Андрей Шаповалов: Мамонты должны стать частью бренда Новосибирска

- Андрей Валерьевич, вы недавно выступили с идеей использовать палеонтологическое наследие для развития имиджа Новосибирской области. Как, на ваш взгляд, это можно сделать?

- Идея очень простая. В Новосибирской области есть ресурс, который во многом является недооцененным – это палеонтология. Дело в том, что вся территория Новосибирской области находится на территории Западно-Сибирской геосинклинали. Это прогиб земной коры, где сверху лежат мощные слои осадочных пород. А это значит, что кости динозавров и более древних животных лежат очень глубоко, они нам недоступны. Зато у нас очень хорошая стабильная осадочная порода, где очень большое количество остатков мамонтовой фауны. На территории нашей области было сделано много значимых находок мирового уровня, Например, у нас был найден третий в мире трогонтериевый слон. По сохранности он лучший в мире. У нас есть сейчас забытая, но в свое время произведшая фурор, стоянка «Волчья грива», которую открыл академик Окладников. У нас есть скелет мамонтихи Матильды, который является одним из лучших по сохранности. Если глобально посмотреть, то у нас крупных находок, даже больше чем в Якутии на единицу площади.

Кроме того, есть еще один очень важный фактор. Мы живем на обочине большого мира, а там сейчас происходит музейный бум, на который накладывается бум палеонтологический. Стивен Спилберг в свое время сделал большое одолжение палеонтологии, сняв «Парк Юрского периода». Теперь все дети любят динозавров, все интересуются палеонтологией, про нее снимают все больше фильмов. Наши дети в определенном возрасте все увлечены палеонтологией. Но мы привыкли думать, что это где-то очень далеко. А палеонтология у нас под ногами.

Новосибирская область очень богата мамонтовой фауной. После мультика «Ледниковый период» и к этому разделу палеонтологии проявился большой интерес. Палеонтологию можно использовать как бренд региона, имиджевую составляющую, как это активно делают в Перми. Пермь – это пермские древности, Пермь – это пермский период в геологии. Они не стесняются этим пользоваться. Я считаю, если у вас есть какой-то ресурс нужно его использовать. Только общая сумма сложенных ресурсов дает правильные эффекты. Нельзя, на мой взгляд, проходить мимо даже маленьких ресурсов, не пытаясь извлечь из них пользы.

Мы предложили губернатору, проведем реальную инвентаризацию ресурсов. Хотя бы посмотрим, а что у нас есть в музеях, попробуем разработать специальную выставочно-просветительскую программу по палеонтологии области. Может, в будущем нужно будет задуматься о проведении специальных палеонтологических исследованиях, которые сейчас ведутся спорадически.

- У нас есть специалисты в этой области?

- Конечно. В институте археологии есть отдел, который довольно серьезно занимается палеонтологией. Другое дело, что результаты их исследований сугубо научные, интересные только специалистам. Хотя, честно говоря, для меня эта история началась как раз в институте археологии. Я однажды этим летом сидел в холле института и ждал человека, который за мной придет и куда-то меня поведет. А там стоит скелет трогонтериевого слона. Вдруг на роликах в холл института заезжают тинейджеры с рюкзаками, развязные с неприятным сленгом… И вдруг я понимают что эти тинэйджеры приехали посмотреть на трогонтериевого слона. У них есть живой интерес к этому. Для меня очень ценно, что тинейджерам, у которых в ушах плееры и они все в интернете, не лень заехать в институт археологии. Они специально приехали посмотреть на этого слона.

Мы раньше делали очень успешный проект День рождения Матильды, но я про это думал как про единичное мероприятие. Но потом в Перми прошел фестиваль «Белые ночи», в рамках которого была очень большая выставка «Ледниковый период». Так вот, треть представленных там экспонатов были новосибирские. Их взяли в аренду, заказали. Например, новосибирский палеонтолог Игорь Гребнев изготовил по заказу Перми реплику палеолитического жилища. http://sibkray.ru/news/1/36861/?sphrase_id=20315

Я ничего плохого не хочу сказать про Пермь, но мне бы хотелось, чтобы наши ресурсы работали на нашу территорию. Поэтому мы и предложили набор простых действий, денег даже не просили. Просто обозначили, что есть собственно феномен, с ним нужно поработать, посмотреть, как это можно применить.

- Как губернатор отреагировал на ваше предложение?

- Губернатор отреагировал положительно. Потому что с моей точки зрения, у него жизнь тяжелая. Он целыми днями присутствует на совещаниях, заседаниях, собраниях, планерках, вся его жизнь про деньги, про социалку, про мосты, про бюджеты, про нищее население, про проблемы на дорогах. Его жизнь состоит, в общем-то, из довольно неинтересных вещей. Понятно, что он бывает на открытиях и в театрах, но в целом его жизнь про деньги и проблемы. А здесь у него было 20 минут не про деньги и проблемы, а про возможности, которые ничего не стоят. Он сказал, «мне было интересно, я кое-что из этого не знал».

- И как эта идея будет реализовываться на практике?

- В этом году краеведческий музей и министерство культуры разработают предложение в программу по развитию выставочно-просветительной деятельности в области палеонтологии. Я надеюсь, в это будет вовлечен не только наш музей, но и музеи области.

