Уже месяц горбольница №3 работает только как ковидный госпиталь. Всем врачам и медсестрам пришлось переучиться на борьбу с коронавирусом. Корреспондент Сибкрай.ru отправился туда, чтобы узнать, каково это – каждый день ходить в «грязную зону», видеть человеческие страдания, понимая, что в их руках жизнь и здоровье людей.
Среда – тот день, когда «тройка» дежурит, по средам и субботам сюда везут больных с ковидом со всего Новосибирска. Главный врач Александр Осадчий кивает на подъезжающие машины «скорой помощи», сейчас их немного. Но в первые дни работы поток был очень большой, иногда бывало, скапливались «пробки» из «скорых». «Тогда, в санпропускник из отделений приходилось отправлять еще сотрудников, но такое бывало редко, да и время ожидания – максимум полчаса», – поясняет главврач.
За эти два дежурных дня в неделю больница успевает заполнить весь свой коечный фонд. К следующему дежурству часть пациентов уже выписана, остается несколько часов, чтобы подготовить кровати для приема новых. Поток! Или уже хорошо отлаженный конвейер…
Бахилы, перчатки, комбинезон уже стали для медиков привычным делом, издержками профессии. Мне же, новичку, все было незнакомо, но главврач бытро помог затянуть скотчем все места, где защитная одежда неплотно облегала кожу. Рядом с нами была еще одна медсестра. Украдкой она поглядывала, пока я неуклюже пытался справиться со своими перчатками. Когда у меня, наконец, все получилось, она подала мне нарукавники: «Надень их тоже. С ними всегда спокойнее». Она, конечно, права – спокойнее, но в этом «скафандре» долго «прожить» невозможно – тесно, душно, движения скованы, очки запотевают и снижают обзор… Экскурсию выдержать еще можно, но, как же они в нем работают целый день!…
Главная медсестра терапевтического отделения Наталья Антипенко свою первую смену закончила за двадцать минут: волнение, жара… «Смотрим, а она прислонилась к стенке, маска запотела – поняли, коллеге плохо. Вывели на улицу, отдышалась, попила водички. Говорим: может, домой пойдешь? А она – нет, посижу тут, продышусь, и во вторую смену пойду», - вспоминает Александр Осадчий.
Сейчас Наталья уже привыкла, ей пришлось полностью перестроить привычную жизнь. «Раньше можно было десять раз сбегать в аптеку за лекарствами, в ординаторскую, в лабораторию. А сейчас – нет, перед тем, как зайти в «грязную зону», все приходится просчитывать: запас лекарств на всю смену, шприцев, систем. Ведь по несколько раз за день не станешь же переодеваться!», - поясняет Антипенко.
Одевшись, защитившись от вируса, поднимаемся с главврачом в отделение. Даже через маску пробирается стойкий запах кварцевых ламп – они нещадно выжигают в воздухе вирус. Удушливый медицинский запах. «Это тот переход, который отделяет нас от «грязной зоны». Последний пост. Сюда доставляют документы, а после стерилизации их можно передать в «чистую зону». Но даже здесь уже опасно, если находиться тут без защитного костюма», - объяснил врач.
Мы шли с Александром через весь коридор. Параллельно он рассказывал, что людей начнут привозить ближе к полудню, когда в поликлиниках выдадут направления на госпитализацию. Люди пойдут домой, вызовут бригаду «скорой», и весь поток двинется сюда. Врачи к этому уже готовы. Как раз к концу его рассказа, мы подошли к приемному отделению. Врачи в приемном покое склонилась над пожилой женщиной.
- Александр Владимирович, мы приняли пациентку. Показания к госпитализации. Состояние тяжелое, нужно подключать к кислороду, - спокойно сказала она.
Около кушетки стояла дочь пациентки. Ее лицо было напряженным. Она застыла в волнении и ждала решения. Главврач кивнул, что означало - «оформляйте» - и двинулся дальше. Девушка облегченно выдохнула, видимо, начитавшись в соцсетях рассказов о том, как людей с пневмонией отказывались класть в больницу.
