Лента новостей

Все новости

Популярное

Медтехнопарк: как купить здоровье

 

Во всем мире — только не в России. У нас ситуация складывается с точностью до наоборот. Почему это происходит и как направить денежные потоки в «медицинское русло» — на эти вопросы готовы ответить идеологи и создатели первого в нашей стране медтехнопарка, который открылся в Новосибирске в конце ноября.

Первый в России

Десять этажей, 13 200 квадратных метров, отдельные зоны для лабораторных и клинических исследований, диагностических и реабилитационных технологий, 96 коек в лечебном блоке, 8 мест операционных и 12 — в реанимации. Первый в стране медицинский технопарк, или, официально, Инновационный медико-технологический центр, был построен в рекордно короткий срок, а к работе приступил задолго до своего торжественного открытия.
В принципе, технопарк уже практически готов: на 2012 год намечена только сдача в эксплуатацию центра прототипирования. Создатели называют ИМТЦ первым в России медтехнопарком полного цикла. Иными словами, на входе имеем «бумажную» идею, на выходе — готовую, полностью встроенную в медицинскую практику технологию или препарат.
Что касается «бумажной» идеи — это, конечно, лишь один из вариантов. В принципе, специалисты центра могут подхватить проект на любой стадии: кому-то помочь с привлечением финансирования — грантового, венчурного или кредитного; кому-то — с сертификацией по международным стандартам; кому-то — с базой для клинических испытаний; кому-то — с продвижением продукции.
Сейчас в активе технопарка порядка двух десятков проектов. Более половины из них — стартапы. Понятно, что не обо всех можно уже говорить. Охотнее всего руководство центра рассказывает об успехах компании «НЭВЗ-Керамикс» — потому что действительно уже есть что рассказать. Это третье новосибирское предприятие, которое сумело привлечь финансирование «Роснано», и пройти этот нелегкий путь помогли ему специалисты медтехнопарка. Они же совместно с НИИТО обеспечили возможность клинических испытаний нового медицинского продукта — наноструктурированной биокерамики.
Хотя Институт травматологии и ортопедии выступает как один из главных партнеров ИМТЦ, центр вовсе не предполагает ортопедической «однобокости». В его концепции пять направлений: диагностические системы, аппаратная диагностика, новые материалы, регенеративная медицина и информационные технологии в здравоохранении. А соглашения о сотрудничестве подписаны как с Сибирским отделением медакадемии, так и с отдельными вузами и институтами РАН и РАМН.
— Многие ученые даже не предполагают, какой клинический потенциал заключен в их идеях и разработках, — убеждена Екатерина Мамонова, генеральный директор медтехнопарка.
Раскрыть этот потенциал, найти разработки, имеющие перспективы эффективного внедрения и успешной коммерциализации, превратить их в реальные проекты, довести до практического применения — в этом и заключается задача специалистов Инновационного медико-технологического центра.

Доступность или доходность?

