Доктор экономических наук, депутат Госдумы Михаил Делягин объяснил, почему никто в России не планировал "блицкриг" на Украине и в чем геополитический смысл спецоперации на Украине.
Мысль о том, что Россия может быть права в столкновении с западными «хозяевами дискурса» хоть в чем-то, выжжена из их мозга десятилетиями колониальной пропаганды. Она весьма эффективно продолжается и сейчас, - правда, уже не столько через традиционные медиа, сколько через созданную либералами русофобскую систему образования (начиная иногда с детского сада) и культуры.
Поэтому стоит еще раз напомнить несколько простых очевидных вещей. Для искренне считающих, что «для понимания мира мне достаточно «Эха Москвы»» (это прямая цитата десятилетней давности), реальность действительно противоестественна.
Прежде всего: ввод войск на Украину идет не быстро именно потому, что был самообороной. Именно потому, что 8 лет на Украине создавалась националистическая по духу армия, смысл которой заключался в нападении на нас и истреблении нас, - и эта армия была создана и отмобилизована. В 2014 и даже в 2015 году Украину можно было денацифицировать несколькими бригадами, - но она не представляла собой никакой военной опасности, и потому никто даже не помышлял посягать на откровенно фашистский характер ее власти.
Украина как анти-Россия создавалась нашими глобальными конкурентами на Западе и потому готовилась к самоубийственному нападению на нас так же, как Грузия Саакашвили: инструмент не жалко.
Резкий переход в декабре прошлого года высшего политического руководства России от стиля корпоративных менеджеров к стилю обеспечения безопасности был вызван получением однозначных и неопровержимых свидетельств как подготовки нападения на Россию, так и использования при этом нападении «грязного» радиоактивного оружия.
На Мюнхенской конференции по безопасности (!) Зеленский сказал об этих планах вполне однозначно – и под аплодисменты зала.
Поэтому спецоперация носит для России оборонительный характер. Мы терпели и надеялись до последней возможности, теряя лицо и сторонников на Украине. Естественно, при этом делались все ошибки, свойственные порочной и неэффективной системе управления.
Спецоперация идет не быстро из-за – с моей точки зрения – наивного желания спасать мирное население. Предположения о том, что спецоперацию можно было закончить за неделю или даже две, свидетельствуют либо об отрыве реальности, о непонимании соотношения сил и пространств, либо о доверии к военной пропаганде противника (по ее канонам надо прежде всего завысить ожидания вроде «взятия Киева в 96 часов» – и потом пожинать плоды разочарования).
Российская армия, стремясь к минимизации потерь, подтягивает тылы и оборудует базы для последующего продвижения, перемалывая технику противника и его ресурсы. Стратегия лишения основной части украинской армии мобильности и ее замыкания в нескольких «котлах» представляется очевидной – никто не планировал «блицкриг» и контрудары по нашим тылам и коммуникациям у них не пройдут.
Разумеется, Запад отвечает на срыв своих стратегических планов жесткой атакой, прежде всего, в экономической сфере. Потеря международных резервов и ограничение обмена наличных свидетельствует о недооценке степени его реакции.
Насколько можно судить, агрессия против нас расценивалась российскими планировщиками как попытка изъятия наших ресурсов для поддержания распадающейся мировой экономики, в то время как ее действительной целью было разрушение производительных сил Европы как конкурента США и управляемый срыв мира в Глобальную депрессию.
Более масштабным задачам соответствуют и более сильный удар, - правда, поддержка фашизма на Украине отнюдь не тотальна на Западе и имеет жесткие границы. Например, власти Израиля отказали кровавому клоуну на его просьбу выступить в кнессете, США не санкционировали передачу Украине советских самолетов странами Восточной Европы, и даже Польша пока не решилась на этот шаг.
Важно, что санкции болезненны для их инициаторов не меньше, чем для нас, - достаточно посмотреть на топливный кризис в США. Ответные удары России (вроде прекращения поставок урана, обеспечивающих американские АЭС почти на 80%, сапфировых подложек и палладия для чипов, а также лишение Англии компенсационных поставок российского газа) должны поставить их на место и усадить за стол реальных, а не фиктивный переговоров.
При всей своей неэффективности, российское государство на экономические угрозы реагирует достаточно внятно. Введена обязательная продажа 80% экспортной выручки, финансовые спекуляции прекращены; осталось заменить временный запрет постоянным ограничением и на этой основе обеспечить дешевый общедоступный кредит, обуздать произвол монополий и переориентировать ряд отраслей (прежде всего строительный комплекс и банковский сектор) на решение реальных социально-экономических задач страны.
