Известный российский экономист Михаил Хазин, баллотирующийся в Государственную думу от партии «Родина» в Новосибирской области, на встрече со студентами СГУПСа рассказал о том, почему либеральный проект довел российскую экономику до глубочайшего кризиса, выхода из которого нынешняя экономическая элита не найдет. Сибкрай.ru приводит выдержки из его выступления.
По мнению Хазина, сегодня Россия «доедает» последнее, что осталось от советских времен. Однако ресурсов становится все меньше, а слушать регулярные сообщения правительственных чиновников о том, что российская экономика достигла дна, просто смешно. По мнению экономиста, дно еще даже не видно – трагическое приземление еще впереди. Когда люди произносят модные слова: «дедолларизация», «импортозамещение», «инвестиции»…, они плохо понимают их истинное экономическое значение. Та экономическая модель, которую заложила «команда Гайдара», и которой следуют сегодняшние экономические власти, не может обеспечить не только развитие, но и существование России. Михаил Хазин тщательно проанализировал фундаментальные принципы, которые положены в основу экономических решений нынешнего правительства, и доказал их нежизнеспособность.
Какое наследство оставили «Гайдар и его команда»
«Нынешние правительственные чиновники на вопрос, почему экономика падает, отвечают – нам не хватает инвестиций. Почему раньше хватало, а сегодня не хватает? Дело в том, что в 1991-м году мы приняли некую модель, которую можно назвать моделью Гайдара, которая построена на приоритете иностранных инвестиций. И мы 25 лет строили экономику, рассчитанную на приоритет иностранных инвестиций. Внутренние инвестиции были запрещены самыми разными способами. Например, политика Центробанка, который не выдает денег в экономику, либо с высокими ставками процентными, и тем, что не дает развиваться институтам развития. Рубль сегодня не является инвестиционной валютой. Инвестиционная валюта у нас – доллар. Здесь мы сталкиваемся с очень большой проблемой. Дело в том, что инвестор – это человек, который не просто дает денег. Он хочет в ответ на вложенные деньги что-то получить. Это называется доход на вложенный капитал.
Представим себе, что вы каждый год получаете, неважно откуда, ну скажем, 100 миллионов долларов. Обращаю ваше внимание, принципиальная вещь! Если вы привлекаете долларовые инвестиции, то вы и отдавать их должны в долларах. Если у вас объем привлеченных долларов все время растет, то вы можете каждый год привлекать все новые и новые инвестиции. А вот если у вас объем привлеченных долларов начинает падать, то в некоторый момент происходит неприятное событие. Когда объем тех долларов, которые вы получаете каждый год, становится меньше, чем тот объем долларов, которые вы должны вернуть по уже привлеченным инвестициям. И в этот момент вы лишаетесь возможности привлекать новые инвестиции, потому что инвестор спрашивает: «Что я получу взамен?» Вы говорите: «Ну вот, ваши деньги!» Он: «Нет, ребята, эти деньги уже российские. Вот я знаю всех инвесторов, мы все общаемся. Вы им должны в следующем году заплатить 173 миллионов долларов. А вы получили в этом году 165, то есть, у вас баланс –8».
В 2000-е годы все было хорошо – цены на нефть росли, и по этой причине мы получали долларов каждый год все больше, и больше. И Греф, который создал структуру по приему этих инвестиций, мог считать, что мы на коне. Но, начиная с 2008 года, начались проблемы. Проблем было три.
Стали падать цены на нефть и, соответственно, объем долларов, который мы получали, стал сокращаться.
Поскольку, внутренний рублевый кредит запрещен (ставки очень высокие), а внешние кредиты, наоборот, дешевые, то наши финансовые институты научились работать по следующей схеме. Они брали иностранные кредиты в долларах дешевые, конвертировали их в рубли, давали здесь дорогие рублевые кредиты, а потом возвращенные деньги конвертировали обратно в доллары и возвращали эти кредиты. В результате наш валютный долг постоянно рос. Он на момент 2012 года был больше, чем в 1998 году, когда произошел дефолт. Только в 1998 году это был суверенный долг, т.е. долг государства. А сегодня это долг крупных финансовых институтов и крупных промышленных предприятий. А если вы накопили долг, то у вас начинают расти процентные платежи. С 2010 года мы стали все большую часть отдавать на компенсацию, на возврат валютных кредитов, которые брали наши финансовые и крупные промышленные предприятия. В результате объем валюты свободной, который мог пойти на возврат инвестиций, еще уменьшился.