Медицинские технологии во всем мире сегодня, что называется, горячая тема. И в условиях экономического кризиса она стала только горячее. Вектор венчурных инвестиций последние годы смещается в область здравоохранения, доля вложений в этот сектор растет просто на глазах. Что неудивительно: когда рынки лихорадит, единственное, что остается неизменным, — это забота человека о собственном здоровье. Которое, как говорят, не купишь и которое тем не менее обходится нам в немалую копеечку.
Итак, в 2009-м кризисном году в Европе, по открытым данным, было профинансировано всего семь проектов на посевной стадии. Из них четыре — медицинского направления. Во все семь проектов инвесторы вложили порядка 31 миллиона евро. Из них 20 миллионов — в одно-единственное лекарственное средство. Пропорции говорят сами за себя…
Аналогичная тенденция прослеживается и в венчурных проектах на более поздних стадиях. В том же сложном 2009 году европейские капиталисты инвестировали в стартапы 133 миллиона евро, причем больше половины этих средств ушло в медицину.
— В конце «нулевых», когда все рынки упали, только благодаря вложениям в медицину и здравоохранение западные инвесторы смогли получить планируемый доход, — говорит Екатерина Мамонова.
Но давайте посмотрим, что в это время происходит в нашей стране. По данным РАВИ, в минувшем году на долю медицины и здравоохранения пришлось чуть более 2 процентов инвестиций — примерно столько же, сколько в сельское хозяйство. Для сравнения: в сектор телекоммуникаций было вложено почти 38 процентов всех венчурных средств.
В отличие от европейских стран, у нас в России рынок медицинских инноваций — один из самых непонятных и проблемных для инвестора. И дело не только, как принято считать, в долгих и затратных процессах сертификации и лицензирования.
— Первое, что останавливает инвесторов, — необходимость собрать большую группу самых разных специалистов, которые будут реализовывать этот проект, — поясняет Мамонова. — Помимо собственно медиков понадобятся инженеры и приборостроители, химики и биологи, физики и математики. Собрать их в одну команду, объединить единой целью — задача непростая. Вторая проблема заключается в том, что основные производители медицинских изделий и лекарственных средств расположены за границей. И перед инвестором встает вопрос: выстраивать и финансировать всю цепочку вплоть до массового производства или искать стратегического партнера за рубежом? Но будет ли этому зарубежному партнеру интересен российский проект — тоже еще большой вопрос.
— Наконец — третья проблема, — продолжает Екатерина Мамонова. — Реализация проекта в медицине от идеи до внедрения занимает в среднем до десяти лет. Меньше — никак, поскольку клинические и доклинические испытания, сертификацию и прочие этапы нельзя ни пропустить, ни сократить. То есть если мы сегодня возьмемся за коммерциализацию разработки, она увидит свет (а инвестор — свои деньги) в лучшем случае году эдак 2020-м. Сейчас на рынок выходят продукты, стартовавшие в 90-х годах прошлого века — то есть в другую эпоху, в другой стране…
Есть еще один — даже не вопрос, а конфликт, специфический для инновационного процесса в сфере медицины. Дело в том, что на одном конце этого процесса мы имеем инвестора с деньгами, а на другом — пациента с его проблемами. Вкладывая венчурные деньги в проект, капиталист хочет оправдать высокие риски высокими доходами. Это закон венчурного бизнеса. Но цель создания любого лекарства, любой лечебной методики — помочь больным людям, а значит, инновационные препарат, диагностика, метод лечения должны быть максимально доступны, в том числе и по цене.

Задачка для «умного» блистера

Собственно, для того, чтобы решить эти проблемы, чтобы разрешить эти конфликты, и был создан медицинский технопарк. Проект общей стоимостью порядка миллиарда рублей (260 миллионов — планируемые вложения со стороны регионального и федерального бюджетов, остальное — консорциума инвесторов и банков) — классический пример частно-государственного партнерства, когда область включилась своими деньгами, убедившись в полезности начинания и серьезности намерений «частников».
По предварительным оценкам, инфраструктура инновационного центра и действующие здесь схемы позволят экономить на отдельных проектах до 70 (!) процентов инвестиций. Пропорционально возрастет готовность инвесторов вкладываться в медицину и снизится цена инновационного результата. Через пять лет центр рассчитывает довести объем медицинских услуг и продукции до 8 миллиардов рублей в год.
На вопрос «А зачем, собственно, Новосибирску нужен еще один технопарк?» у создателей ИМТЦ есть готовый ответ.
— Наш центр очень логично дополняет уже сложившуюся в Новосибирске инновационную инфраструктуру. Есть Академпарк в городке, строится биотехнопарк в Кольцово. Мы не собираемся с ними конкурировать — напротив, намерены сотрудничать, — говорит Екатерина Мамонова. — Разработали, к примеру, в Академпарке новое оборудование, в Кольцово создали новое лекарственное средство, а встроить это оборудование в профессиональную врачебную практику, включить это лекарство в реальный терапевтический процесс — уже задача для ИМТЦ. Таким образом, наш инновационный центр — последнее необходимое звено полного цикла внедрения медицинского продукта.
Если говорить о конкуренции, то новосибирский медтехнопарк, скорее, может соперничать с аналогичными структурами за рубежом.
— Сегодня ничего не стоит компании, расположенной в Оксфорде или Нюрнберге, сесть и развиваться у нас в Новосибирске, — продолжает директор технопарка. — Это ведь еще и вопрос приоритета на рынке — зарубежные разработчики и производители заинтересованы в российском и, в частности, сибирском потребителе.
У только-только созданного инновационного центра уже есть совместные проекты с западными партнерами. В частности, с Медицинской долиной в Германии. Об одном из них рассказал Симон Удо, председатель правления фонда «Санорис».
Разработка, может быть, не слишком наукоемкая, но довольно остроумная, а главное — очень полезная при проведении, к примеру, клинических испытаний новых препаратов. Как проверить — принимает ли пациент прописанное лекарство? Вопрос принципиальный. Ведь, если эффекта нет, а лекарство человек исправно пьет, тогда надо увеличить дозу. А если он просто забывает или ленится?
Чтобы решить эту проблему, придумали «умный блистер», который, как только таблетка покидает свое «гнездо», посылает соответствующую информацию на компьютер. И врач может следить, как пациент соблюдает режим лечения. Пациент тоже получает от блистера обратную связь — смайлики, напоминания, звуковые сигналы. Технология придумана в Германии, а испытания продукта собираются проводить здесь, на базе новосибирского медтехнопарка.