Такое бывает, но не потому что врачи не хотят помогать людям. Скорые везут в стационар всех, у кого тест дал положительный результат. В «тройке» у каждого больного берут анализы, делают рентген в разных проекциях. Если нет температуры, нарушений дыхания, высокой температуры, то их отправляют домой.
- Сегодня к нам приехали восемь машин, четырех человек мы положили, остальных отправили домой. Эта женщина почувствовала себя плохо еще вчера, но привезли ее только сегодня, - продолжил Александр, пока мы шли дальше в крыло с больными. – Бывает сразу на коляске из машины вывозят, таких мы сразу в отделение, на кислород, под капельницы.
Спустя несколько поворотов, мы вышли в еще один коридор. Вот здесь лежат пациенты с COVID-19. Двери в их палаты были приоткрыты. Люди выглядывали, внимательно наблюдали за нами, оценивая взглядом пришельцев. В защитных костюмах все кажутся одинаковыми, но они точно угадывали, что пришел главврач.
- Александр Владимирович, - окликнули его. – Пациенту (называют фамилию) нужна операция и поскорее.
Они перекинулись медицинскими терминами и зашли в одну из палат. Люди вокруг сидели на своих кроватях и смотрели на одного из пациентов, который завернувших в одеяло и лежал без движения. Человек, про таких сейчас говорят – из группы риска: тяжелое хроническое заболевание, да плюс еще ковид. Сам Осадчий по специальности уролог, и пациент был как раз, «по его части». Александр присел на краешек кровати, откинул одеяло, долго пальпировал живот:
- Надо переводить в другую больницу, - принял он решение, а после повернулся ко мне. - Мы можем оперировать его сами, но не здесь, потому что мы заняты лечением коронавируса. Его переведут в другую больницу, где сделают операцию. Если бы мы занимались лечением других болезней, не хватило бы рук для главного.
Больничные стены так или иначе меняют всех. В отдельной двухместной палате лежит мужчина, который попал сюда неделю назад. Его привезли на «скорой» в очень тяжелом состоянии. Сам грузный, лишний вес, диабет и еще парочка неприятных заболеваний.
- Я чувствовал себя неважно. Дикая слабость, бред, было ощущение потери ориентации в пространстве. Я просыпался дома и не понимал, где нахожусь. Утром проснулся в больнице и е понимал, где я. Это странно, но я как будто потерял точку опоры. Туман. Два дня так пролежал, - вспоминает он свою встречу с ковидом.
Главврач поясняет: Длительное время больной лечился дома, но без должного эффекта. Потом одышка, тяжесть стала нарастать. И в эти моменты у человека наступает страх, он не может объяснить, что с ним происходит, трудно дышать, а он ничего не может сделать. Именно от этого бред и спутанность сознания.
- Я им пользуюсь время от времени, но пока необходимости нет, - больной показывает на кислородный аппарат у кровати. – Хочу сказать, что это правда страшно — болеть этим вирусом.
- Ну, хватит, уже бояться! – вступает в разговор Осадчий. – Вы уже на поправку идете. Скоро выписывать будем. Мы вон, тоже все боялись, когда первых пациентов встречали, но сейчас никакого страха уже нет! Главное – в себя верить и заставлять свой организм бороться!
Знакомимся с другим пациентом: крупный, сильный молодой – 37 лет и ни одной хронической болячки. Его привезли в полубессознательном состоянии, было поражено 75% тканей легких. Реаниматологи боролись за его жизнь несколько недель. Возле кровати собирались консилиумы: терапевты, переучившиеся на ковид-терапию гинекологи и хирурги. Обсуждали, делились опытом – ведь у каждого в практике десятки, сотни самых необычных, тяжелых случаев, из которых они выходили победителями. «Меняем схему лечения, подбираем другие антибиотики, добавляем препараты. Вроде бы, на поправку идет, снимаем его с кислорода: Дыши сам, парень! А он опять… Две недели лежал на животе. Сестры его постоянно переворачивали, делали массаж, запускали дыхание, что называется, механически, чтобы насытить кровь кислородом. Но, ничего, справились», - вспоминает Александр Осадчий.
