкции полезны как инструмент «отчетности» в странах-инициаторах. Введение новых пакетов ограничений стало рутиной, и нет причин полагать, что ситуация изменится. Инициаторы санкций будут оправдывать их возможным долгосрочным эффектом на экономику России, наносимым ущербом и воздействием на крупный бизнес. Россия же продолжит двигаться своим политическим курсом, попутно адаптируясь к ограничениям. Такое положение вещей может сохраняться без изменений долго. Или очень долго.
А вот обратную сторону санкций пока ее в должной мере не оценили. Резкий скачок инфляции в странах Запада, рост цен на энергоносители, деградация промышленного сектора в ведущих европейских странах, проблемы с бюджетом, что отражается на возможностях государств субсидировать целые отрасли экономики и социальные программы – вот цена введенных санкций.
И цена этим решениям будет весьма высокой. Последствия такой политики проявляются уже сейчас – забастовки фермеров в Европе тому пример, нарастающий кризис политической системы «старых демократий», рецессия ведущих мировых экономик. Но гораздо больше последствий проявится чуть позже, потому что маховик слома сложившихся элитных, экономических, политических балансов нарушен. И никто не может предсказать, чем все это закончится.