Правительство уже получило специальным законом полную свободу рук в сфере социальной защиты (включая кредитные каникулы), поддержки строительства, лекарственного обеспечения, отмены интеллектуальной собственности стран-агрессоров и некоторых других. Предприятия и юрлица получили право платить по долгам кредиторам, связанным со странами-агрессорами, в символической форме, - перечислением рублевых средств на спецсчета. Поддержана идея национализации фирм, уходящих из России.
Интенсивно идет ремонт и пересборка цепочек поставок российского экспорта, переориентируемого на новые рынки; что значительно более важно – идет быстрое формирование новых цепочек импорта и активизация импортозамещения. Разумеется, провалы неизбежны и будут крайне болезненными, - однако уже ясно, что они будут локальными и не приведут к системной дезорганизации экономики в целом.
Дефициты в основном локальны, искусственно создаются монополистами и обычно быстро преодолеваются. При этом оставшиеся в распоряжении государства средства даже после заморозки доступных Западу международных активов колоссальны и достаточны для постройки заново всей страны, а не просто компенсации возникающих разрывов.
Видя в целом эффективную реакцию государства на санкционную агрессию и сохранение критически значимых резервов, некоторые крупнейшие корпорации отказываются от намерений уходить, как Toyota, или «уходя, остаются», как Coca-Cola.
При этом выяснилось, что изолировать Россию в силу разнообразия ее хозяйственных связей в современном мире невозможно. Иран и Венесуэла противостоят попыткам США закупить у них недостающую из-за санкций нефть, а их позавчерашние сырьевые придатки - Саудовская Аравия и ОАЭ - вообще отказались говорить на эту тему.
Удар по платежной системе создал проблемы лишь для бежавших из России, так как Visa и MasterCard работают в России, а во внешних контактах их уже заменяет Union pay.
В то же время волна русофобии будет длительной даже в фешенебельных странах, причем она будет связана не столько с интенсивностью осуждения «агрессии Путина», сколько с конкуренцией за рабочие места и вульгарное жизненное пространство. При этом украинские специалисты в целом отличаются большей креативностью и адаптивностью, чем расслабившийся на бюджетных потоках московский «творческий класс».
В любом случае, в условиях слома привычного мира (а происходящее – не региональная катастрофа, а начало его распада на части и обрушения в Глобальную депрессию) нельзя принимать решения в состоянии эмоционального шока – надо постараться трезво оценить динамику и перспективу процессов, так как кажущийся эпизодическим выбор может оказаться долговременным и фундаментальным.
Доктор экономических наук, депутат Госдумы Михаил Делягин объяснил, почему никто в России не планировал "блицкриг" на Украине и в чем геополитический смысл спецоперации на Украине. Михаил Делягин: Изолировать Россию в современном мире невозможно
Мысль о том, что Россия может быть права в столкновении с западными «хозяевами дискурса» хоть в чем-то, выжжена из их мозга десятилетиями колониальной пропаганды. Она весьма эффективно продолжается и сейчас, - правда, уже не столько через традиционные медиа, сколько через созданную либералами русофобскую систему образования (начиная иногда с детского сада) и культуры.
Поэтому стоит еще раз напомнить несколько простых очевидных вещей. Для искренне считающих, что «для понимания мира мне достаточно «Эха Москвы»» (это прямая цитата десятилетней давности), реальность действительно противоестественна.
Прежде всего: ввод войск на Украину идет не быстро именно потому, что был самообороной. Именно потому, что 8 лет на Украине создавалась националистическая по духу армия, смысл которой заключался в нападении на нас и истреблении нас, - и эта армия была создана и отмобилизована. В 2014 и даже в 2015 году Украину можно было денацифицировать несколькими бригадами, - но она не представляла собой никакой военной опасности, и потому никто даже не помышлял посягать на откровенно фашистский характер ее власти.
Украина как анти-Россия создавалась нашими глобальными конкурентами на Западе и потому готовилась к самоубийственному нападению на нас так же, как Грузия Саакашвили: инструмент не жалко.
Резкий переход в декабре прошлого года высшего политического руководства России от стиля корпоративных менеджеров к стилю обеспечения безопасности был вызван получением однозначных и неопровержимых свидетельств как подготовки нападения на Россию, так и использования при этом нападении «грязного» радиоактивного оружия.
На Мюнхенской конференции по безопасности (!) Зеленский сказал об этих планах вполне однозначно – и под аплодисменты зала.
Поэтому спецоперация носит для России оборонительный характер. Мы терпели и надеялись до последней возможности, теряя лицо и сторонников на Украине. Естественно, при этом делались все ошибки, свойственные порочной и неэффективной системе управления.
Спецоперация идет не быстро из-за – с моей точки зрения – наивного желания спасать мирное население. Предположения о том, что спецоперацию можно было закончить за неделю или даже две, свидетельствуют либо об отрыве реальности, о непонимании соотношения сил и пространств, либо о доверии к военной пропаганде противника (по ее канонам надо прежде всего завысить ожидания вроде «взятия Киева в 96 часов» – и потом пожинать плоды разочарования).