В реанимационном отделении лежали шесть человек и все смотрели в потолок. Рядом с каждой кроватью стояли приборы. Длинные трубки с кислородом опутывали пациентов.
- У нас свободных коек, как правило, никогда не бывает, - объяснила заведующая отделением реаниматологии Елена Захаревич. - Когда они освобождаются, мы забираем из других отделений тяжелых пациентов. Но мы всегда готовы.
Елена работает в больнице уже 30 лет. За это время она повидала многое, и свое дело знает. В этом небольшом с виду помещении идет настоящая война: гигант человек борется с крошечными созданиями, которые норовят его убить. «Не в нашу смену», - пошутила одна из медсестер. Реаниматолог и две ее подчиненные даже в таких условиях не теряют оптимизма, потому и шутят. Хороший настрой положительно влияет на больных. Это видно, потому что один из пациентов улыбнулся в ответ на шутку.
Встречаем в коридоре бодрячка с бумагами – мужчина готовится к выписке. Мне рассказывают его историю: мастер боевых искусств, спортсмен, здоров был, как бык. Раньше даже простудой не болел никогда. О его здоровье беспокоились по телефону десятки людей. Но поступил в «тройку» с таким низким уровнем кислорода в крови, что врачи удивились – как успели довезти! Снимают шляпу перед бригадой «скорой», которая в пути делала «все правильно». Да и поражения легких под 50 процентов. Вылечили, выходили!
- Было забавно наблюдать, как этот здоровый мужик, воспитавший не одну сотню спортсменов-бойцов, стоит посреди палаты и прилежно повторяет движения медсестры: Руки вверх, вдох… Обняли руками плечи, развели руки в стороны – выдох! Он сам сотню упражнений гимнастических знает, а тут за нашей девчонкой повторяет движения дыхательной гимнастики, - смеется Осадчий.
Наталья Антипенко, которая так волновалась в свою первую смену, теперь смеется:
- Первые два дня люди пугались нашей одежды. Потом — все. Так привыкли, что для них мы стали «золотыми рыбками». Спросила однажды у пациента: «Почему именно рыбки?». Оказалось, потому что очки потеют, капельки скатываются. Вот потому и рыбки, - рассмеялась она.
- Есть «рыбки» которые решили уйти и больше никогда не ходить на работу в «грязную зону»? - спрашиваю вдогонку.
-Конечно! Много кто ушел, - уже серьезно ответила она. - Но сейчас возвращаются. Да и от новых сотрудников отбою нет. Рук хватает.
Люди действительно возвращаются к работе, кто выходит из административного отпуска, а кто просто устраивается заново. Больницу наполняют не только пациенты, но и медработники. Тем не менее, хлопот от этого меньше не становится. Смены длятся по четыре часа. За это время нет возможности присесть, попить воды и сходить в туалет. Потому из «грязной зоны» люди выходят уставшие, сонные.
- Мы выходим оттуда как мыши. Столько нужно сделать! Назначения, инъекции, еще много чего. Но как приятно выйти ночью, снять маску и вдохнуть свежего воздуха. Красота!
Некоторые документы необходимо дезенфицировать, прежде чем передавать врачам.
А еще – провожать пациентов, которые после выписки бодрячком сбегают с крыльца больницы. Вспоминают, в каком состоянии их сюда привезли, и вот они, уже обнимаются с родными, шутят, смеются. И никто не обижается, что их бывшие пациенты не дарят им цветов и стараются побыстрее забыть, как кошмарный сон, свои мучения «на кислороде».
- «Спасибо» все говорят после выписки?
- Все, - смеются в приемном покое. – Ну, почти!
