В западной системе координат Россия является «плохим парнем», и по этой причине ей нельзя позволять делать такие же широкие жесты в сфере стратегической безопасности, что позволяют себе «хорошие парни». Неудивительно, что Россия всегда отвергала эту довольно слабую теорию международных отношений. На эту тему рассуждает профессор политологии Государственного университета Остин Пэй, директор Института национальной безопасности и военных исследований в Центре Остин Пэй на базе Фт. Кэмпбелл Мэттью Кросстон, чье мнение публикует "Россия в глобальной политике".
Не преуменьшая шока и разочарования, которые испытали многие, когда Россия начала военную кампанию на Украину, отмечу, что ещё больше удручает то, как много проницательных и высокоуважаемых аналитиков и исследователей во всём мире расторопно высказывались в пользу стратегии, которая должна была сработать, но в реальности была решительно отметена западными державами. Лоббирование и чёткое формулирование украинского нейтралитета позволило бы не увязнуть в той восьмилетней трясине, которая накрыла Украину после крымского конфликта.
Ещё до начала вторжения Стивен Уолт сетовал на то, что считал непомерной гордыней Запада, принятием желаемого за действительное и либеральным идеализмом, подпитывающим это высокомерие, что вело к игнорированию российской озабоченности вопросами безопасности, даже когда они были достаточно консервативными и рациональными.
Анатоль Ливен говорил о «золотом мосте», оставленном Россией, который Запад мог бы использовать с выгодой для себя… если бы только захотел.
Холл Гарднер разнёс в пух и прах стратегические ошибки, допущенные в самом начале распада Советского Союза, но также подчеркнул, что стратегия «двойного расширения» НАТО была, по сути, дипломатическим щелчком по носу России, который неизбежно должен был привести к ответному удару.
Паскаль Лоттаз, продолжая называть Россию «рациональным прощелыгой», проницательно указал на то, что Россия не могла не признать предложения о принятии в НАТО Украины и Грузии в 2008 г. прямой провокацией (или, что ещё хуже, подтверждением безразличия Запада к озабоченности России), а также подчеркнул то, что многие на Западе проигнорировали: неспособность заставить Украину выполнять соглашения Минск-2 была, по сути, сигналом России о том, что её стратегические потребности и мнение просто не имеют никакого значения для Запада.
Наверно, ещё важнее акцент Лоттаза на том, что я доказываю уже более пятнадцати лет: Россия всегда внимательно изучала поведение Америки на международной арене и намерена следовать тем же принципам реализма с позиций силы, которым следуют США (обратите внимание, что эти принципы отличаются от нормативных принципов международного управления, которые Америка часто публично отстаивает). Следовательно, в нынешнем украинском кризисе для России важно, что она может равняться на демонстрацию Америкой захватнической силы, подкрепляемой сомнительными провокационными заявлениями (Ирак), признание Соединёнными Штатами изменения статуса территории без достижения широкого международного консенсуса (Косово) или на одностороннее признание Америкой изменения границ, ставшее итогом войны, не получившей одобрения международного сообщества (Голанские высоты). Лоттаз вполне мог продолжить эти аналогии, поскольку список далеко не исчерпывающий, а стратегическая актуальность этих аналогий не вызывает сомнений: так ведёт себя Америка, и Россия чувствует вправе вести себя подобным образом при отстаивании своих собственных интересов в сфере безопасности.
То, что Запад привычно отвергает этот факт или просто игнорирует его, похоже, объясняется сомнительной идеей, будто никто не должен опротестовывать поведение Америки в мире лишь потому, что она считает себя «хорошим парнем».
В этой системе координат Россия, по всей видимости, является «плохим парнем», и по этой причине ей нельзя позволять делать такие же широкие жесты в сфере стратегической безопасности, что позволяют себе «хорошие парни». Неудивительно, что Россия всегда отвергала эту довольно слабую теорию международных отношений. Вот почему концепция официального признания нейтралитета Украины так важна.
В самом простом понимании это означает, что Украина должна быть неприкосновенна. Россия не будет иметь права силой отстаивать свои интересы на Украине только потому, что Москва более мощный и крупный региональный игрок. Запад также будет обязан прекратить все заигрывания (реальные и мнимые), когда речь заходит о вступлении Украины в НАТО. Таким образом, подобно Швейцарии, которая исторически была окружена многими крупными державами в Европе, как и Монголия в Азии – Украина станет эффективным буферным государством, способным открыто взаимодействовать с обеими сторонами в своих интересах, ради своего процветания, но ни в коем случае не использоваться в качестве разменной монеты, чтобы настраивать обе стороны друг против друга.
Хотя вышеупомянутые выдающиеся аналитики уже довольно долгое время доказывают взаимовыгодный характер такой стратегии, необходимо снова отдать должное Лоттазу, любезно признавшему, что во многих отношениях, до военного вторжения, Россия во внешней политике годами настаивала на принятии и признании нейтралитета Украины всем мировым сообществом, хотя и безрезультатно.