Где хранить наношприц?

Директор ИМТЦ любит рассказывать этот случай из жизни. Медтехнопарк собрал за круглым столом практикующих врачей и ученых — разработчиков нанотехнологий. Чтобы они вместе обсудили возможности применения инновационных продуктов будущего. Доктор наук долго и увлеченно рисовал сияющие перспективы клеточной микрохирургии. Все, затаив дыхание, слушали. А потом поднялся врач-травматолог и сказал: «У меня всего один вопрос. Как мы эти наношприцы будем хранить?»
— Вопрос на самом деле поставлен очень правильно. Это один из тех мелких, будничных вопросов, которые неминуемо будут возникать, когда мы начнем адаптировать высокотехнологичный продукт к реальной медицинской практике, — считает Мамонова. — И мы должны понимать, что если инновации встречают сопротивление — это нормально. А в медицине — тем более. Потому что здоровый консерватизм в этой сфере просто необходим. Мы не можем предлагать пациенту хоть сколько-нибудь сомнительный, до конца не проверенный продукт. Любое новшество здесь должно проходить многолетние испытания, и если по прошествии этих лет выяснится, что наша разработка не удовлетворяет каким-то важным требованиям — в практику ее ни в коем случае не запустят.
Понятно, что если в науке отрицательный результат — тоже результат, то в бизнесе это в первую очередь потерянные инвестором деньги. Конечно, такого рода риски — специфика венчурного финансирования, но в сфере медицины они возрастают многократно, что, как мы уже говорили, заставляет инвесторов весьма осторожно подходить к этим проектам, а то и вовсе стараться с ними не связываться.
Медтехнопарк и здесь готов подставить участникам сделки свое плечо. Сейчас формируется экспертный совет для оценки проектов. Научную состоятельность разработок будут проверять самые авторитетные ученые обеих академий при участии западных экспертов (ведь проекты рассчитаны на продвижение в том числе и на мировом рынке), бизнес-составляющую оценят специалисты соответствующих направлений.
— Конечно, даже при самой строгой и компетентной экспертизе мы не сможем дать инвестору 100-процентную гарантию успеха. Но в значительной степени снизить его риски — в наших силах, — уверена директор технопарка.

