Амбициозные планы федеральных властей об импортозамещении, внедрении отечественных высоких технологий и наукоемких производств на деле реализуются силами отдельно взятых энтузиастов – частных инвесторов, рискнувших вложиться в проекты на самой ранней стадии. При этом так называемая «инфраструктура» – различные фонды, программы поддержки и прочее – существуют, но в реальности, далекой от научных идей и экспериментов. Об инновационных разработках в сельском хозяйстве, потенциале исследований водорослей, перспективе создания в Новосибирске лекарства от рака и препятствиях на пути инноваций рассказал предприниматель Юрий Зозуля.
Какие препятствия возникают в коммерциализации научных открытий, что ищут венчурные инвесторы, и какие альтернативы остаются для тех, кто не сумел воспользоваться господдержкой – об этом корреспондент Сибкрай.ru поговорил с председателем совета директоров Агентства инвестиционного развития Новосибирской области, депутатом регионального Законодательного собрания Юрием Зозулей.
– Один из ваших проектов связан с Баганским элеватором. В каком состоянии сейчас находится элеватор?
– Как и практически все региональные элеваторы, построенные полвека назад, Баганский элеватор – прочный, вместительный склад для хранения зерновых. Наиболее рентабельные направления зернового бизнеса связаны не с перепродажей зерна, а глубокой переработкой, при этом самые маржинальные позиция – не зерно и мука, а дополнительные фракции переработки – белок, крахмал, глюкоза, аминокислоты, витамины, биодеградируемые полимеры. На каждом новом этапе переработки возрастает добавленная стоимость, появляются новые перспективные ниши сбыта продукции.
Поэтому наша команда разработчиков, в которую входят выпускники томских и новосибирских вузов, работает над созданием инновационного предприятия по глубокой переработке зерна, которое будет располагаться на базе элеватора. Это технология, которая будет конкурировать с зарубежными решениями фирмы «Альфа-Лаваль», альтернативы которым до сих пор не было. Наше производственный комплекс будет использовать только российские технологические узлы.
– На какой стадии находится проект?
– Профинансирована стадия научно-исследовательской работы, в лабораторных условиях мы сконструировали установку и получили продукт. Теперь стоит задача повторить результат на базе опытного завода, который мы планируем запустить к сентябрю 2018 года. После этого необходимо будет отработать все технологические регламенты для массового производства. Если разработанная нами технология окажется экономически оправданной, то можно приступать к стадии создания крупнотоннажного производства. В случае создания крупнотоннажного предприятия объем инвестиций возрастет на порядок, с десятков миллионов рублей, которые уже потрачены на исследования, до сотен.
– Государство участвовало в инвестициях? Или больший вклад идет от инвесторов?
– До сих пор все делалось за счет частных инвесторов, государственных денег нет ни копейки. У инвесторов была вера, что все срастется.
– Затраты измеряются сотнями миллионов рублей. Есть ли понимание по срокам окупаемости?
– Сроки долгие с точки зрения создания, но очень быстрые – когда пройдена стадия научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ и остается только построить и эксплуатировать завод. И это характерно для любых наукоемких проектов. Желающие быстрых денег идут в торговлю, где продажа в розницу моментально покрывает все затраты опта.
– Это ведь не единственный ваш инновационный проект?
– Мы занимаемся коммерциализацией ряда научных разработок. В частности, одно из перспективных направлений – проект по переработке микроводорослей. Благодаря созданному оборудованию мы научились из одной из водорослей извлекать активные вещества. К слову, всего в мире открыто более 200 тысяч водорослей, из них исследовано менее 20 тысяч, применяются человеком – 200. Можете представить масштаб деятельности для ученых. Водоросли – совершенно удивительные растительные элементы, по сути, каждая водоросль – маленькая фабрика по производству нужных для людей компонентов. Это те самые кирпичики, которые лежат в основе обменных процессов.
Из водоросли хлореллы мы делаем премиксы – добавки кормов для животных. Несколько лет премиксы проходили апробацию, результаты впечатляют. Два года назад мы начали выпускать опытные партии, но пока дальше этого продвинуться не удалось.
– В чем проблема? С получением разрешительной документации?
– С точки зрения любого собственника, внедрение любого нового компонента – пусть даже самого инновационного – в производственный цикл означает новые затраты. Сегодня денег ни у кого нет, но главное – нет желания развиваться, нет стимула сделать прорыв в своей деятельности. Уровень культуры в сельском хозяйстве, животноводстве порой настолько низок, что говорить о стабильном спросе на новые, инновационные решения не приходится.