Департамент природных ресурсов попробует сделать создать систему мониторинга. Это очень важно, ведь есть промышленные предприятия, есть карьеры, где рабочие постоянно натыкаются на палеонтологические находки, на которые они либо просто не обращают внимания, либо не знают, что с ними делать. Хотелось бы, чтобы был механизм сбора информации. Важно не пропустить любую случайную находку.

Кроме того, мы с департаментом природных ресурсов договорились, что будем продолжать серию совместных выставок. Мы сделали очень хороший проект для муниципальных музеев «Мамонтенок идет к детям». Он пользуется жуткой популярностью. Сейчас стоит очередь до конца весны из музеев, которые хотят получить этого мамонтенка. Он в Чанах, а Куйбышев и Венгерово прямо соревнуются, кому он должен приехать. В следующем году продолжим этот проект и к мамонтенку попробуем сделать еще носорога.

На следующий год мы хотим запустить программу мониторинга состояния палеонтологических материалов в муниципальных музеях. У кого есть и на что это годится. Потому что, например, несколько крупных костей трогонтериевого слона лежат в сузунском музее. Это вещь уникальная, а они не знают, что с этим делать. Или я был недавно в Карасуке, там для неспециалиста бросовая вещь – кусок нижней челюсти небольшого мамонта. Он интересен тем, что у него идет первая смена зубов. У мамонта в челюсти два зуба один справа другой слева. Мамонтенок умер, когда один зуб выпал, а второй лезет. На нем очень удобно показывать, как именно у мамонтов менялись зубы

В глобальном смысле палеонтология не кости древних животных, а гуманизм и экология. Наше знание о животных и наше знание о природной среде. В этом есть большой образовательный и духовный потенциал, потому что духовность, это не любовь к флагам, а понимание и любовь к чему-то простому, например, к родной природе. Палеонтология это как раз то, с чем можно работать.

- Можно ли говорить, что палеонтология у нас станет одним из инструментов маркетинга территорий? Например, для привлечения туристов?

- Не стоит прямолинейно связывать маркетинг территории с туризмом, как это делают многие. Я считаю, что маркетинг территории нужен для другого. Туризма в Новосибирске, когда люди едут на отдых, нет и не будет. Здесь есть деловой туризм – люди приезжают по делу, проводится много совещаний, потому что здесь размещаются офисы головных компаний, принимающие командировочных. Но эти люди не нацелены здесь на отдых как таковой. Есть у нас транзитный туризм, у нас же если человек не побывал на Алтае, он считает, что не отдохнул. Все едут на Алтай мимо нас – из Томска, Кемерово. Многие останавливаются на ночлег. Есть еще торговый туризм – у нас самая большая барахолка, автобарахолка. Развивать это мы и так будем, мы вообще торговый город. Но это не имеет отношения к имиджу. Имиджевая составляющая – это важный фактор борьбы за ресурсы. Региону требуются в первую очередь люди, потому что в Новосибирск есть достаточно большой приток, в том числе, молодежи. Сюда едут учиться. Но Новосибирск – это еще хорошая стартовая площадка для отъезда хоть в Москву, хоть в Америку. Здесь можно достичь столичного уровня квалификации и уезжать. И многие это делают. Поэтому здесь есть нехватка квалифицированных кадров. Именно качественных, потому что мы за высокие технологии за развитие нанотехники. Имидж – это то, что может удерживать уже существующие кадры и привлекать новые. Нам не так нужен турист, как квалифицированный рабочий. Второе, что нам нужно от имиджа – это инвестиции. Надо сразу говорить об инвестиционных деньгах, культурный имидж территории, важен и для инвесторов, им тоже необходимо понимать, что это комфортное место для людей, а значит для развития и для роста капиталов. Но главное – люди, сами жители территории. Должны быть такие культурные феномены, своеобразные якоря, которые позволяют людям говорить, что наш город отличается от других. Они это транслируют во внешний мир. Сейчас все за пределами нашего города знают, что в Новосибирске есть Академгородок и Оперный театр.

- И зоопарк…

- Это вы так думаете. На самом деле люди, например, в Ростове-на-Дону, считают, что наш зоопарк не идет ни в какое сравнение с нормальными зоопарками. Это для нас он хороший, но в мировом масштабе он слабенький. Не по составу зверей, не по территории, а потому что он неудобный. Его сильно раскрутили в программе «Семь чудес света», это хорошо. Он очень фертильный, там все время рождается какие-то звери, которые нигде не размножаются. Но зоопарк не является глобальным брендом, к сожалению великому, но это хороший локальный бренд, очень хорошее дополнение к общему имиджу. Когда у нас только две достопримечательности – любой довесок – это уже очень важно. Когда мы сделали проект день рождения Матильды, мы участвовали с ним в конкурсе Потанина, вышли в полуфинал. Потом в Ясной Поляне был семинар, где собралось большое музейное сообщество. В перерыве половина федеральных журналистов пришли ко мне с вопросом «кто такая Матильда». Я спросил, «а вы что думаете?» Никто про палеонтологию в этот момент не думал. Все хотели узнать, что это за персонаж в Новосибирске, день рождения которого хотят справить. Музейщики тоже были заинтригованы. Когда я рассказал о проекте, все были приятно удивлены. Поэтому о том, что в Новосибирске есть уникальный скелет самки мамонта, теперь знает большинство музейных сотрудников в стране. И это уже дорогого стоит, потому что это якорь, который отличает нас от любого другого города.