Третья проблема – импорт. Дело в том, что мы очень много импортировали до девальвации. 2014 года, у нас был официальный импорт – 320 миллиардов долларов, реальный даже больше – 400. Сейчас меньше, естественно, потому что люди стали беднее. Но все равно сотни миллиардов долларов! А мы не можем производить внутри страны то, что импортируем, потому что стоимость кредитов настолько велика, а инвестиционных обновлений нету, что наладить производство внутри страны невозможно. А иностранным инвесторам, так называемым, не выгодно производить у нас ширпотреб. Им легче завозить его сюда уже готовый. Обращаю ваше внимание, что «схема Грефа» тоже не предполагала полный цикл производства. Она предполагала сборочное производство, которое требует закупки комплектующих на Западе: вы встраиваетесь в технологические цепочки, в которых вы не контролируете ни начало, ни конец. В этой ситуации вы в крайне тяжелом положении, потому что, где концентрируется прибыль в этой технологической цепочке, вы никогда не увидите. Может оказаться – вся прибыль-то там. Получается, формально вроде бы мы занимаемся импортозамещением, но в реальности нет. Западные партнеры начали говорить: «У вас тут прибыль падает, доходы падают – нам это невыгодно, мы лучше закроем заводы». Кстати, эти грефовские заводы, сборочные производства, стали массового закрываться. Чтобы было понятно: только в городе Петербурге, где ситуация в общем, получше, чем в других местах, в Москве еще получше, по итогу 2015 года падение промышленного производства – 18%».
Мы продолжаем идти ко дну, правда, медленно
«И вот мы видим картину. Валютные поступления в страну стали сокращаться, потому что приток стал меньше, да еще и увеличился отток. И в 2012 году обнаружилось, что того объема валюты, который получает наша страна, едва хватает на то, чтобы вернуть деньги по тем инвестициям, которые были сделаны в 2000-е годы. И в конце 2012 года в стране произошел экономический спад. Поскольку этот спад связан с недостатком инвестиций, он медленный. Мы падаем медленно. В конце 2012 года в четвертом квартале мы вышли на 0,5% спада ВВП, в 2013-м спад был где-то 1-1,5%, в 2014-м должно было быть –2. 2,7% мы сделали в конце 2014 года.
И в конце 2014 года Центробанк организовал катастрофу, резко девальвировав рубль. Зачем он это сделал? Кто-то говорит – от большого ума, кто-то считает – для того, что хотели стимулировать экономику, как это произошло 1998-м году. Кто-то говорит, что это было указание международного валютного фонда. Я приведу только одну цифру. Институциональной задачей нашего Центрального банка является обеспечение устойчивости национальной валюты, т.е. рубля. По итогам 2015 года в рейтинге мировых валют по устойчивости мы заняли почетное последнее место. Первое с конца. Это выдающийся результат, который одной некомпетентностью объяснить нельзя. К некомпетентности добавляется еще и явный кризис.
Спад в прошлом году составил 8-10% ВВП. В этом году мы вернулись на прежнюю траекторию, к концу года будет где-то «минус» 3% , и в следующем году будет «минус» 3%. По этой причине возникло ощущение, что мы начинаем расти. Мы не расти начинаем. У нас просто темпы спада уменьшились, поскольку мы вышли на эту самую траекторию, на которой мы находились вначале».
Не расходы сокращать, а доходы увеличивать
«Что предлагает Кудрин и его единомышленники: заводы закрываем, налоги на квартиры повышаем, из всех людей выжимаем столько, сколько можно выжать, школы закрываем, больницы, пенсионный возраст увеличиваем, чтобы поменьше денег на пенсии уходило – бюджетная стабилизация.
С нашей точки зрения, необходимо делать совершенно другую вещь. Нужно не расходную часть любой ценой поддерживать, а нужно увеличивать доходную часть. Для того, чтобы увеличивать доходную часть, нужны инвестиции. И нужен возврат инвестиций. Откуда взять деньги? Не возвращать кредиты мы не можем. А вот сделать импортозамещение мы теоретически можем. Мы импортировали ежегодно товаров на 400 миллиардов, из них 200 миллиардов можем заместить – вот так (по щелчку)! При этом не нужно ни технологии, ни какие-то лицензии, ни еще чего-то. Например, ширпотреб, скажем, за десять лет можем заместить половину этих денег. Это значит, что через 10 лет мы каждый год будем получать на 200 миллиардов долларов больше, это плюс к экономическому росту 7-8%.
Если у нас сейчас «минус» 3%, эти самые «плюс» 7-8% в ежегодном росте оказываются 4-5%. Если мы сегодня принимаем на десять лет программу импортозамещения всего-то половины того импорта, который мы делали, то мы получаем 4-5 % устойчивого роста на десять лет. И вот от этого наше правительство сегодня и партия, которую возглавляет председатель этого правительства, отказываются. Категорически не хотят. Они не хотят развития. Потому что любая программа развития требует ответственности чиновников за результат».