– Если применение новых компонентов экономически оправданно, то собственники хозяйств и предприятий обязательно заинтересуются.
– Менеджмент среднего звена, от которого зависит внедрение, напрямую мотивирован фармпроизводителями, и бороться с этим очень сложно. Отдаешь добавку, а затем получаешь ответ, что эффекта от ее применения нет. Начинаешь выяснять, что могло произойти, ведь у нас на руках результаты исследований, – в ответ показывают журнал, где есть запись, что добавка вносилась. Доказать обратное, не имея доступа на предприятие, невозможно. Это такое движение луддитов со стороны менеджмента среднего звена, эти люди очень узко понимают собственную выгоду.
Как-то мы показали наши достижения испанцам. Они были впечатлены. «Друзья, приезжайте к нам и давайте все развивать у нас, потому что в вашей стране это не будет нужно еще лет …–дцать», – вот такое мнение у иностранцев о наших разработках и том, насколько наш труд востребован.
– Возможно ли пролоббировать внедрение добавок, раз имеются подтвержденные результаты исследований – так же, как применение искусственных витаминов?
– Изменить ситуацию можно только за счет внедрения новых стандартов качества для продукции животноводства – с четкими критериями по содержанию нитрофуранов, ядовитых веществ, антибиотиков. Тогда производитель сам откажется от «химии» и начнет искать и применять новые компоненты, повышающие собственный иммунитет у животных. К слову, продавать экологически чистые продукты на мировых рынках гораздо проще – есть спрос и маржинальность выше, но эволюция сознания происходит не так быстро.
Из водорослей, которыми мы занимаемся, кстати, можно получать не только добавки для животных. Еще одно направление нашей деятельности – извлечение активных ингредиентов из микроводорослей, способных остановить развитие раковых опухолей. Эта микроводоросль привлекает внимание не только наших, но и зарубежных ученых, есть результаты исследований, которые подтверждают, что в результате применения злокачественная опухоль или уничтожается, или ее рост прекращается.
– Получается, перспектива создания лекарства от рака реальна?
– Если нам удастся привлечь инвестиции, то через несколько лет, возможно.
– На борьбу с раком можно привлечь какие угодно деньги.
– На деле желающих крайне мало. Вели переговоры с фондами, везде была одна и та же история. Тебя слушают, потом говорят «все классно, опишите рынки». Но поймите, что когда имеешь дело с инновационным продуктом, рынка как такового еще нет. Мы попадаем в ту же ситуацию, как и производитель нанотрубок OCSiAl. Когда эти трубки стоили 150-200 тысяч долларов за килограмм, то любое их применение оказывалось бриллиантовым. Когда трубки упали в цене до двух-трех тысяч долларов за один килограмм, то выяснилось, что технологии использования нет. И сейчас компания-разработчик вынуждена создавать технологию, чтобы сформировать спрос на свою продукцию.
С нами примерно та же история. Стоимость одного килограмма активного вещества, которое мы в состоянии выделить из микроводорослей, составляет от двух до десяти миллионов долларов за килограмм. Это сумасшедшие деньги, поэтому вещество используется ограничено, только в научных исследованиях. Есть около тридцати китайских производителей, которые также выделили активное вещество и заявляют, что могут его поставить на внешний рынок. Мы изучали возможности их поставок. Знаете, каковы их возможности? Один грамм, четыре грамма – такие цифры. Только один производитель сказал, что может изготовить 20 граммов – при условии долгосрочного заказа. А наше оборудование позволяет получать килограммы этого вещества ежемесячно, причем по сравнению с китайцами себестоимость продукта на порядки ниже.
Но в таких объемах продукт не имеет рынка сбыта. Пока не имеет. Инновационная идея рождается в готовый продукт не сразу, а с определенным временным лагом. Это не технологическая карта по выпечке хлеба, где четко обозначено, что процесс замеса муки занимает столько-то времени, выпечка – столько, конечный продукт – батон или булка, который продается по определенной цене.
– Можно ли сократить сроки создания нового продукта? Может, стоит пойти по пути создания БАДа?
– Да, это один из путей развития. При этом мы понимаем, что ввязываемся в жесткую маркетинговую конкуренцию, которая существует на рынке БАДов, либо идем по пути создания медицинского уникального продукта, с понимаем сроков и объема инвестиций. Это длительный срок.
