Уже несколько лет жители «Хилокского треугольника» борются за нормальную жизнь, слушая обещания от разных инстанций. Горящая свалка, рейды на Хилокском рынке, исправление антисанитарии на улицах – обо всем этом отчитываются администрация Ленинского района и прочие службы, но, по словам жителей, лучше стало ненамного. Чтобы узнать, изменилась ли обстановка и как там живется, мы съездили на место событий.
Хилокский жилмассив – одна из самых неблагополучных локаций Новосибирска. Переполненные мусорки, странные компании с алкоголем возле жилых домов и знаменитые азиатские кафе стали обыденностью для сибиряков. Чтобы увидеть глазами местных Хилок, мы встретились с жительницами жилмассива, которые активно борются за будущее территории и людей, Жанной Олейниковой и Евгенией Ильиной. Они провели небольшую экскурсию. Прогулка началась с внезапного предупреждения:
«Вы только не фотографируйте. К нам уже как-то приезжали журналисты с камерами, больше сюда не хотят ездить, страшно. Мы тогда гуляли возле азиатских кафешек, они (лица нерусских национальностей – прим. ред.) за нами толпой ходили, а потом догнали пытались отобрать у них технику, все поудалять. И когда журналисты им показывали пресс-карту, им вообще все равно было». На упоминание полиции жительница только грустно посмеялась.
Свой поход мы начали от ее дома, в поиске местных достопримечательностей долго идти не пришлось. Прямо возле нас находились высокие непроходимые кусты, как оказалось, это сквер.
«Александр Гриб (глава администрации Ленинского района – прим. ред.) нам сказал, что это культурный сквер, в котором можно отдыхать с детьми. Хочу здесь табличку поставить “Сквер им. Александра Гриба”», – шутит Жанна. Заглянув глубже в заросли, мы увидели человека, спящего на матрасе, предположительно, без определенного места жительства, от которого разило алкоголем. Фраза про отдых с детьми вызывает нездоровый скепсис.
Из подъезда вышла девушка с детьми, сибирячка представила ее своей подругой:
«Вот нормальная мама, которая ухаживает за своими детьми. Я к Севаре и ее семье очень хорошо отношусь, переживаю, что она что-то услышала и не так поняла. Среди нерусских есть хорошие люди, просто их здесь очень-очень мало, в основном “кишлачники”. Вот Севара к “кишлачникам” не относится, с ней мы дружим, мы в нормальных отношениях, у сына моего подруга тоже нерусская. В любой национальности есть хорошие и плохие люди».
Жанна неоднократно подчеркивает: дело не в национальности, религии или внешности. Местные борются за чистоту и безопасность, им не нужны межнациональные конфликты. С приезжими, которые соблюдают закон и порядок у них нет ссор. Разногласия идут с теми, кто мешает коренным сибирякам спокойно жить.
«До определенного момента, пока здесь была милиция, пока приезжих было мало, все было хорошо. Когда они начали обосновываться, квартиры стали дешеветь на глазах. В нашем доме много двухуровневых квартир. Не все, конечно, но даже однушка здесь 40 квадратов. У меня двушка около 60. Такая квартира в нормальном месте, даже не в центре города, а где-нибудь на Юго-Западном, стоит шесть-семь миллионов. Двухуровневая стоит миллионов 15. У нас за три миллиона двухуровневую продать не могут. Потом они начали постепенно скупать дачи. Одну купят, построят там барак, следом другую. Люди начали сами бежать, продавать, потому что если раньше дачники все друг друга знали, то сейчас на месте дач непонятные постройки и общаги».
По дороге мы встретили компанию мужчин, которые распивали алкоголь возле жилого дома и кричали. Евгения предложила вызвать полицию, но подруги пришли к выводу, что она не приедет. Лично у Жанны была ситуация, когда к ней в квартиру долбился пьяный незнакомец, когда девушка находилась дома одна с детьми. Звонила в полицию, просила о помощи, но приехали стражи правопорядка только через два часа.
«О какой нашей безопасности может идти речь, если наши силовые структуры не спешат нас защищать вообще? И почему-то, когда к нам приезжают всякие представители мэрии, администрации, они приезжают с полицией. Почему? Кого они боятся?», – комментирует сибирячка.