На десять лет вперед

Пока на российском рынке примеры успешной коммерциализации отечественных проектов — большая редкость. В Новосибирске можно, пожалуй, вспомнить топограф (совместная разработка НИИ оптических приборов, НГТУ и НИИТО) — прибор для скрининговой диагностики деформаций позвоночника. Топограф нашел широкое применение не только в нашей области, но и в десятках других регионов, открыто малое предприятие, работает производство, в некоторых российских городах прибор уже включен в систему ОМС.
Но сегодня этот пример — скорее исключение из правил. Огромное количество перспективных разработок разной степени готовности «зависают», не дойдя до прототипа, или до сертификации, или до массового выпуска.
— Мы сейчас подошли как раз к тому моменту, когда у нас в России медицинские разработки начинают выходить на тот уровень, на котором уже встает вопрос об их реальной коммерциализации. Поэтому успешных примеров будет все больше и больше. А у нас в технопарке — гораздо больше! — уверена директор инновационного центра.
Все сомнения в том, достанет ли проектов для полноценной работы ИМТЦ, она отметает сходу.
— Участники этого рынка лукавят, когда говорят, что нет проектов. Проекты есть, и среди них встречаются очень интересные. Просто их не могут правильно структурировать, или верно оценить, или представляют не так и не тому инвестору, — поясняет Екатерина Мамонова. — У нас сегодня имеются проекты, связанные с клеточными технологиями, с системой ранней диагностики опухолевых заболеваний — идут расчеты, оценка эффективности, формирование источников финансирования. И через год мы сможем уже показать вам конкретные результаты. А есть проекты, рассчитанные не на год и не на два, а на десять и более лет. Это разработки в области нанотехнологий. Они требуют очень серьезных клинических испытаний, поскольку аналогов в мире нет, и соответственно — очень серьезных инвестиций. Но мы готовы их в ближайшем будущем уже запустить, потому что эффект от их применения может быть просто революционный…
Как уже говорилось, десять лет — для медицинского проекта срок воплощения не самый долгий. И судя по тому, как смело специалисты ИМТЦ заглядывают на десять лет вперед, у новосибирского медтехнопарка далеко идущие планы и на рынок инноваций он собирается прийти всерьез и надолго.
Во всем мире — только не в России. У нас ситуация складывается с точностью до наоборот. Почему это происходит и как направить денежные потоки в «медицинское русло» — на эти вопросы готовы ответить идеологи и создатели первого в нашей стране медтехнопарка, который открылся в Новосибирске в конце ноября.

Первый в России

Десять этажей, 13 200 квадратных метров, отдельные зоны для лабораторных и клинических исследований, диагностических и реабилитационных технологий, 96 коек в лечебном блоке, 8 мест операционных и 12 — в реанимации. Первый в стране медицинский технопарк, или, официально, Инновационный медико-технологический центр, был построен в рекордно короткий срок, а к работе приступил задолго до своего торжественного открытия.
В принципе, технопарк уже практически готов: на 2012 год намечена только сдача в эксплуатацию центра прототипирования. Создатели называют ИМТЦ первым в России медтехнопарком полного цикла. Иными словами, на входе имеем «бумажную» идею, на выходе — готовую, полностью встроенную в медицинскую практику технологию или препарат.
Что касается «бумажной» идеи — это, конечно, лишь один из вариантов. В принципе, специалисты центра могут подхватить проект на любой стадии: кому-то помочь с привлечением финансирования — грантового, венчурного или кредитного; кому-то — с сертификацией по международным стандартам; кому-то — с базой для клинических испытаний; кому-то — с продвижением продукции.
Сейчас в активе технопарка порядка двух десятков проектов. Более половины из них — стартапы. Понятно, что не обо всех можно уже говорить. Охотнее всего руководство центра рассказывает об успехах компании «НЭВЗ-Керамикс» — потому что действительно уже есть что рассказать. Это третье новосибирское предприятие, которое сумело привлечь финансирование «Роснано», и пройти этот нелегкий путь помогли ему специалисты медтехнопарка. Они же совместно с НИИТО обеспечили возможность клинических испытаний нового медицинского продукта — наноструктурированной биокерамики.
Хотя Институт травматологии и ортопедии выступает как один из главных партнеров ИМТЦ, центр вовсе не предполагает ортопедической «однобокости». В его концепции пять направлений: диагностические системы, аппаратная диагностика, новые материалы, регенеративная медицина и информационные технологии в здравоохранении. А соглашения о сотрудничестве подписаны как с Сибирским отделением медакадемии, так и с отдельными вузами и институтами РАН и РАМН.
— Многие ученые даже не предполагают, какой клинический потенциал заключен в их идеях и разработках, — убеждена Екатерина Мамонова, генеральный директор медтехнопарка.
Раскрыть этот потенциал, найти разработки, имеющие перспективы эффективного внедрения и успешной коммерциализации, превратить их в реальные проекты, довести до практического применения — в этом и заключается задача специалистов Инновационного медико-технологического центра.

