1 марта Светлана Слесарева покинула Новосибирский центр по проблемам домашних животных. В апреле 2019 года она была одним из организаторов самого масштабного митинга против НЦПДЖ. А в октябре того же года возглавила эту структуру. Продержаться «в седле» она смогла больше двух лет. В интервью Сибкрай.ru она рассказала, почему на самом деле уходит, из-за чего Центр не переловил всех животных в городе и сколько денег тратилось на одну собаку.
– Как принимали решение встать у руля Центра?
– В начале 2019 года я не планировала так кардинально менять свою жизнь. К тому моменту у меня была интересная и высокооплачиваемая работа, спокойная жизнь. С февраля 2019 года мне стали прочить это место. Я долго думала, взвешивала, реально оценивала свои возможности. Принять окончательное решение мне помогла депутат горсовета Наталья Пинус. Она пообещала поддержку и слово сдержала.
Я понимала, что на меня свалится огромное количество задач. Что этот формат будет сильно отличаться от того, чем я занималась прежде. Что придется работать с большим количеством бумаг и получать отписки. Но с другой стороны, я сознавала, что если зоозащитники не предложат мэрии своего кандидата, то изменить эту структуру будет сложно. Поэтому и рискнула. Но рисковали на тот момент все: и мэрия, и зоозащитники. Мэрия – потому что решилась заключить контракт с человеком, не имеющим опыта работы в бюджетной сфере. Наше зоозащитное сообщество – потому что был лишь один шанс доказать, что мы умеем не только критиковать чиновников, но и подавать пример: работать честно и гуманно.
Тем более, менять формат работы учреждения пришлось бы в любом случае – в России изменилось законодательство в сфере обращения с бездомными животными.
– Как вы сформировали команду?
– Она сама сформировалась. Часть старого коллектива уволилась по собственному желанию. Остальные приняли новые условия работы.
Сменились сотрудники, отвечающие за финансовую часть, бухгалтерию, специалист, отвечающий за закупки. На смену старому начальнику информационно-учетного отдела пришли две девушки из зоозащиты. Новые сотрудницы взяли на себя очень важную функцию – просветительскую. Это и ведение соцсетей, и обновление фотобанка, и уроки добра в школах.
Плоды труда нового коллектива вы могли увидеть почти сразу. Изменился формат подачи информации, наши страницы в соцсетях стали активными, интересными; появились постоянные рубрики, увеличилось число подписчиков. Мы создали доступное и развернутое информационное пространство.
Также более ответственные и заинтересованные в помощи собакам люди пришли работать непосредственно с животными.
Единственный отдел, который не был укомплектован, – это отдел по изъятию животных. То есть ловцы. Здесь проблема в заработной плате. Она, к сожалению, далека даже от средней по городу.
– С чего начиналась работа?
– Нужно было в короткий срок изменить ведущий принцип работы учреждения. Я имею в виду переход от тотального уничтожения животных к гуманности.
Сначала мы оценили состояние имущества, которое «досталось» нам в наследство. Мы улучшили условия содержания животных: отремонтировали карантин, комнаты для кошек, построили новые будки и более просторные вольеры, оборудовали кабинет для проведения операций.
Кроме того, ввели новую форму учетных документов: сейчас на каждую собаку заполняем минимум четыре формы. Ведем три журнала учета: для регистрации всех поступивших животных, для регистрации всех событий, которые произошли с ними в стенах Центра, и отдельный журнал по выпущенным на волю по программе ОСВВ (отлов, стерилизация, вакцинация, выпуск). Это необходимо для прозрачной отчетности.
Создали общественный совет при МКУ. В него вошли представители управления ветеринарии, городские и областные депутаты, а также зоозащитники.
В результате МКУ «НЦПДЖ» стали доверять. Волонтеры, кураторы перестали бояться передавать животных сотрудникам учреждения, они знали, что если животное пойдет на выпуск, то его привезут назад на то же место здоровым, действительно привитым и не способным приносить потомство.
– Как поддерживали работу Центра зоозащитники?
– Мои друзья-зоозащитники помогли нам сделать ремонт, это была самая первая помощь.
Многие зооволонтеры на протяжении этих двух лет распространяли по соцсетям фотографии и истории наших подопечных, чтобы те могли быстрее найти дом. Это большой труд – монотонный, но очень важный.
Добровольцы приезжали социализировать собак. Ведь все прекрасно понимают, что без общения с человеком животные быстро дичают. Собаку нужно элементарно приучать к ошейнику, к поводку, к прогулкам, к рукам. Это тоже очень важная часть работы.
– От чего пришлось отказаться, когда пришли в НЦПДЖ?
– В первую очередь – от возможности полноценного отдыха. Общаться приходилось буквально 24/7. Звонили волонтеры, зооактивисты, новые владельцы, диспетчерские службы. В течение 2020 года и первой половины 2021 года выходные мы посвящали встречам с волонтерами, работе, о которой я говорила. И мы признательны всем за помощь. Но это все отнимало колоссальное количество времени и сил.
– Как вы пропускали через свое сердце всех этих собак?
– Очень тяжело было отпускать собак на прежнее место, когда ты реально видишь изменения, произошедшие с ними от того, что они получили немного внимания в Центре. Ведь мы выпускали около 40% животных. И речь идет именно о тех, кто не проявляет агрессии к людям, доверяет им. И осознавать, что они снова будут вынуждены выживать в городе, было действительно трудно.