Российская армия, стремясь к минимизации потерь, подтягивает тылы и оборудует базы для последующего продвижения, перемалывая технику противника и его ресурсы. Стратегия лишения основной части украинской армии мобильности и ее замыкания в нескольких «котлах» представляется очевидной – никто не планировал «блицкриг» и контрудары по нашим тылам и коммуникациям у них не пройдут.
Разумеется, Запад отвечает на срыв своих стратегических планов жесткой атакой, прежде всего, в экономической сфере. Потеря международных резервов и ограничение обмена наличных свидетельствует о недооценке степени его реакции.
Насколько можно судить, агрессия против нас расценивалась российскими планировщиками как попытка изъятия наших ресурсов для поддержания распадающейся мировой экономики, в то время как ее действительной целью было разрушение производительных сил Европы как конкурента США и управляемый срыв мира в Глобальную депрессию.
Более масштабным задачам соответствуют и более сильный удар, - правда, поддержка фашизма на Украине отнюдь не тотальна на Западе и имеет жесткие границы. Например, власти Израиля отказали кровавому клоуну на его просьбу выступить в кнессете, США не санкционировали передачу Украине советских самолетов странами Восточной Европы, и даже Польша пока не решилась на этот шаг.
Важно, что санкции болезненны для их инициаторов не меньше, чем для нас, - достаточно посмотреть на топливный кризис в США. Ответные удары России (вроде прекращения поставок урана, обеспечивающих американские АЭС почти на 80%, сапфировых подложек и палладия для чипов, а также лишение Англии компенсационных поставок российского газа) должны поставить их на место и усадить за стол реальных, а не фиктивный переговоров.
При всей своей неэффективности, российское государство на экономические угрозы реагирует достаточно внятно. Введена обязательная продажа 80% экспортной выручки, финансовые спекуляции прекращены; осталось заменить временный запрет постоянным ограничением и на этой основе обеспечить дешевый общедоступный кредит, обуздать произвол монополий и переориентировать ряд отраслей (прежде всего строительный комплекс и банковский сектор) на решение реальных социально-экономических задач страны.
Правительство уже получило специальным законом полную свободу рук в сфере социальной защиты (включая кредитные каникулы), поддержки строительства, лекарственного обеспечения, отмены интеллектуальной собственности стран-агрессоров и некоторых других. Предприятия и юрлица получили право платить по долгам кредиторам, связанным со странами-агрессорами, в символической форме, - перечислением рублевых средств на спецсчета. Поддержана идея национализации фирм, уходящих из России.
Интенсивно идет ремонт и пересборка цепочек поставок российского экспорта, переориентируемого на новые рынки; что значительно более важно – идет быстрое формирование новых цепочек импорта и активизация импортозамещения. Разумеется, провалы неизбежны и будут крайне болезненными, - однако уже ясно, что они будут локальными и не приведут к системной дезорганизации экономики в целом.
Дефициты в основном локальны, искусственно создаются монополистами и обычно быстро преодолеваются. При этом оставшиеся в распоряжении государства средства даже после заморозки доступных Западу международных активов колоссальны и достаточны для постройки заново всей страны, а не просто компенсации возникающих разрывов.
Видя в целом эффективную реакцию государства на санкционную агрессию и сохранение критически значимых резервов, некоторые крупнейшие корпорации отказываются от намерений уходить, как Toyota, или «уходя, остаются», как Coca-Cola.
При этом выяснилось, что изолировать Россию в силу разнообразия ее хозяйственных связей в современном мире невозможно. Иран и Венесуэла противостоят попыткам США закупить у них недостающую из-за санкций нефть, а их позавчерашние сырьевые придатки - Саудовская Аравия и ОАЭ - вообще отказались говорить на эту тему.
Удар по платежной системе создал проблемы лишь для бежавших из России, так как Visa и MasterCard работают в России, а во внешних контактах их уже заменяет Union pay.
В то же время волна русофобии будет длительной даже в фешенебельных странах, причем она будет связана не столько с интенсивностью осуждения «агрессии Путина», сколько с конкуренцией за рабочие места и вульгарное жизненное пространство. При этом украинские специалисты в целом отличаются большей креативностью и адаптивностью, чем расслабившийся на бюджетных потоках московский «творческий класс».
В любом случае, в условиях слома привычного мира (а происходящее – не региональная катастрофа, а начало его распада на части и обрушения в Глобальную депрессию) нельзя принимать решения в состоянии эмоционального шока – надо постараться трезво оценить динамику и перспективу процессов, так как кажущийся эпизодическим выбор может оказаться долговременным и фундаментальным.