– На какой стадии находитесь сейчас?
– Мы прошли самую рисковую стадию, когда надо было понять, способны ли мы в принципе получать продукт. Получили. Сейчас предстоят доклинические исследования, и чтобы далее перейти в стадию клинических – нужны инвестиции, десятки миллионов рублей. На создание производства потребуется еще около 100 миллионов. И если найдутся деньги, то есть вероятность, что через три-четыре года мы станем мировым законодателем мод в этой сфере. Весь вопрос в том, кто этот рисковый парень, который вложится – несмотря на риск потерять все.
– Это реальный риск?
– Мы никогда не застрахованы от отрицательного результата. Все деньги, потраченные нами, могут оказаться выброшенными на ветер. Мы честно отдаем себе в этом отчет. Правда, есть удивительные факты, которые поддерживают нашу веру, но все надо проверять – например, когда в результате совершенно бестолкового применения, в виде сырья, наших микроводорослей, по сути солоноватой травки, у человека остановилось развитие опухоли глаза, это один случай, а также меланомы. Но эти случаи даже нельзя назвать экспериментом.
Конечно, исследования мы проводили. Так, с 2010 года исследовали на мышах влияние выделенного нами из микроводорослей вещества на рост глиобластомы (злокачественной и очень агрессивной опухоли головного мозга). Выяснилось, что при применении данного активного вещества опухоль перестала прогрессировать. Это означает, что, при подтверждении клинического эффекта, человек может жить с глиобластомой как с диабетом, применяя препарат, который сдерживает развитие, и прожить достаточно долго. Аналогичные результаты зафиксированы и международными исследованиями.
Также в процессе исследования были получены данные о трехкратном увеличении гемоглобина в крови в процессе применения этого вещества. В случае подтверждения этих данных, мы сможем получить серьезные перспективы для большого количества больных, например, для тех, кто использует гемодиализ.
Все перечисленные мной направления – именно тот случай, когда ты печенкой чувствуешь потенциал и готов вкладывать свои средства годами. Если инвесторы не найдутся, то выход один – будем зарабатывать на других проектах и поддерживать работы, правда, в этом случае сроки разработки конечного продукта существенно увеличатся.
«Несмотря на риск потерять все»: об инновациях и бизнесе
Амбициозные планы федеральных властей об импортозамещении, внедрении отечественных высоких технологий и наукоемких производств на деле реализуются силами отдельно взятых энтузиастов – частных инвесторов, рискнувших вложиться в проекты на самой ранней стадии. При этом так называемая «инфраструктура» – различные фонды, программы поддержки и прочее – существуют, но в реальности, далекой от научных идей и экспериментов. Об инновационных разработках в сельском хозяйстве, потенциале исследований водорослей, перспективе создания в Новосибирске лекарства от рака и препятствиях на пути инноваций рассказал предприниматель Юрий Зозуля.
Какие препятствия возникают в коммерциализации научных открытий, что ищут венчурные инвесторы, и какие альтернативы остаются для тех, кто не сумел воспользоваться господдержкой – об этом корреспондент Сибкрай.ru поговорил с председателем совета директоров Агентства инвестиционного развития Новосибирской области, депутатом регионального Законодательного собрания Юрием Зозулей.
– Один из ваших проектов связан с Баганским элеватором. В каком состоянии сейчас находится элеватор?
– Как и практически все региональные элеваторы, построенные полвека назад, Баганский элеватор – прочный, вместительный склад для хранения зерновых. Наиболее рентабельные направления зернового бизнеса связаны не с перепродажей зерна, а глубокой переработкой, при этом самые маржинальные позиция – не зерно и мука, а дополнительные фракции переработки – белок, крахмал, глюкоза, аминокислоты, витамины, биодеградируемые полимеры. На каждом новом этапе переработки возрастает добавленная стоимость, появляются новые перспективные ниши сбыта продукции.
Поэтому наша команда разработчиков, в которую входят выпускники томских и новосибирских вузов, работает над созданием инновационного предприятия по глубокой переработке зерна, которое будет располагаться на базе элеватора. Это технология, которая будет конкурировать с зарубежными решениями фирмы «Альфа-Лаваль», альтернативы которым до сих пор не было. Наше производственный комплекс будет использовать только российские технологические узлы.
– На какой стадии находится проект?