Доступность или доходность?

Медицинские технологии во всем мире сегодня, что называется, горячая тема. И в условиях экономического кризиса она стала только горячее. Вектор венчурных инвестиций последние годы смещается в область здравоохранения, доля вложений в этот сектор растет просто на глазах. Что неудивительно: когда рынки лихорадит, единственное, что остается неизменным, — это забота человека о собственном здоровье. Которое, как говорят, не купишь и которое тем не менее обходится нам в немалую копеечку.
Итак, в 2009-м кризисном году в Европе, по открытым данным, было профинансировано всего семь проектов на посевной стадии. Из них четыре — медицинского направления. Во все семь проектов инвесторы вложили порядка 31 миллиона евро. Из них 20 миллионов — в одно-единственное лекарственное средство. Пропорции говорят сами за себя…
Аналогичная тенденция прослеживается и в венчурных проектах на более поздних стадиях. В том же сложном 2009 году европейские капиталисты инвестировали в стартапы 133 миллиона евро, причем больше половины этих средств ушло в медицину.
— В конце «нулевых», когда все рынки упали, только благодаря вложениям в медицину и здравоохранение западные инвесторы смогли получить планируемый доход, — говорит Екатерина Мамонова.
Но давайте посмотрим, что в это время происходит в нашей стране. По данным РАВИ, в минувшем году на долю медицины и здравоохранения пришлось чуть более 2 процентов инвестиций — примерно столько же, сколько в сельское хозяйство. Для сравнения: в сектор телекоммуникаций было вложено почти 38 процентов всех венчурных средств.
В отличие от европейских стран, у нас в России рынок медицинских инноваций — один из самых непонятных и проблемных для инвестора. И дело не только, как принято считать, в долгих и затратных процессах сертификации и лицензирования.
— Первое, что останавливает инвесторов, — необходимость собрать большую группу самых разных специалистов, которые будут реализовывать этот проект, — поясняет Мамонова. — Помимо собственно медиков понадобятся инженеры и приборостроители, химики и биологи, физики и математики. Собрать их в одну команду, объединить единой целью — задача непростая. Вторая проблема заключается в том, что основные производители медицинских изделий и лекарственных средств расположены за границей. И перед инвестором встает вопрос: выстраивать и финансировать всю цепочку вплоть до массового производства или искать стратегического партнера за рубежом? Но будет ли этому зарубежному партнеру интересен российский проект — тоже еще большой вопрос.
— Наконец — третья проблема, — продолжает Екатерина Мамонова. — Реализация проекта в медицине от идеи до внедрения занимает в среднем до десяти лет. Меньше — никак, поскольку клинические и доклинические испытания, сертификацию и прочие этапы нельзя ни пропустить, ни сократить. То есть если мы сегодня возьмемся за коммерциализацию разработки, она увидит свет (а инвестор — свои деньги) в лучшем случае году эдак 2020-м. Сейчас на рынок выходят продукты, стартовавшие в 90-х годах прошлого века — то есть в другую эпоху, в другой стране…
Есть еще один — даже не вопрос, а конфликт, специфический для инновационного процесса в сфере медицины. Дело в том, что на одном конце этого процесса мы имеем инвестора с деньгами, а на другом — пациента с его проблемами. Вкладывая венчурные деньги в проект, капиталист хочет оправдать высокие риски высокими доходами. Это закон венчурного бизнеса. Но цель создания любого лекарства, любой лечебной методики — помочь больным людям, а значит, инновационные препарат, диагностика, метод лечения должны быть максимально доступны, в том числе и по цене.