Не занимались инстанции и травлей тараканов. В одной из соседних квартир от Жанны был целый выводок насекомых, по ее словам, они ползали везде, а на потолке образовались целые сталактиты. И хотя приезжала проверка, ходили по квартирам, но дело затянулось непозволительно надолго.
Прогуливаясь дальше мы остановились возле шашлык центра “Тан-Баран”. Недалеко от него мужчина забивал в землю металлические трубы, как мы предположили для опалубки под фундамент кафе. Паспорта объекта мы не обнаружили и подруги решили спросить у рабочего, что же здесь происходит:
– А что здесь будет строиться? Мы просто здесь проживаем, вот нам интересно может детский сад или площадка будет?
– Кафе.
– Кафе, которые оттуда убирают?
– Да.
– Спасибо за информацию. Мы будем дальше жалобы писать и убирать вас. Ну вот, что и требовалось доказать. Вот поэтому у меня руки опускаются. Так надоело уже. Серьезно, я четыре года билась, билась. Был у нас и митинг на площади Ленина, ходили по всем инстанциям, и ничего… Нужно в группу написать, что мы лично подошли и спросили, огласить, что нам прямым текстом сказали, что закусочную перенесут сюда. Все. В связи с чем, поздравляем жителей пятиэтажных домов. Не благодарите, – сетует Жанна.
Местность здесь ужасающе красочная. Переполненные мусорки, скопление хлама возле них и полчища мух, запах, заполнивший улицы, не поддается литературному описанию. Недалеко от одной из свалок расположены знаменитые азиатские кафе, которые не так давно опечатывали. Теперь пломбы сорваны, но словно в насмешку частично висят на дверях. Во дворе этих заведений расположились приезжие на обеде, когда увидели камеру, пытались возмущаться. Пройдя через двор мы увидели множество припаркованных машин и палаток, торгующих фруктами и овощами, рядом с ними еще одна переполненная мусорка. Вокруг начал бегать и кричать человек что-то на нерусском языке, мы разобрали только одно слово – съемка. Потом подошел мужчина, предложил прийти вечером, тогда, по его словам мусорки уже не будет, правда, на тот момент уже было около семи часов вечера. Пока мы отвлеклись на диалог, багажники машин с арбузами и прочим провиантом оперативно прикрыли. Видя негативно настроенных людей, мы с девушками поспешили покинуть недоброжелательную местность. Оказалось, мы находились рядом с домом Жанны. Пока мы стояли и общались, мужчины из кафе наблюдали за нами из-за угла. Внезапно жительницы приободрились:
«О, а вот наша детская площадка. Мы очень долго ее добивались. Там была такая же помойка, как на Хилокской, 10. Мы закрываем здесь своих детей. Открыли дверь, детей запустили, закрыли дверь. Чтобы они были в безопасности. Вон там на доме висит камера, а у меня на телефоне приложение, слежу так за ними». Площадка действительно выглядит ухоженной, с зеленой травкой, опрятными мусорками и детским инвентарем. Школа здесь тоже совсем рядом, но местные русские дети в нее не ходят, им приходится добираться около часа до своих школ по утренним пробкам. Здешняя же оборудована для приезжих, даже учителя меняют программы, потому что многие дети не знают русского языка.
Надежда, что власть всерьез займется благоустройством района гаснет, но жители не теряют решимости, они намерены и дальше бороться за свои права. Рейды, проведенные на рынке, кажутся каплей в море: десять депортированных на десятки (или сотни?) оставшихся. Сибиряки рассказывают, что мигранты заранее уже видят, что едет проверка и прячутся, а службы не реагируют на предложения «пойти и показать, где искать». Даже опечатывания кафе не помогли, сеть общепитов, или, как по-местному, «жрален», все равно продолжает работу. Ответственность за вывоз мусора перекладывается с одной инстанции на другую, убирать приходится хрупкой русской женщине – дворнику. Администрация сейчас обратила свое внимание на облагораживание территории и строительство тротуара. Надзорное ведомство определяет комплекс мероприятий, направленных на обеспечение безопасности детей (соблюдение антитеррористической защищенности объектов, правил пожарной безопасности, санитарных правил и другое). К чему это приведет и изменится ли ситуация в Хилокском гетто – покажет время.