– Профинансирована стадия научно-исследовательской работы, в лабораторных условиях мы сконструировали установку и получили продукт. Теперь стоит задача повторить результат на базе опытного завода, который мы планируем запустить к сентябрю 2018 года. После этого необходимо будет отработать все технологические регламенты для массового производства. Если разработанная нами технология окажется экономически оправданной, то можно приступать к стадии создания крупнотоннажного производства. В случае создания крупнотоннажного предприятия объем инвестиций возрастет на порядок, с десятков миллионов рублей, которые уже потрачены на исследования, до сотен.
– Государство участвовало в инвестициях? Или больший вклад идет от инвесторов?
– До сих пор все делалось за счет частных инвесторов, государственных денег нет ни копейки. У инвесторов была вера, что все срастется.
– Затраты измеряются сотнями миллионов рублей. Есть ли понимание по срокам окупаемости?
– Сроки долгие с точки зрения создания, но очень быстрые – когда пройдена стадия научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ и остается только построить и эксплуатировать завод. И это характерно для любых наукоемких проектов. Желающие быстрых денег идут в торговлю, где продажа в розницу моментально покрывает все затраты опта.
– Это ведь не единственный ваш инновационный проект?
– Мы занимаемся коммерциализацией ряда научных разработок. В частности, одно из перспективных направлений – проект по переработке микроводорослей. Благодаря созданному оборудованию мы научились из одной из водорослей извлекать активные вещества. К слову, всего в мире открыто более 200 тысяч водорослей, из них исследовано менее 20 тысяч, применяются человеком – 200. Можете представить масштаб деятельности для ученых. Водоросли – совершенно удивительные растительные элементы, по сути, каждая водоросль – маленькая фабрика по производству нужных для людей компонентов. Это те самые кирпичики, которые лежат в основе обменных процессов.
Из водоросли хлореллы мы делаем премиксы – добавки кормов для животных. Несколько лет премиксы проходили апробацию, результаты впечатляют. Два года назад мы начали выпускать опытные партии, но пока дальше этого продвинуться не удалось.
– В чем проблема? С получением разрешительной документации?
– С точки зрения любого собственника, внедрение любого нового компонента – пусть даже самого инновационного – в производственный цикл означает новые затраты. Сегодня денег ни у кого нет, но главное – нет желания развиваться, нет стимула сделать прорыв в своей деятельности. Уровень культуры в сельском хозяйстве, животноводстве порой настолько низок, что говорить о стабильном спросе на новые, инновационные решения не приходится.
– Если применение новых компонентов экономически оправданно, то собственники хозяйств и предприятий обязательно заинтересуются.
– Менеджмент среднего звена, от которого зависит внедрение, напрямую мотивирован фармпроизводителями, и бороться с этим очень сложно. Отдаешь добавку, а затем получаешь ответ, что эффекта от ее применения нет. Начинаешь выяснять, что могло произойти, ведь у нас на руках результаты исследований, – в ответ показывают журнал, где есть запись, что добавка вносилась. Доказать обратное, не имея доступа на предприятие, невозможно. Это такое движение луддитов со стороны менеджмента среднего звена, эти люди очень узко понимают собственную выгоду.
Как-то мы показали наши достижения испанцам. Они были впечатлены. «Друзья, приезжайте к нам и давайте все развивать у нас, потому что в вашей стране это не будет нужно еще лет …–дцать», – вот такое мнение у иностранцев о наших разработках и том, насколько наш труд востребован.
– Возможно ли пролоббировать внедрение добавок, раз имеются подтвержденные результаты исследований – так же, как применение искусственных витаминов?
– Изменить ситуацию можно только за счет внедрения новых стандартов качества для продукции животноводства – с четкими критериями по содержанию нитрофуранов, ядовитых веществ, антибиотиков. Тогда производитель сам откажется от «химии» и начнет искать и применять новые компоненты, повышающие собственный иммунитет у животных. К слову, продавать экологически чистые продукты на мировых рынках гораздо проще – есть спрос и маржинальность выше, но эволюция сознания происходит не так быстро.
Из водорослей, которыми мы занимаемся, кстати, можно получать не только добавки для животных. Еще одно направление нашей деятельности – извлечение активных ингредиентов из микроводорослей, способных остановить развитие раковых опухолей. Эта микроводоросль привлекает внимание не только наших, но и зарубежных ученых, есть результаты исследований, которые подтверждают, что в результате применения злокачественная опухоль или уничтожается, или ее рост прекращается.
– Получается, перспектива создания лекарства от рака реальна?