Задачка для «умного» блистера

Собственно, для того, чтобы решить эти проблемы, чтобы разрешить эти конфликты, и был создан медицинский технопарк. Проект общей стоимостью порядка миллиарда рублей (260 миллионов — планируемые вложения со стороны регионального и федерального бюджетов, остальное — консорциума инвесторов и банков) — классический пример частно-государственного партнерства, когда область включилась своими деньгами, убедившись в полезности начинания и серьезности намерений «частников».
По предварительным оценкам, инфраструктура инновационного центра и действующие здесь схемы позволят экономить на отдельных проектах до 70 (!) процентов инвестиций. Пропорционально возрастет готовность инвесторов вкладываться в медицину и снизится цена инновационного результата. Через пять лет центр рассчитывает довести объем медицинских услуг и продукции до 8 миллиардов рублей в год.
На вопрос «А зачем, собственно, Новосибирску нужен еще один технопарк?» у создателей ИМТЦ есть готовый ответ.
— Наш центр очень логично дополняет уже сложившуюся в Новосибирске инновационную инфраструктуру. Есть Академпарк в городке, строится биотехнопарк в Кольцово. Мы не собираемся с ними конкурировать — напротив, намерены сотрудничать, — говорит Екатерина Мамонова. — Разработали, к примеру, в Академпарке новое оборудование, в Кольцово создали новое лекарственное средство, а встроить это оборудование в профессиональную врачебную практику, включить это лекарство в реальный терапевтический процесс — уже задача для ИМТЦ. Таким образом, наш инновационный центр — последнее необходимое звено полного цикла внедрения медицинского продукта.
Если говорить о конкуренции, то новосибирский медтехнопарк, скорее, может соперничать с аналогичными структурами за рубежом.
— Сегодня ничего не стоит компании, расположенной в Оксфорде или Нюрнберге, сесть и развиваться у нас в Новосибирске, — продолжает директор технопарка. — Это ведь еще и вопрос приоритета на рынке — зарубежные разработчики и производители заинтересованы в российском и, в частности, сибирском потребителе.
У только-только созданного инновационного центра уже есть совместные проекты с западными партнерами. В частности, с Медицинской долиной в Германии. Об одном из них рассказал Симон Удо, председатель правления фонда «Санорис».
Разработка, может быть, не слишком наукоемкая, но довольно остроумная, а главное — очень полезная при проведении, к примеру, клинических испытаний новых препаратов. Как проверить — принимает ли пациент прописанное лекарство? Вопрос принципиальный. Ведь, если эффекта нет, а лекарство человек исправно пьет, тогда надо увеличить дозу. А если он просто забывает или ленится?
Чтобы решить эту проблему, придумали «умный блистер», который, как только таблетка покидает свое «гнездо», посылает соответствующую информацию на компьютер. И врач может следить, как пациент соблюдает режим лечения. Пациент тоже получает от блистера обратную связь — смайлики, напоминания, звуковые сигналы. Технология придумана в Германии, а испытания продукта собираются проводить здесь, на базе новосибирского медтехнопарка.

Где хранить наношприц?

Директор ИМТЦ любит рассказывать этот случай из жизни. Медтехнопарк собрал за круглым столом практикующих врачей и ученых — разработчиков нанотехнологий. Чтобы они вместе обсудили возможности применения инновационных продуктов будущего. Доктор наук долго и увлеченно рисовал сияющие перспективы клеточной микрохирургии. Все, затаив дыхание, слушали. А потом поднялся врач-травматолог и сказал: «У меня всего один вопрос. Как мы эти наношприцы будем хранить?»
— Вопрос на самом деле поставлен очень правильно. Это один из тех мелких, будничных вопросов, которые неминуемо будут возникать, когда мы начнем адаптировать высокотехнологичный продукт к реальной медицинской практике, — считает Мамонова. — И мы должны понимать, что если инновации встречают сопротивление — это нормально. А в медицине — тем более. Потому что здоровый консерватизм в этой сфере просто необходим. Мы не можем предлагать пациенту хоть сколько-нибудь сомнительный, до конца не проверенный продукт. Любое новшество здесь должно проходить многолетние испытания, и если по прошествии этих лет выяснится, что наша разработка не удовлетворяет каким-то важным требованиям — в практику ее ни в коем случае не запустят.
Понятно, что если в науке отрицательный результат — тоже результат, то в бизнесе это в первую очередь потерянные инвестором деньги. Конечно, такого рода риски — специфика венчурного финансирования, но в сфере медицины они возрастают многократно, что, как мы уже говорили, заставляет инвесторов весьма осторожно подходить к этим проектам, а то и вовсе стараться с ними не связываться.
Медтехнопарк и здесь готов подставить участникам сделки свое плечо. Сейчас формируется экспертный совет для оценки проектов. Научную состоятельность разработок будут проверять самые авторитетные ученые обеих академий при участии западных экспертов (ведь проекты рассчитаны на продвижение в том числе и на мировом рынке), бизнес-составляющую оценят специалисты соответствующих направлений.
— Конечно, даже при самой строгой и компетентной экспертизе мы не сможем дать инвестору 100-процентную гарантию успеха. Но в значительной степени снизить его риски — в наших силах, — уверена директор технопарка.