В западной системе координат Россия является «плохим парнем», и по этой причине ей нельзя позволять делать такие же широкие жесты в сфере стратегической безопасности, что позволяют себе «хорошие парни». Неудивительно, что Россия всегда отвергала эту довольно слабую теорию международных отношений. На эту тему рассуждает профессор политологии Государственного университета Остин Пэй, директор Института национальной безопасности и военных исследований в Центре Остин Пэй на базе Фт. Кэмпбелл Мэттью Кросстон, чье мнение публикует "Россия в глобальной политике".
Не преуменьшая шока и разочарования, которые испытали многие, когда Россия начала военную кампанию на Украину, отмечу, что ещё больше удручает то, как много проницательных и высокоуважаемых аналитиков и исследователей во всём мире расторопно высказывались в пользу стратегии, которая должна была сработать, но в реальности была решительно отметена западными державами. Лоббирование и чёткое формулирование украинского нейтралитета позволило бы не увязнуть в той восьмилетней трясине, которая накрыла Украину после крымского конфликта.
Ещё до начала вторжения Стивен Уолт сетовал на то, что считал непомерной гордыней Запада, принятием желаемого за действительное и либеральным идеализмом, подпитывающим это высокомерие, что вело к игнорированию российской озабоченности вопросами безопасности, даже когда они были достаточно консервативными и рациональными.
Анатоль Ливен говорил о «золотом мосте», оставленном Россией, который Запад мог бы использовать с выгодой для себя… если бы только захотел.
Холл Гарднер разнёс в пух и прах стратегические ошибки, допущенные в самом начале распада Советского Союза, но также подчеркнул, что стратегия «двойного расширения» НАТО была, по сути, дипломатическим щелчком по носу России, который неизбежно должен был привести к ответному удару.
Паскаль Лоттаз, продолжая называть Россию «рациональным прощелыгой», проницательно указал на то, что Россия не могла не признать предложения о принятии в НАТО Украины и Грузии в 2008 г. прямой провокацией (или, что ещё хуже, подтверждением безразличия Запада к озабоченности России), а также подчеркнул то, что многие на Западе проигнорировали: неспособность заставить Украину выполнять соглашения Минск-2 была, по сути, сигналом России о том, что её стратегические потребности и мнение просто не имеют никакого значения для Запада.
Наверно, ещё важнее акцент Лоттаза на том, что я доказываю уже более пятнадцати лет: Россия всегда внимательно изучала поведение Америки на международной арене и намерена следовать тем же принципам реализма с позиций силы, которым следуют США (обратите внимание, что эти принципы отличаются от нормативных принципов международного управления, которые Америка часто публично отстаивает). Следовательно, в нынешнем украинском кризисе для России важно, что она может равняться на демонстрацию Америкой захватнической силы, подкрепляемой сомнительными провокационными заявлениями (Ирак), признание Соединёнными Штатами изменения статуса территории без достижения широкого международного консенсуса (Косово) или на одностороннее признание Америкой изменения границ, ставшее итогом войны, не получившей одобрения международного сообщества (Голанские высоты). Лоттаз вполне мог продолжить эти аналогии, поскольку список далеко не исчерпывающий, а стратегическая актуальность этих аналогий не вызывает сомнений: так ведёт себя Америка, и Россия чувствует вправе вести себя подобным образом при отстаивании своих собственных интересов в сфере безопасности.
То, что Запад привычно отвергает этот факт или просто игнорирует его, похоже, объясняется сомнительной идеей, будто никто не должен опротестовывать поведение Америки в мире лишь потому, что она считает себя «хорошим парнем».
В этой системе координат Россия, по всей видимости, является «плохим парнем», и по этой причине ей нельзя позволять делать такие же широкие жесты в сфере стратегической безопасности, что позволяют себе «хорошие парни». Неудивительно, что Россия всегда отвергала эту довольно слабую теорию международных отношений. Вот почему концепция официального признания нейтралитета Украины так важна.
В самом простом понимании это означает, что Украина должна быть неприкосновенна. Россия не будет иметь права силой отстаивать свои интересы на Украине только потому, что Москва более мощный и крупный региональный игрок. Запад также будет обязан прекратить все заигрывания (реальные и мнимые), когда речь заходит о вступлении Украины в НАТО. Таким образом, подобно Швейцарии, которая исторически была окружена многими крупными державами в Европе, как и Монголия в Азии – Украина станет эффективным буферным государством, способным открыто взаимодействовать с обеими сторонами в своих интересах, ради своего процветания, но ни в коем случае не использоваться в качестве разменной монеты, чтобы настраивать обе стороны друг против друга.
Хотя вышеупомянутые выдающиеся аналитики уже довольно долгое время доказывают взаимовыгодный характер такой стратегии, необходимо снова отдать должное Лоттазу, любезно признавшему, что во многих отношениях, до военного вторжения, Россия во внешней политике годами настаивала на принятии и признании нейтралитета Украины всем мировым сообществом, хотя и безрезультатно.
То, что Запад привычно отвергает этот факт или просто игнорирует его, похоже, объясняется сомнительной идеей, будто никто не должен опротестовывать поведение Америки в мире лишь потому, что она считает себя «хорошим парнем».