– Если нам удастся привлечь инвестиции, то через несколько лет, возможно.
– На борьбу с раком можно привлечь какие угодно деньги.
– На деле желающих крайне мало. Вели переговоры с фондами, везде была одна и та же история. Тебя слушают, потом говорят «все классно, опишите рынки». Но поймите, что когда имеешь дело с инновационным продуктом, рынка как такового еще нет. Мы попадаем в ту же ситуацию, как и производитель нанотрубок OCSiAl. Когда эти трубки стоили 150-200 тысяч долларов за килограмм, то любое их применение оказывалось бриллиантовым. Когда трубки упали в цене до двух-трех тысяч долларов за один килограмм, то выяснилось, что технологии использования нет. И сейчас компания-разработчик вынуждена создавать технологию, чтобы сформировать спрос на свою продукцию.
С нами примерно та же история. Стоимость одного килограмма активного вещества, которое мы в состоянии выделить из микроводорослей, составляет от двух до десяти миллионов долларов за килограмм. Это сумасшедшие деньги, поэтому вещество используется ограничено, только в научных исследованиях. Есть около тридцати китайских производителей, которые также выделили активное вещество и заявляют, что могут его поставить на внешний рынок. Мы изучали возможности их поставок. Знаете, каковы их возможности? Один грамм, четыре грамма – такие цифры. Только один производитель сказал, что может изготовить 20 граммов – при условии долгосрочного заказа. А наше оборудование позволяет получать килограммы этого вещества ежемесячно, причем по сравнению с китайцами себестоимость продукта на порядки ниже.
Но в таких объемах продукт не имеет рынка сбыта. Пока не имеет. Инновационная идея рождается в готовый продукт не сразу, а с определенным временным лагом. Это не технологическая карта по выпечке хлеба, где четко обозначено, что процесс замеса муки занимает столько-то времени, выпечка – столько, конечный продукт – батон или булка, который продается по определенной цене.
– Можно ли сократить сроки создания нового продукта? Может, стоит пойти по пути создания БАДа?
– Да, это один из путей развития. При этом мы понимаем, что ввязываемся в жесткую маркетинговую конкуренцию, которая существует на рынке БАДов, либо идем по пути создания медицинского уникального продукта, с понимаем сроков и объема инвестиций. Это длительный срок.
– На какой стадии находитесь сейчас?
– Мы прошли самую рисковую стадию, когда надо было понять, способны ли мы в принципе получать продукт. Получили. Сейчас предстоят доклинические исследования, и чтобы далее перейти в стадию клинических – нужны инвестиции, десятки миллионов рублей. На создание производства потребуется еще около 100 миллионов. И если найдутся деньги, то есть вероятность, что через три-четыре года мы станем мировым законодателем мод в этой сфере. Весь вопрос в том, кто этот рисковый парень, который вложится – несмотря на риск потерять все.
– Это реальный риск?
– Мы никогда не застрахованы от отрицательного результата. Все деньги, потраченные нами, могут оказаться выброшенными на ветер. Мы честно отдаем себе в этом отчет. Правда, есть удивительные факты, которые поддерживают нашу веру, но все надо проверять – например, когда в результате совершенно бестолкового применения, в виде сырья, наших микроводорослей, по сути солоноватой травки, у человека остановилось развитие опухоли глаза, это один случай, а также меланомы. Но эти случаи даже нельзя назвать экспериментом.
Конечно, исследования мы проводили. Так, с 2010 года исследовали на мышах влияние выделенного нами из микроводорослей вещества на рост глиобластомы (злокачественной и очень агрессивной опухоли головного мозга). Выяснилось, что при применении данного активного вещества опухоль перестала прогрессировать. Это означает, что, при подтверждении клинического эффекта, человек может жить с глиобластомой как с диабетом, применяя препарат, который сдерживает развитие, и прожить достаточно долго. Аналогичные результаты зафиксированы и международными исследованиями.
Также в процессе исследования были получены данные о трехкратном увеличении гемоглобина в крови в процессе применения этого вещества. В случае подтверждения этих данных, мы сможем получить серьезные перспективы для большого количества больных, например, для тех, кто использует гемодиализ.
Все перечисленные мной направления – именно тот случай, когда ты печенкой чувствуешь потенциал и готов вкладывать свои средства годами. Если инвесторы не найдутся, то выход один – будем зарабатывать на других проектах и поддерживать работы, правда, в этом случае сроки разработки конечного продукта существенно увеличатся.