Как «работает» система управления сегодня
«Я расскажу историю. Маленький подмосковный город. Май месяц, объявляется конкурс на ремонт теплосети. Ремонт теплосети делает одна и та же организация уже лет 40. В ней работают некоторые люди, которым больше 70, они уже всю жизнь там работают. Стоит это три миллиона рублей. Нет проблем, конкурс объявляется. И тут неожиданно появляется компании, неизвестно откуда взявшаяся, которая предлагает сделать эту работу за два миллиона. Руководство города вычеркивает ее из конкурса, потому что понимают, что это мошенники. Тут же появляется финансовый контролер: «Мы вас посадим, немедленно включите обратно». Эти люди выигрывают конкурс, в 1,5 раза дешевле. Получают один миллион аванса и…исчезают. Середина мая, телефоны не отвечают, людей нет, никто ничего не роет. Из города звонят в область: «Мы сейчас в прокуратуру напишем». Все же понимают, что эти деньги были распилены, половину или сколько-то отдали… По этой причине в области говорят: «Ну ладно, ладно. Вы только не шумите, да, а вы конкурс объявляйте новый». Объявляют новый конкурс, конец мая. Прикидывают: дали 40 миллионов, которые были в бюджете, миллион исчез, по сусекам поскребли, нашли 2,5 миллиона. Объявляют конкурс, а никто не подает документы. Они звонят своим прежним исполнителям: «Ребята, давайте!» Те говорят: «Сдурели что ли? Три миллиона это стоило, когда у нас было четыре месяца работы, с мая по конец августа, а сейчас вы в конце мая объявляете конкурс, работа реальная начнется к середине июня в лучшем случае. Мы должны будем ускориться в два раза, это будет стоить пять миллионов. Увеличивайте сумму до пяти миллионов – будем работать, нет – что хотите, то и делайте». Дальше начинается шум, гам, снова звонки в область: «Ребят, сейчас откроем уголовное дело, устроим скандал.» Дали из области дополнительные 2,5 миллиона. Сделали теплосеть. А в этом году в скольких городах не будет сделано теплосетей? Вот кто-то даже смеется. Но, в министерстве строительства нет ни одного строителя. Вообще. Там только эффективные менеджеры. Эффективно умеют тратить деньги. Но они совершенно ничего не умеют делать. В результате все рушится. И с этой ситуацией нужно что-то делать. Вот это реальное управление. Как с ним быть? Непонятно.
У нас идет стабилизация бюджета. Какой самый простой способ стабилизировать бюджет? Не платить за электричество, за тепло – вообще ни за что не платить. Вот это, к сожалению, проблема. У меня имеется некоторое представление о том, что нужно делать. К сожалению, изменить это понимание ни правительству, ни партии правительственной я не могу. Они не слушают.
Современный либеральный чиновник думает исключительно о том, как получить максимальный доход от своего места и своего положения. Эта позиция была изначально у команды Гайдара. Вообще говоря, революцию в нашей стране в конце 1980-х делала, в основном, торговля и нижняя часть номенклатуры, которые решали две задачи. Первая – как передать свои полномочия и свои привилегии по наследству (вернули в частную собственность), а во-вторых, как снять с себя ответственность. Сегодня чиновник ответственность перед обществом не несет. Я на выборы иду, и соответственно, в той программе, которую я написал для себя и для партии одним из самых главных пунктов – мы должны вернуть ответственность чиновников перед обществом. Потому что сегодня задача чиновника – соблюдать инструкцию. Я рассказывал историю про ремонт теплоцентралей. Когда вы чиновнику пытаетесь что-то предъявить, он скажет: «Вот инструкция. Я что-нибудь нарушил, нет?» Никто не виноват, т.е. люди замерзают и никто не виноват. Я считаю, что надо вернуть ситуацию, при которой, если чиновник допустил, что у него люди замерзают на территории, он должен быть наказан независимо от того, согласовывал или не согласовывал. Но при этом, разумеется, все считают, что это нарушение есть. Демократия, как же так! Он же соблюдал инструкцию, ничего не нарушал. Ответ общества должен быть такой: «Парень, ты шел на госслужбу за привилегиями? Ты привилегии получал? Значит, ты несешь ответственность. Точка. Все. Исполнял инструкции или не исполнял, отказывайся!»
Какие общественные группы представлены у нас сегодня в политической жизни? Я вижу две таких группы: это олигархи и чиновники, которые долго бились за свою безответственность и добились, проиграв повсеместно. Партия чиновников олигархам не нужна, потому что они покупают нужного чиновника. Вопрос – кто еще представлен? … Я считаю, что изменять политическую модель надо так, чтобы больше было общественных групп представленных во власти. Чтобы были представлены аграрии, производственники, ученые и так далее. Потому что сегодня пусто, их не существует. С точки зрения наших чиновников, этих групп не существует в принципе. Вот железнодорожники существуют, потому что имеется министерство транспорта. А ученых не существует, потому что наука с точки зрения современного чиновничества – это то, что делает ФАНО. А ФАНО – это организация по утилизации недвижимости. А то, что бегают люди, которые себя называют учеными, – от них один сплошной геморрой. Потому что они пристают с какими-то своими претензиями. Тут люди делом занимаются – стригут доходы с недвижимости, а они с идеями лезут!
Поэтому я очень серьезно отношусь к этим выборам. Я не пошел в Госдуму ни четыре года назад, ни восемь лет назад, ни 12 лет назад, а сейчас пошел, потому что я считаю, что жизнь, она же будет меняться. Общество должно показать политической элите, что оно недовольно тем, как складывается ситуация».
