Актер театра «Красный факел» Данил Ляпустин ушел из жизни в возрасте 25 лет при странных обстоятельствах. О том, каким был его последний день в театре и каким молодой артист был в жизни, порталу Сибкрай.ru рассказала актриса театра «Красный факел» Дарья Емельянова.
В театре «Красный факел», где погибший актер Данил Ляпустин работал несколько лет, несмотря на случившееся, идут репетиции. Из-за закрытых дверей большой сцены доносятся реплики актеров с разными интонациями – от смеха до возмущенных криков. Театр не отменил ни одного спектакля, но работать труппе приходится в тяжелых условиях. Именно отсюда вышел вечером 20 мая Данил Ляпустин, отсюда он последний раз звонил жене, здесь он провел свой последний полноценный день.
В среду вечером актер играл в спектакле «Сильвестр», а утром участвовал в репетиции премьеры будущего сезона, в которой задействована и Дарья Емельянова. Рассказывая о последнем дне Данилы Ляпустина в театре, она не смогла сдержать слез.
– Я не помню, когда мы с Данилом познакомились. Мне кажется, я его знаю всю жизнь. Это как будто светлячок появляется, можно с ним даже не особо часто общаться, а все равно наличие такого человека в твоей жизни ощутимо, потому что оно делает тебя счастливым, начинаешь верить в людей, в светлое будущее и свое настоящее. Благодаря таким людям театр жив и будет жить, и я тут не боюсь громких слов.
Мне довелось работать с Даней во многих спектаклях, в частности, в постановках Тимофея Кулябина «Гедда Габлер», «Онегин», «KILL». И везде, где бы Даня ни принимал участие, это была колоссальная поддержка. У нас с ним зачастую и не было прямых совместных сцен, но все равно, такой человек в команде – это душа и сердце, свет, сплошные позитивные эмоции. Причем не на внешнем уровне, а на уровне, когда внутри становится тепло.
– Вы отзываетесь о нем, как об очень хорошем человеке. Расскажите, каким он был? Не только на сцене и в работе.
– Какой он человек? Знаете, все изменения во мне замечал, в первую очередь, именно он. Когда я приходила в театр с плохим настроением, с какими-то своими мыслями, эмоциями, может быть, не всегда положительными, он всегда все это примечал. И у него было одно лекарство, которое всегда меня выручало и мне помогало: он меня обнимал и говорил – «Дашенька, что с тобой?» И как-то сказать, что у меня плохое настроение, уже не получалось, оно у меня улучшалось. И это касалось каждого человека в нашем театре.
Всегда удивительно, когда в мужчине сочетается огромный рост, нечеловеческая сила и трогательная детская улыбка, готовность всегда прийти на помощь и, может быть, некоторая детская непосредственность, которая, ему была к лицу. Такое сочетание в человеке – уникальное, и не каждому дано, особенно в актерской профессии, где миром правят тщеславие и самолюбие и не всегда мы способны справляться со своими эмоциями.
– Он не был таким?
– Он был вне всего. Как правило, мы зависимы от чужого мнения, от чужих эмоций, оценок зрительских и режиссерских. Он был как-то от природы особенно мудр. Это не позволяло ему падать духом надолго: если существовала какая-то критика, появлялись негативные отзывы, он всегда это осмысливал. Близко к сердцу принимал, но всегда было готовое решение, что работа все исправит, всегда все можно исправить и найти выход из ситуации.
Даня – глубоко чувствующий и понимающий человек, большая душевная умница, которая никогда не перестает думать, интересоваться, читать, смотреть, видеть и понимать людей, и никогда не боится тратиться на чужие эмоции, чужие беды и проблемы. Как говорят? Чужие проблемы – это чужие проблемы? Мы переживаем, приходим домой и забываем, стараемся все оставить в сторонке. Это не та ситуация. Он мог спросить на следующий день, как я сегодня, поинтересоваться, нужна ли помощь и так далее.
– Перед своим исчезновением Данил был на работе в театре, он играл в вечернем спектакле. Вы виделись с ним в этот день?
– Была утром репетиция «Трех сестер», где мы репетировали сложную сцену. У него была роль на сопротивление. Перед ним три женщины, а он позволяет такие агрессивные проявления в их адрес, некрасивые, отвратительные, я бы даже сказала. Дане было сложно с этим справляться. Я наблюдала, как человек работал, осмысливал эту роль, примерял ее к себе. У него была сложная роль.
Удивительно, я до сих пор… Я прямо пальцем чувствую, как я трогала его… У него такие волосы, как у афроамериканца, такие жесткие. Он весь такой теплый, такой, знаете, как хлеб свежеиспеченный – живой и настоящий… Очень важно, что был этот день, была эта репетиция.
– А что было вечером?
- Он уходил в рабочем настроении, он не был ни в какой депрессии, ни в плохом настроении. Вечером был спектакль, хороший спектакль «Сильвестр». Я его очень люблю, и Данькино присутствие окрыляло. Вообще, знаете, какая-то надежда в связи с Даней всегда… Если есть Даня, значит, есть надежда. И после спектакля я знаю, что он звонил Вике (своей жене). Это целая история, как он звонил жене – в каждом перерыве. Это даже немного раздражало, потому что мы такие все – «ну сколько можно?».
А он каждые десять минут ей звонил: говорил, что у нас перерыв, спрашивал, что они делают, какие у них планы. «Я вас люблю, поцелуй от меня сына». Вот так. Просто удивительно, взрослый мужик, 25 лет, действительно такой огромный, сильный… И он не боялся проявления нежности, постоянной, ежеминутной, ежесекундной. Это так важно.