Но, с другой стороны, выпуск стерильных особей – это вынужденная временная мера для стабилизации популяции. Мы должны замещать фертильных особей теми, кто не приносит потомства. Необходимо искусственно состаривать стаи. В этом суть и миссия ОСВВ.
– Предлагали ли вам ваши наниматели пойти против принципов зоозащитника?
– Мы живем в правовом государстве и обязаны соблюдать действующие законы. МКУ «НЦПДЖ», как исполнитель услуг в части обращения с животными без владельца, не исключение. Поэтому мои наниматели прекрасно понимали, что на сегодняшний день возможен определенный порядок обращения с такими животными. И эти нормы – не мои пожелания, а требования, которые прописаны в федеральном законе. Хотя то, что я пришла из другого лагеря, многими чиновниками мэрии воспринималось без восторга.
Были моменты, когда я понимала, что система может меня «сломать». Когда я была не в состоянии сделать некоторые вещи, которые казались очевидными. И я не получала внятного ответа, почему я не могу это сделать. По второму, третьему кругу запускала письма, согласования, а в итоге время снова уходило.
В сентябре 2021 года у меня была аттестация. И в середине месяца мне предложили сделать выбор, с кем я: с общественниками-зоозащитниками или с ними. Дали время подумать. И я приняла решение. Хотя я всегда считала, что ценно именно наше взаимодействие, когда возможности одних и опыт других работают на общий результат.
– Расскажите о поисках земли для приюта. Почему у такого большого города должно быть больше одного приюта?
– Я и предположить не могла, что найти на окраине города участок для приюта, который бы отвечал всем необходимым требованиям, будет так сложно.
Сейчас такой участок есть, мы ждем окончательного согласования схемы, и МКУ будет оформлять его в бессрочную аренду. Мы предоставили в департамент энергетики и ЖКХ основные пожелания к проекту будущего приюта в части минимального набора помещений, их площадей. Все это в соответствии с новыми правилами проектирования, которые вступили в действие с 1 июля 2021 года. Вы уже знаете, что департамент из своего бюджета выделяет сумму в 10 миллионов рублей на разработку проектно-сметной документации. Я надеюсь, что летом эта документация будет готова. В дальнейшем предстоит искать средства на строительство.
То, что новый приют необходим городу, полагаю, никто отрицать не будет. Ведь мощности существующего пункта очень ограничены. Он рассчитан на размещение порядка 100 животных, по факту у нас находится порядка 150 особей.
Плюс необходимо учитывать, что помещения и вольеры эксплуатируются уже не один десяток лет. Поэтому считаю, что наш город имеет право иметь современный приют, который не стыдно было бы показать гостям, в котором можно было бы проводить встречи, лекции.
Но с моей точки зрения, приюты – это не панацея. Их нужно рассматривать, как один из инструментов при работе с животными. Очень важно развивать другие направления. И главное – это льготная стерилизация, а также ограничение деятельности так называемых разведенцев. Очень важно перекрыть канал поступления животных на улицу. А сделать это можно только путем массовой стерилизации неплеменных животных. В противном случае любой приют заполнится очень быстро.
– Мэр сказал, что содержание одной собаки в НЦПДЖ обходится в 240 тысяч в год. Откуда это число взялось?
– Я не знаю, какие именно затраты были включены в озвученные цифры. Наши расчетные данные минимум в три раза меньше. Это расходы на вакцинацию, стерилизацию, питание и лечение.
– Что вы можете сказать недовольным работой НЦПДЖ?
– Я понимаю недовольство жителей по поводу слабой работы учреждения в части отлова. Но хочется сказать, что сами жители создают условия для роста популяции бездомных собак. Самовыгул, особенно в частном секторе, – это весьма распространенное явление. И в период гона это ощущается особенно остро. Поэтому хочется, чтобы владельцы были все-таки более ответственны. В первую очередь, необходимо стерилизовать своих животных. Сейчас эта операция стала доступной по цене. Есть много пунктов, которые были открыты зоозащитниками. Информацию по ним могут предоставить в МКУ «НЦПДЖ». Давайте уважать и себя, и своих соседей.
Что касается статистики по покусам, то, как бы ни пытались мои противники использовать ее против меня, я ее приведу. В 2018 году было 2412 случаев покусов безнадзорными животными, в 2019 году – 1531, в 2020 году – 1158, и только в 2021 году небольшой рост на 12 случаев – 1170. Подробнее смотрите в графике.
– Уходя сейчас, на что надеетесь?
– Хочется, чтобы на мое место пришел человек, которому близка эта тема. Который смог бы сохранить хорошие отношения в коллективе и отношение горожан к МКУ. Ну и главное, смог набрать штат хороших ловцов. Недобор у нас сейчас около 60%. С учетом больничных и отпусков в день на линию в среднем выходит три человека. Это приводит к тому, что мы не можем оперативно реагировать на заявки.
Считаю, что необходимо продолжать уроки добра. Школьникам нужно объяснять, как себя вести при встрече со стаей безнадзорных собак или собак, которых отпускают с цепи хозяева. Я уверена, что общение сотрудников Центра с подрастающим поколением – это работа на формирование нового, более гуманного мира, где люди и животные не враги друг другу, а лучшие друзья.
Наша конечная цель – сделать город более чистым и безопасным для жителей. При соблюдении всех законодательных актов, касающихся содержания и защиты животных. С условием соблюдения этических, нравственных норм и правил. С уважением к желанию и праву жителей нашего города содержать животных.
Нам необходимо цивилизованное и ответственное отношение к себе, к своему городу и к тем, кого мы приручили. И мы только в начале этого пути.