Уже несколько лет жители «Хилокского треугольника» борются за нормальную жизнь, слушая обещания от разных инстанций. Горящая свалка, рейды на Хилокском рынке, исправление антисанитарии на улицах – обо всем этом отчитываются администрация Ленинского района и прочие службы, но, по словам жителей, лучше стало ненамного. Чтобы узнать, изменилась ли обстановка и как там живется, мы съездили на место событий.
Хилокский жилмассив – одна из самых неблагополучных локаций Новосибирска. Переполненные мусорки, странные компании с алкоголем возле жилых домов и знаменитые азиатские кафе стали обыденностью для сибиряков. Чтобы увидеть глазами местных Хилок, мы встретились с жительницами жилмассива, которые активно борются за будущее территории и людей, Жанной Олейниковой и Евгенией Ильиной. Они провели небольшую экскурсию. Прогулка началась с внезапного предупреждения:
«Вы только не фотографируйте. К нам уже как-то приезжали журналисты с камерами, больше сюда не хотят ездить, страшно. Мы тогда гуляли возле азиатских кафешек, они (лица нерусских национальностей – прим. ред.) за нами толпой ходили, а потом догнали пытались отобрать у них технику, все поудалять. И когда журналисты им показывали пресс-карту, им вообще все равно было». На упоминание полиции жительница только грустно посмеялась.
Свой поход мы начали от ее дома, в поиске местных достопримечательностей долго идти не пришлось. Прямо возле нас находились высокие непроходимые кусты, как оказалось, это сквер.
«Александр Гриб (глава администрации Ленинского района – прим. ред.) нам сказал, что это культурный сквер, в котором можно отдыхать с детьми. Хочу здесь табличку поставить “Сквер им. Александра Гриба”», – шутит Жанна. Заглянув глубже в заросли, мы увидели человека, спящего на матрасе, предположительно, без определенного места жительства, от которого разило алкоголем. Фраза про отдых с детьми вызывает нездоровый скепсис.
Из подъезда вышла девушка с детьми, сибирячка представила ее своей подругой:
«Вот нормальная мама, которая ухаживает за своими детьми. Я к Севаре и ее семье очень хорошо отношусь, переживаю, что она что-то услышала и не так поняла. Среди нерусских есть хорошие люди, просто их здесь очень-очень мало, в основном “кишлачники”. Вот Севара к “кишлачникам” не относится, с ней мы дружим, мы в нормальных отношениях, у сына моего подруга тоже нерусская. В любой национальности есть хорошие и плохие люди».
Жанна неоднократно подчеркивает: дело не в национальности, религии или внешности. Местные борются за чистоту и безопасность, им не нужны межнациональные конфликты. С приезжими, которые соблюдают закон и порядок у них нет ссор. Разногласия идут с теми, кто мешает коренным сибирякам спокойно жить.
«До определенного момента, пока здесь была милиция, пока приезжих было мало, все было хорошо. Когда они начали обосновываться, квартиры стали дешеветь на глазах. В нашем доме много двухуровневых квартир. Не все, конечно, но даже однушка здесь 40 квадратов. У меня двушка около 60. Такая квартира в нормальном месте, даже не в центре города, а где-нибудь на Юго-Западном, стоит шесть-семь миллионов. Двухуровневая стоит миллионов 15. У нас за три миллиона двухуровневую продать не могут. Потом они начали постепенно скупать дачи. Одну купят, построят там барак, следом другую. Люди начали сами бежать, продавать, потому что если раньше дачники все друг друга знали, то сейчас на месте дач непонятные постройки и общаги».
По дороге мы встретили компанию мужчин, которые распивали алкоголь возле жилого дома и кричали. Евгения предложила вызвать полицию, но подруги пришли к выводу, что она не приедет. Лично у Жанны была ситуация, когда к ней в квартиру долбился пьяный незнакомец, когда девушка находилась дома одна с детьми. Звонила в полицию, просила о помощи, но приехали стражи правопорядка только через два часа.
«О какой нашей безопасности может идти речь, если наши силовые структуры не спешат нас защищать вообще? И почему-то, когда к нам приезжают всякие представители мэрии, администрации, они приезжают с полицией. Почему? Кого они боятся?», – комментирует сибирячка.