На десять лет вперед

Пока на российском рынке примеры успешной коммерциализации отечественных проектов — большая редкость. В Новосибирске можно, пожалуй, вспомнить топограф (совместная разработка НИИ оптических приборов, НГТУ и НИИТО) — прибор для скрининговой диагностики деформаций позвоночника. Топограф нашел широкое применение не только в нашей области, но и в десятках других регионов, открыто малое предприятие, работает производство, в некоторых российских городах прибор уже включен в систему ОМС.
Но сегодня этот пример — скорее исключение из правил. Огромное количество перспективных разработок разной степени готовности «зависают», не дойдя до прототипа, или до сертификации, или до массового выпуска.
— Мы сейчас подошли как раз к тому моменту, когда у нас в России медицинские разработки начинают выходить на тот уровень, на котором уже встает вопрос об их реальной коммерциализации. Поэтому успешных примеров будет все больше и больше. А у нас в технопарке — гораздо больше! — уверена директор инновационного центра.
Все сомнения в том, достанет ли проектов для полноценной работы ИМТЦ, она отметает сходу.
— Участники этого рынка лукавят, когда говорят, что нет проектов. Проекты есть, и среди них встречаются очень интересные. Просто их не могут правильно структурировать, или верно оценить, или представляют не так и не тому инвестору, — поясняет Екатерина Мамонова. — У нас сегодня имеются проекты, связанные с клеточными технологиями, с системой ранней диагностики опухолевых заболеваний — идут расчеты, оценка эффективности, формирование источников финансирования. И через год мы сможем уже показать вам конкретные результаты. А есть проекты, рассчитанные не на год и не на два, а на десять и более лет. Это разработки в области нанотехнологий. Они требуют очень серьезных клинических испытаний, поскольку аналогов в мире нет, и соответственно — очень серьезных инвестиций. Но мы готовы их в ближайшем будущем уже запустить, потому что эффект от их применения может быть просто революционный…
Как уже говорилось, десять лет — для медицинского проекта срок воплощения не самый долгий. И судя по тому, как смело специалисты ИМТЦ заглядывают на десять лет вперед, у новосибирского медтехнопарка далеко идущие планы и на рынок инноваций он собирается прийти всерьез и надолго.

Новости партнеров

В России и мире

Если вас беспокоят отеки по утрам – откажитесь от одной пищевой привычки
Их даже не приглашают на встречи друзей: знаки Зодиака, часто усложняющие жизнь другим
Ошибки при подкормке рассады, которые могут привести к ее гибели
В каких регионах Дальнего Востока у людей более благополучная жизнь
Эти нюансы в поведении зрелой женщины заставляют мужчин ее опасаться
Израиль угрожает спецдокладчику ООН о сионистском геноциде в Газе: оккупанты боятся правды
Внимание на состав: компонент в косметике, который «убьет» вашу кожу за короткое время
5 знаков Зодиака, которые станут счастливыми в течение 2024 года: что именно произойдет в их жизни?
10 безошибочных признаков присутствия сильного Ангела-Хранителя за вашей спиной
В каких случаях нужно незамедлительно вызывать скорую помощь при температуре?