Не занимались инстанции и травлей тараканов. В одной из соседних квартир от Жанны был целый выводок насекомых, по ее словам, они ползали везде, а на потолке образовались целые сталактиты. И хотя приезжала проверка, ходили по квартирам, но дело затянулось непозволительно надолго.
Прогуливаясь дальше мы остановились возле шашлык центра “Тан-Баран”. Недалеко от него мужчина забивал в землю металлические трубы, как мы предположили для опалубки под фундамент кафе. Паспорта объекта мы не обнаружили и подруги решили спросить у рабочего, что же здесь происходит:
– А что здесь будет строиться? Мы просто здесь проживаем, вот нам интересно может детский сад или площадка будет?
– Кафе.
– Кафе, которые оттуда убирают?
– Да.
– Спасибо за информацию. Мы будем дальше жалобы писать и убирать вас. Ну вот, что и требовалось доказать. Вот поэтому у меня руки опускаются. Так надоело уже. Серьезно, я четыре года билась, билась. Был у нас и митинг на площади Ленина, ходили по всем инстанциям, и ничего… Нужно в группу написать, что мы лично подошли и спросили, огласить, что нам прямым текстом сказали, что закусочную перенесут сюда. Все. В связи с чем, поздравляем жителей пятиэтажных домов. Не благодарите, – сетует Жанна.
Местность здесь ужасающе красочная. Переполненные мусорки, скопление хлама возле них и полчища мух, запах, заполнивший улицы, не поддается литературному описанию. Недалеко от одной из свалок расположены знаменитые азиатские кафе, которые не так давно опечатывали. Теперь пломбы сорваны, но словно в насмешку частично висят на дверях. Во дворе этих заведений расположились приезжие на обеде, когда увидели камеру, пытались возмущаться. Пройдя через двор мы увидели множество припаркованных машин и палаток, торгующих фруктами и овощами, рядом с ними еще одна переполненная мусорка. Вокруг начал бегать и кричать человек что-то на нерусском языке, мы разобрали только одно слово – съемка. Потом подошел мужчина, предложил прийти вечером, тогда, по его словам мусорки уже не будет, правда, на тот момент уже было около семи часов вечера. Пока мы отвлеклись на диалог, багажники машин с арбузами и прочим провиантом оперативно прикрыли. Видя негативно настроенных людей, мы с девушками поспешили покинуть недоброжелательную местность. Оказалось, мы находились рядом с домом Жанны. Пока мы стояли и общались, мужчины из кафе наблюдали за нами из-за угла. Внезапно жительницы приободрились:
«О, а вот наша детская площадка. Мы очень долго ее добивались. Там была такая же помойка, как на Хилокской, 10. Мы закрываем здесь своих детей. Открыли дверь, детей запустили, закрыли дверь. Чтобы они были в безопасности. Вон там на доме висит камера, а у меня на телефоне приложение, слежу так за ними». Площадка действительно выглядит ухоженной, с зеленой травкой, опрятными мусорками и детским инвентарем. Школа здесь тоже совсем рядом, но местные русские дети в нее не ходят, им приходится добираться около часа до своих школ по утренним пробкам. Здешняя же оборудована для приезжих, даже учителя меняют программы, потому что многие дети не знают русского языка.
Надежда, что власть всерьез займется благоустройством района гаснет, но жители не теряют решимости, они намерены и дальше бороться за свои права. Рейды, проведенные на рынке, кажутся каплей в море: десять депортированных на десятки (или сотни?) оставшихся. Сибиряки рассказывают, что мигранты заранее уже видят, что едет проверка и прячутся, а службы не реагируют на предложения «пойти и показать, где искать». Даже опечатывания кафе не помогли, сеть общепитов, или, как по-местному, «жрален», все равно продолжает работу. Ответственность за вывоз мусора перекладывается с одной инстанции на другую, убирать приходится хрупкой русской женщине – дворнику. Администрация сейчас обратила свое внимание на облагораживание территории и строительство тротуара. Надзорное ведомство определяет комплекс мероприятий, направленных на обеспечение безопасности детей (соблюдение антитеррористической защищенности объектов, правил пожарной безопасности, санитарных правил и другое). К чему это приведет и изменится ли ситуация в Хилокском гетто – покажет время.
